Джеймс Паттерсон - Второй шанс

— Не беспокойся, я пришла со своим пивом. — Она загадочно улыбнулась и достала из сумки две банки «Сэм Адамс». Одну она протянула мне, а вторую тут же открыла и сделала пару глотков.

— Никаких новостей у меня, к сожалению, нет, — вздохнула я и пригубила из банки.

По выражению лица своей подруги я догадывалась, что она пришла ко мне не с пустыми руками, но почему-то подумала, что речь пойдет о ее муже Стиве. Я слышала, будто он совершил удачную сделку и собирается снова оставить жену в гордом одиночестве.

А Джилл тем временем расстегнула сумку и достала оттуда голубого цвета папку, на которой крупными буквами было написано «Боксер, Мартин».

— По-моему, я когда-то говорила тебе, что мой отец был превосходным адвокатом в Хайленд-Парке и выиграл много судебных процессов.

— Тысячу раз, — подтвердила я, с нетерпением ожидая продолжения.

— Если говорить откровенно, то он был лучшим адвокатом из всех, которых мне доводилось видеть. Отец получил прекрасное образование и никогда не обращал внимания на размер гонорара или цвет кожи своих клиентов. Однажды он полгода сидел над каким-то делом и в конце концов добился оправдания фермера, которого обвиняли в изнасиловании. Очень многие люди уговаривали отца стать сенатором, но он отказался. Я очень любила его и люблю до сих пор.

Я сидела молча, потягивала пиво и ждала самого главного. Джилл всегда начинала издалека, когда хотела сообщить что-нибудь очень важное. Она сделала еще пару глотков и посмотрела на меня влажными глазами.

— Он заботился обо мне до тех пор, пока я не окончила университет. А потом я случайно узнала, что этот негодяй изменял моей маме на протяжении двадцати лет. А я-то считала его своим наставником и героем!

Я слабо улыбнулась.

— Ты намекаешь, что мой отец тоже лгал мне постоянно?

Джилл угрюмо кивнула и положила на стол голубую папку с личным делом моего отца. Я открыла ее и взяла оттуда лист бумаги, на котором были записаны показания Кеннета Чарлза. Прочитав их, я почувствовала, что к горлу подбирается комок невыносимой горечи. Я прочитала еще раз, и вместо разочарования и обиды появился страх. Сначала я просто отказывалась верить, но чутье подсказало, что это чистая правда. Мой отец всю жизнь врал мне и остальным. Он постоянно лгал и предавал всех, кто любил его и бесконечно доверял ему.

На мои глаза навернулись слезы. Я залпом осушила остатки пива и швырнула банку в мусорную корзину. Мне было очень плохо, я чувствовала себя обманутой.

— Прости, Линдси, — тихо промолвила Джилл, — я не хотела расстраивать тебя.

Она протянула мне руку, и я с благодарностью пожала ее. Впервые за долгие годы моей службы в полиции я не знала, что делать и как выйти из этого тупика. В моей душе боролись противоречивые чувства — долга, служебных обязанностей и жалости к старому и немощному отцу.

Я вытерла слезы и спросила Джилл:

— А что твой отец? Он до сих пор живет с твоей матерью?

— Нет, черт бы его побрал, — поморщилась она. — Мать у меня очень строгая женщина, не терпящая предательства. Она выгнала его, когда я училась на старшем курсе. С тех пор отец живет в небольшой двухкомнатной квартире в Лас-Колинасе.

Неожиданно я начала смеяться и никак не могла остановиться. Это было похоже на истерику женщины, которую просто придавил груз свалившихся на ее плечи проблем. А когда немного успокоилась, решила не забивать себе голову неразрешимыми задачами, поскольку бороться с ними бесполезно. Сейчас меня волновало только одно: что еще скрывает мой отец и каким образом он связан с Химерой?

— Спасибо, Джилл, — сказала я и обняла подругу. — Я в долгу перед тобой.

— Что ты теперь собираешься делать? — сочувственно спросила она.

Я сняла со стула пиджак, перебросила его через плечо и развела руками.

— То, что должна была сделать уже давно — выяснить всю правду.

Когда я приехала домой, отец сидел за столом и увлеченно раскладывал пасьянс. Поначалу я не могла смотреть ему в глаза. Взяв на кухне банку пива, я пришла в гостиную, села напротив него.

Отец взволнованно посмотрел на меня, словно ощутив тревогу.

— Линдси, что случилось?

— Я все думаю, отец, о тех годах, когда ты оставил...

Он продолжал бросать на стол карты.

— Почему ты снова говоришь о тех давних временах?

— Помнишь, как ты часто брал меня с собой на Залив? Мы стояли на берегу и смотрели на огромные суда, входящие в порт. А ты говорил, что скоро уплывешь на одном из них и вернешься не скоро. А еще ты говорил, что между тобой и мамой что-то произошло. Я всегда ждала, что ты расскажешь мне об этом, но напрасно. И с тех пор постоянно терзаю себя вопросом — почему ты бросил нас? Ты был замешан в каких-то темных махинациях? — продолжала допытываться я. — И дело здесь не в твоем пристрастии к азартным играм и алкоголю. Отец, ты помогал Кумбзу задушить того парня. В этом все дело. Но почему ты бросил семью? И зачем вернулся ко мне? По-моему, все это не имеет никакого отношения к нашей семье.

Отец беспомощно моргал и пытался что-то возразить.

— Нет...

— Мама знала об этом? Если да, то она была прекрасной актрисой, поскольку всегда утверждала, будто разошлась с тобой из-за азартных игр и беспробудного пьянства.

Он положил на стол колоду карт, и я заметила, что его руки дрожат.

— Ты, конечно, не поверишь мне, но я действительно любил твою мать.

— Неправда! — резко бросила я. — Нельзя любить человека и причинять ему такую боль.

— Можно, — тихо промолвил он и облизал пересохшие губы. — Я любил тебя и всегда причинял тебе боль.

Некоторое время мы сидели молча, не находя нужных слов для продолжения неприятного разговора.

— Как тебе удалось узнать об этом? — наконец спросил отец.

— Какая разница? — отмахнулась я. — Рано или поздно я должна была выяснить это.

Он выглядел подавленным, как боксер после мощного апперкота.

— Твое доверие, Линдси, — самое дорогое для меня в жизни.

— Так почему же ты решил использовать меня, папа? Ты использовал меня, чтобы добраться до Кумбза. Вы с ним вместе убили того парня.

— Я не убивал его, Линдси, — угрюмо сказал он и стал медленно раскачиваться на стуле взад и вперед. — Я просто ничего не сделал, чтобы предотвратить это преступление.

Отец набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул, как будто освобождался от неприятных воспоминаний, хранившихся в душе двадцать лет. Потом он рассказал, как побежал за Кумбзом и нашел его в темной аллее. Кумбз догнал Джералда Сайкса и стал душить.

— Я говорил тебе, что в те времена к полиции относились иначе. Кумбз хотел проучить того парня и заставить уважать человека в полицейской форме. Я воскликнул: «Отпусти его!», но он продолжал сдавливать Сайксу шею. Кумбз крикнул, что этот подросток пытался достать нож. А когда все было кончено, он посмотрел на меня и рассмеялся. «Это моя территория, Мартин, — заявил он. — Если ты в штаны наложил, то убирайся отсюда ко всем чертям».