Джон Гришем - Адвокат

– Вы не сможете выдвинуть против меня обвинения.

– Слушай, малыш, ровно через восемь часов в здании федерального суда я предъявлю тебе иск на миллион долларов за незаконный обыск. И выиграю его. Получу решение и пущу тебя по миру.

Из соседней комнаты, моей бывшей спальни, вышли двое.

– Клер, достань, пожалуйста, видеокамеру. Я хочу запечатлеть это безобразие.

Клер скрылась в гостиной.

– У нас есть выписанный судьей ордер, – ушел в защиту Гэско. Трое его подручных взяли меня в кольцо.

– Обыск незаконен. Тому, кто послал вас, придется отвечать, как, впрочем, и всем вам. Сначала вас уволят, надеюсь, без выходного пособия, а потом вы будете отвечать по вульгарному гражданскому иску.

– Полицейские неприкосновенны. – Гэско обвел взглядом подчиненных.

– Черта с два!

Появилась Клер с видеокамерой.

– Ты сказала им, что я здесь больше не живу?

– Да. – Она направила на нас объектив.

– А вы все-таки начали обыск, чем и нарушили закон.

Знали, что должны убраться, однако решили поразвлечься.

Любопытно покопаться в чужом барахле, да? Вам дали шанс отличиться, парни, но вы упустили его. За это нужно платить.

– Чушь, – неуверенно возразил Гэско.

Он знал, что перед ним правовед, но не представлял, что Лед, на котором я выписывал юридические кренделя, весьма хрупок.

– Ваши имена, – обратился я к оставшимся полисменам, не удостоив Гэско взглядом.

Они предъявили жетоны. Ральф Лилли и Роберт Блоуэр.

– Благодарю. Вы, таким образом, становитесь ответчиками номер три и номер четыре. А теперь вам пора проваливать.

– Где досье? – насупился Гэско.

– Его здесь нет, поскольку я живу в другом месте. Именно поэтому, лейтенант, вы будете давать объяснения в суде.

– Мне это не впервой.

– Тем лучше. Кто ваш адвокат?

Он промолчал, и я направился к двери. Четверка неохотно потопала за мной.

Похоже, видеокамера присмирила их. Блоуэр пробормотал что-то про чертовых юристов, и на том инцидент был исчерпан.

Захлопнув дверь, я взял постановление на обыск. Клер сидела у кухонного стола с чашкой кофе и следила за мной.

Отвратительная процедура явно изнурила ее. Однако показывать, что мало-мальски нуждается в моем присутствии, она не собиралась.

– О каком досье шла речь?

Вряд ли мои дела ее интересуют.

– Долгая история.

Другими словами, не суйся. Клер поняла.

– Ты вправду обратишься в суд?

– Нет. У меня нет никаких оснований. Просто хотел их выгнать.

– Удалось. Поздравляю. Они вернутся?

– Нет.

– Приятно слышать.

Я сунул ордер в карман. Искать предписывалось только один предмет: папку с делом “Ривер оукс/ТАГ”. Досье вместе с копией было надежно спрятано у меня на чердаке.

– Ты сказала им, где я живу?

– Я не знаю, где ты живешь.

* * *

Воцарившейся паузы вполне хватило бы на выяснение моего нового адреса. Клер ею не воспользовалась.

– Мне очень жаль, что так получилось.

– Ничего страшного. Лишь бы не повторилось.

– Обещаю.

Расстались мы без объятий и поцелуев, даже не прикоснулись друг к другу. Я пожелал ей спокойной ночи и убыл.

Именно этого она и ждала от меня.

Во вторник мы с Мордехаем должны были вести прием в организации “Братство активных сторонников ненасилия”, сокращенно БАСН, едва ли не самом большом приюте столицы. За рулем опять сидел Мордехай. Он решил в течение первой недели сопровождать меня повсюду, дабы потом избавить от опеки навсегда.

Барри Нуццо остался глух к моим угрозам и предупреждениям. В “Дрейк энд Суини” предпочли жесткие правила игры, чему я не удивился. Похоже, ночной налет явился прологом моего светлого будущего. Я посчитал себя обязанным рассказать Мордехаю правду.

– Я уехал от жены, – начал я, когда машина тронулась с места.

В столь ранний час – восемь утра – печальная весть застала Мордехая врасплох.

– Мне искренне жаль, – ответил он, едва не сбив мужчину, совершавшего пробежку по обочине.

– Жалеть не о чем. Сегодня ночью в нашу квартиру ввалилась полиция с обыском. Хотели видеть меня, но больше всего – досье, которое я прихватил, уходя из фирмы.

– Что за досье?

– Дело Девона Харди и Лонти Бертон.

– Рассказывай.

– Как ты знаешь, Харди захватил заложников, потому что юристы “Дрейк энд Суини” лишили его крыши над головой.

Заодно с ним на улицу было вышвырнуто еще шестнадцать человек, не считая детей. В том числе и Лонти Бертон.

– Мир тесен, – вздохнул Мордехай.

– Склад, где они жили, стоит на участке, который “Ривер оукс” приобрела для строительства почтамта. Проект оценивается в двадцать миллионов долларов.

– Склад знаю. Там постоянно живут захватчики.

– Отнюдь не захватчики. Во всяком случае, мне они таковыми не кажутся.

– У тебя есть факты?

– Пока только предположения. Документы в папке подтасованы: кое-что изъято, кое-что добавлено. Самую грязную работу проделали руками ассистента из отдела недвижимости Гектора Палмы, он выезжал для инспекции и руководил процедурой выселения. Похоже, впоследствии его стала мучить совесть. Он прислал мне анонимную записку, где утверждал, что выселение было юридически небезупречным, и дал ключи от стеллажа, где хранилась папка. В вашингтонском отделении фирмы Палма со вчерашнего дня не работает.

– А где он?

– Хотел бы я знать.

– Он дал тебе ключи?

– Косвенно: оставил на столе вместе с запиской.

– И ты воспользовался ими?

– Да.

– Выкрал досье.

– Я не собирался совершать кражу, хотел снять копию.

Но по дороге в контору какой-то идиот врезался в мою машину, и я оказался на больничной койке.

* * *

– Это та самая папка, за которой мы ездили в отстойник?

– Совершенно верно. Я хотел без шума вернуть ее на место. Никто бы ничего не узнал.

– Весьма сомнительное предприятие. – Мордехай вознамерился обозвать меня ослом, да повременил до более близкого знакомства. – Что, говоришь, пропало из папки?

Я коротко изложил суть сделки.

– Главным для “Ривер оукс” было как можно быстрее стать владельцем участка. Когда Палма впервые появился на складе, его избили. Он подшил в дело докладную записку и поехал во второй раз, с охраной. Но отчет об этой инспекции отсутствует. Запись в регистрационной карточке есть, а отчета – нет. Думаю, его вытащил Брэйден Ченс.

– Что было в отчете?

Я пожал плечами:

– Кажется, Гектор прошелся по складу, поговорил с жильцами, узнал, что они исправно платят за клетушки Тилману Гэнтри. Понял, что эти люди вовсе не захватчики, а квартиросъемщики, находящиеся под защитой закона, регулирующего отношения между домовладельцем и нанимателем жилья. Но к тому моменту маховик уже набрал обороты, нужно было либо подписывать акт купли-продажи, либо расторгать сделку. Этого Гэнтри допустить не мог, отчет Палмы благополучно исчез из папки, выселение состоялось.