Роберт Уилсон - Золотое яблоко

Если до этого я считал себя тремя с половиной агентами (моя роль в «Божьей молнии» была довольно простой, по крайней мере с точки зрения самой БМ, поскольку мне поручали только громить, а не шпионить), то сейчас не вызывало сомнения, что во мне живут сразу четыре агента, работающие на ФБР, ЦРУ, иллюминатов и А л Ал, каждый из которых продает свою организацию как минимум одной другой, а то и двум или трем. (Да, во время инициации меня сделали преданным членом АлАл и, если бы я мог описать сей потрясающий ритуал, вы бы этому факту не удивлялись.) Затем у Вице-президента родилась бредовая идея экономить на секретных агентах, и меня все чаще откомандировывали в распоряжение ЦРУ (естественно, в Бюро меня попросили сообщать обо всем интересном, что я там замечал). Однако я воспринял эту акцию как дальнейшее усложнение моей четырехсторонней психической поляризации, а вовсе не как неизбежную, неоспоримую и синергическую пятую стадию.

И я оказался прав. Поскольку в заключительную стадию, или Grummet, как называет это Орден, я вошел только в прошлом году благодаря тем удивительным событиям, которые привели меня от Роберта Патни Дрейка к Хагбарду Челине.

Меня отправили на банкет Совета по международным отношениям, тщательно замаскировав под обычного «пинкертона»; моя официальная задача в качестве частного детектива состояла в том, чтобы присматривать за ювелирными украшениями присутствующих дам и другими ценными вещами. Моей же реальной задачей было поставить жучок в стол, за которым будет сидеть Роберт Патни Дрейк. На той неделе я был прикомандирован к Налоговому управлению. Так вот, поскольку налоговики не знали, что согласно приказу Министерства юстиции Дрейка никогда и ни за что нельзя преследовать, они пытались доказать, что тот скрывает свои доходы. Естественно, я активно мотал на ус все, что могло представлять интерес для иллюминатов, А.\А.\ и ЦРУ– если, конечно, тот, с кем я встречался в Мемориале Линкольна, был действительно из ЦРУ, а не из военной или военно-морской разведки или откуда-то еще. (Не скрою, я часто раздумывал о том, не агент ли он Москвы, Пекина или Гаваны, а тут еще Винифред как-то сказал, что у иллюминатов есть все основания причислять его к авангарду захватчиков с Альфы Центавра. Впрочем, Великие Магистры иллюминатов славятся мистификациями, поэтому я поверил в эту байку не более, чем в сказку об иллюминатах как заговоре британского еврейства с целью создания мирового правительства – которая когда-то и привела меня к иллюминатам.) В сущности, любой заговор был для меня наградой сам по себе; меня не интересовало, с кем я в заговоре и против кого. Это было искусство ради искусства. И дело не в том, что ты выдаешь или сохраняешь чьи-то тайны, а в том, как ты разыгрываешь партию. Порой я даже отождествлял ее с учением А.\А.\ о Великом Делании, ибо в запутанных лабиринтах моих «я» уже понемногу проступали схематические контуры души.

За столом Дрейка сидел какой-то итальяшка с ястребиным лицом, очень элегантный в новехоньком смокинге, однако мой внутренний коп сразу же разглядел в нем принадлежность к незаконному. Иногда по одной внешности можно точно определить деятельность субъекта (аферист, медвежатник, карманник и так далее), но в данном случае я мог лишь распознать в нем игрока из другого лагеря; пожалуй, он вызывал смутные ассоциации с морским пиратством или интригами эпохи Борджиа. Разговор шел о новой работе некоего Мортимера Адлера, который уже написал примерно с сотню замечательных книг, если я верно уловил суть дела. Один тип за столом, похожий на банкира, был просто задвинут на этом Адлере, и особенно на его последней великой книге.

– Он считает, что мы и коммунисты следуем одной и той же Великой Традиции, – я явственно ощутил эти заглавные буквы, – и должны объединиться против одной силы, которая реально угрожает цивилизации: против анархизма!

Начались прения, в которых Дрейк не принимал участия (он просто сидел, попыхивая сигарой и как бы соглашаясь со всеми сразу, но чувствовалось, что ему очень скучно). Банкир попытался растолковать суть Великой Традиции. Объяснение показалось мне слишком сложным. Судя по выражениям лиц за столом, оно было сложным для всех присутствующих. И тут вдруг заговорил этот даго [67] Даго (амер. жарг., от исп. Диего) – уничижительное название итальянцев, испанцев и португальцев. с ястребиным лицом.

– Я могу объяснить одним словом, что такое Великая Традиция, – спокойно сказал он. – Привилегия.

Неожиданно с лица старого Дрейка сошло выражение ласковой скуки; в его взгляде появился удивленный интерес.

– Редко встретишь такую освежающую свободу от эвфемизмов, – сказал он, подавшись вперед. – Но, возможно, я переоцениваю смысл вашего замечания, сэр?

Ястребинолицый сделал глоток шампанского и, прежде чем ответить, промокнул рот салфеткой.

– Вряд ли, – наконец сказал он. – В большинстве словарей привилегия расшифровывается как право или иммунитет, наделяющие их обладателей особыми льготами и преимуществами. В толковом словаре Уэбстера есть и другое значение: «возможность не подчиняться обычным правилам и не подвергаться обычным наказаниям». Словарь синонимов дает такие термины, как исключительное право, личное право, преимущество, льгота и, к моему глубокому сожалению, претензия. Хотя все мы наверняка знаем, что такое привилегия в этом клубе, – не так ли, джентльмены? Нужно ли напоминать вам о латинских корнях privi, «частный», и lege, «закон», и рассказывать о том, как мы создавали Частный Закон здесь и как создавало свои собственные частные законы в сфере своего влияния Политбюро?

– Но это не Великая Традиция, – возразил тип, похожий на банкира (на самом деле, как оказалось, университетский профессор; единственным банкиром за тем столом был Дрейк). – Под Великой Традицией мистер Адлер понимает…

– Под Великой Традицией Мортимер понимает, – грубо перебил его ястребинолицый, – набор мифов и сказок, выдуманный для придания легитимности и удобоваримости институту привилегий. Поправьте меня, если я ошибаюсь, -добавил он вежливо, но с сардонической усмешкой.

– Он имеет в виду, – настаивал ортодокс, – неоспоримые аксиомы, проверенные временем истины, коллективную мудрость веков…

– Мифы и сказки, – спокойно продолжил ястребинолицый.

– Священную, проверенную временем вековую мудрость, – не унимался его оппонент, уже начиная повторяться. – Краеугольный камень гражданского общества, или цивилизации. И это роднит нас с коммунистами. Именно эту общечеловеческую традицию хулят, отрицают и пытаются уничтожить молодые анархисты по обе стороны Железного Занавеса. Великая Традиция не имеет ничего общего с привилегией.