Джон Гришем - Адвокат

– Лейтенант Гэско слушает. – Трубка не касалась уха.

– Джентльмены, – обратился Мордехай к полицейским, – вы имеете право обыскать только эту комнату. В кабинеты вам доступа нет. Распоряжение судьи.

– Да, сэр, – буркнул Гэско и положил трубку.

Около часа мы наблюдали, как копы рылись в столах.

Давно сообразив, что обыск никаких результатов не даст, они явно играли у нас на нервах, медленно снимая с полок папки и сборники законов, покрытые толстым слоем пыли.

Кое-где пришлось потревожить паутину. Каждая папка имела отпечатанное или написанное от руки название. Двое копов под диктовку Гэско записывали заголовки в блокноты. Долгая и безнадежно скучная процедура.

Столом Софии они занялись в последнюю очередь. София сама, тщательно выговаривая каждую букву, продиктовала им названия своих папок. Полисмены старались держаться от нее подальше. Ящики стола София выдвинула ровно настолько, чтобы в образовавшуюся щель можно было увидеть содержимое. Шкафчик с ее личными вещами не заинтересовал никого. Я был убежден, что в нем она держит целый арсенал.

Из конторы копы ушли не попрощавшись.

Я принес Софии и Мордехаю извинения за испорченное утро и скрылся в кабинете.

Под номером пять в списке выселенных числился Келвин Лем. В городе насчитывалось около десяти тысяч бездомных, и примерно столько же папок лежало на стеллажах и в архиве конторы на Четырнадцатой улице. Упомнить всех клиентов было невозможно, однако имена почти всегда вызывали у Грина какие-то ассоциации. Так получилось и с Лемом.

Мордехай имел дело с общественными кухнями, приютами, благотворителями, священниками, полицейскими и коллегами – адвокатами бездомных. С наступлением темноты мы отправились в центр города, в церковь, зажатую между красивым административным зданием и роскошным отелем. Подвал храма, довольно просторное помещение, был уставлен рядами складных столов; люди ели и разговаривали. Заведение разительно отличалось от знакомых мне общественных кухонь с их неизбежным супом: на тарелках лежали кукуруза, жареный картофель, куски цыпленка или индейки, фруктовый салат, хлеб. Запах пищи напомнил мне об ужине.

– Я не забегал сюда несколько лет, – сказал Мордехай, стоя у входа. – Они кормят здесь триста человек в день.

Поразительно, не правда ли?

– Откуда берутся продукты?

– Из центральной кухни, мы были там, это в здании БАСН. Им удалось создать эффективную систему сбора излишков в городских ресторанах. Не объедков, а нормальных продуктов, которые испортятся, если их быстро не пустить в дело. Несколько авторефрижераторов объезжают город и свозят продукты на кухню, где готовят обеды, замораживают и распределяют по приютам. Больше двух тысяч порций в день.

– Еда выглядит аппетитно.

– Она и впрямь хороша.

К нам подошла молодая женщина Лиза, местный администратор. Мордехай был знаком с ее предшественником.

Пока они вели негромкий разговор, я рассматривал зал.

Мне бросилось в глаза нечто неожиданное. Среди бездомных существовала иерархия, объединенные общей бедой люди стояли на разных ступенях социально-экономической лестницы. Вот компания – человек шесть – оживленно делится впечатлениями о последнем баскетбольном матче, который транслировало вчера телевидение. Мужчины довольно прилично одеты, и если бы один не орудовал ножом и вилкой в перчатках, группа легко могла сойти за обычных посетителей бара в рабочем районе, никто не догадался бы, что у болельщиков нет жилья. Через столик от компании мрачный тип в темных очках, грязном поношенном пальто и резиновых сапогах, точь-в-точь Мистер в день смерти, руками рвет на части цыпленка.

Совершенно ясно, что образ жизни его и болельщиков разный. Соседи по сравнению с ним кажутся беззаботными пташками. Они пользуются горячей водой и мылом, а типу на подобные мелочи плевать. Компания наверняка ночует в приюте, он же привык спать в парке, подле голубей.

Тем не менее все они бездомные.

О Келвине Леме Лиза не слышала. Пообещав навести справки, она двинулась между столиками, периодически наклоняясь к едокам.

Мордехай представил меня молодому человеку, он оказался, к моему удивлению, коллегой: работал в крупной юридической фирме и на благотворительных началах сотрудничал с городской адвокатской конторой для бездомных. Познакомились они с Мордехаем год назад, во время кампании по сбору средств для неимущих. Минут пять мы побеседовали на чисто профессиональные темы, потом парень скрылся в небольшой комнате по соседству с залом; там в течение трех часов ему предстояло вести прием.

– В вашингтонской конторе с нами поддерживают регулярные отношения сто пятьдесят добровольцев, – сообщил Мордехай.

– Этого достаточно?

– Достаточно не бывает никогда. По-моему, пора поразмыслить о привлечении новых помощников. При желании можешь возглавить это дело. Абрахам будет в восторге.

* * *

Оказывается, с удовлетворением подумал я, Мордехай, Эб и, конечно, София уже подыскали мне занятие.

– Набор помощников позволит нам расширить базу, – продолжал Мордехай, – заявить о себе более громко и, как следствие, облегчит сбор средств.

– Естественно, – без особой уверенности согласился я.

– Проблема денег меня пугает. Фонд Коэна в плачевном состоянии, неизвестно, сколько мы протянем. Боюсь, придется просить подаяние, чем занимаются, собственно говоря, все благотворительные организации города.

– То есть организованно собирать средства вы никогда не пробовали?

– Очень редко. Работа тяжелая и трудоемкая.

Подошла Лиза:

– Келвин Лем сидит вон там, в конце зала. На нем бейсбольная шапочка.

– Ты говорила с ним?

– Да. Он не пьян, на вопросы отвечает нормально. Живет пока в БАСН, временно работает водителем мусороуборочной машины.

– Здесь нет комнатки, где можно уединиться?

– Найдем.

– Скажи Лему, что с ним хотят поговорить его адвокаты.

Келвин Лем выглядел как завсегдатай приюта: бейсбольная куртка, джинсы, свитер, кроссовки – ничего общего с тряпьем, в которое кутаются бродяги, ночующие под мостами. Войдя, он не произнес ни слова приветствия, даже руки не подал. Мордехай сидел на краешке стола, я стоял у стены. Лем занял единственный стул; от взгляда, брошенного вскользь, мне захотелось спрятаться.

Похоже, у него были дурные предчувствия.

– Все в полном порядке, – поспешил успокоить его Мордехай. – Мы всего лишь хотим задать вам несколько вопросов.

Келвин безмолвствовал.

– Вы были знакомы с женщиной по имени Лонти Бертон? – спросил Мордехай.

Лем отрицательно качнул головой.

– А с Девоном Харди?

Тоже нет.

– Месяц назад вы жили на заброшенном складе, не так ли?