Алан Уильямс - История ленивой собаки

– Вьетнамский, – кивнул Мюррей.

– Северо-вьетнамский, – уточнил Райдербейт, – как будто трахается чертова куча гусей и уток.

– Кто они?

– Контрольная башня Дьен Бьен Пху. У них там военный аэродром. Мы получаем прямой сигнал. Судя по моим расчетам, мы уже десять миль как пересекли границу, – родезиец дико расхохотался. – Десять миль летим над Северным Вьетнамом, солдат. Похоже, у нас проблемы.

– Что случилось?

– Мы проскочили вторую зону сброса.

– Вторую?

– Они дали нам две – вторую в последний момент, несмотря на то, что уже пришли метеосводки и я сказал им, что не смогу поднять четыре тонны риса еще на одну тысячу футов при таких погодных условиях. Но давай не будем вдаваться в технические подробности. Мы потеряли проход, вот в чем дело. Я не смог бы развернуть ее, не потратив время на сброс груза. Ублюдки, наверное, постараются отгрызть мне за это задницу, но, если бы я этого не сделал, мы бы разбились.

– Где мы? – стрелка альтиметра качалась у цифры 8.000, что все еще было ниже уровня самых высоких гор. Впереди снова ничего не было видно, кроме плотной желтой тучи.

– Мы идем прямо на север, ко второму проходу, который может вывести нас в лаотянское воздушное пространство, – сказал Райдербейт. – Если нет, нам конец.

– Это далеко? – спидометр показывал только двести узлов.

– Пять, шесть минут, – отвечал Райдербейт. – Мы летим вслепую. Я не рискну воспользоваться радиокомпасом, кроме того, у них там есть радар. Только пока мы в горах, у нас есть шанс, что они нас не засекут.

– Что самое худшее из того, что может случиться?

– А ты оптимист, парень, да? – улыбнулся Райдербейт. – Худшего много. Они могут сбить нас в этом вонючем небе ракетами «земля – воздух». Или, возможно, у них внизу есть «МиГи» – но я сомневаюсь, чтобы эти маленькие педерасты осмелились преследовать нас в этой пачкотне. И потом... мы можем просто разбиться.

Пока он говорил, заглох левый двигатель. Бормотание, слабый треск – и пропеллер замер. Руки Райдербейта быстро работали с переключателями. Ничего не происходило. Райдербейт, не мигая, следил за гирокомпасом, а потом тихим и напряженным голосом сказал Мюррею:

– Тебе лучше вернуться. Начинайте надевать парашюты. Толкачи вам помогут. И пожми руку маленькой девочке от моего имени.

Мюррей, спотыкаясь, вернулся в салон самолета. После непродолжительных подсчетов оказалось, что у них семь парашютов на восемь человек. Мюррей дал парашют Жаки Конквест и отпустил какую-то жалкую шутку насчет пассажиров первого класса с «Титаника». Главный толкач пытался пожертвовать своим парашютом, но Мюррей с наигранным героизмом отклонил это. Не то чтобы он боялся прыгать, просто у него было такое чувство, что пока он верит в самолет и пилотов, у них есть шанс выбраться. Надеть парашют, которым он раньше никогда не пользовался, и прыгнуть в неизвестную расщелину, ассоциировалось для Мюррея с полной капитуляцией.

Он понимал: они быстро теряют высоту. После серии резких снижений у него свело в животе, закружилась голова и одурело вылезли глаза. Таиландцы окружили Жаки Конквест, надели на нее парашют и пристегнули к перекладине под потолком. Они объясняли, что парашют открывается автоматически, один из них начал демонстрировать, как надо падать, он прижал локти к бокам и поджал ноги так, что стал похож на зародыш.

И в этот момент Жаки Конквест вырвало: струя кофе быстро пересекла пол и ушла в облака. Она тут же выпрямилась и со стеснением и злостью посмотрела на Мюррея:

– Извините! – прокричала она на английском.

Он слабо улыбнулся:

– Это самая маленькая из наших проблем! – сказал Мюррей и с грустью подумал, что этот физический акт впервые за время их знакомства открыл в ней что-то человеческое.

Все это время парашютисты-таиландцы сохраняли потусторонний вид, как официанты в дорогом ресторане во время неприятной сцены с клиентами. Мюррей решил ретироваться и прокладывал путь к кабине пилотов, пол накренился вниз, пока единственный двигатель храбро боролся за то, чтобы вывести их из последнего, фатального штопора. Райдербейт работал у панели управления, обмениваясь жестами с Нет-Входа Джонсом, который по-прежнему сидел, склонившись над картами, и проверял показания приборов. Сигналы, которыми они обменивались, были непонятны Мюррею, но удивительно спокойны. Он стоял, вцепившись в спинку кресла Райдербейта, и следил за тем, как стрелка одного из альтиметров ползла в обратную сторону, против часовой стрелки: цифры обозначающие высоту в тысячах футов, остались позади, пришла в движение стрелка на втором альтиметре, где высота измерялась сотнями футов. Впереди по-прежнему ничего нельзя было увидеть, кроме туч. Мюррей ждал – пятнадцать секунд, двадцать, тридцать. Потом вдруг Райдербейт расслабился:

– Как себя чувствуют пассажиры, солдат?

– Девушку стошнило. Ей бы не помешало немного бренди.

– Ах ты, хитрожопый негодяй! – родезиец рассмеялся и дал ему фляжку. – Но в салоне не курить, ладно?

– Ладно. Где мы?

– Где мы? – крикнул Райдербейт Нет-Входу.

– По моим расчетам, – отозвался тот, – мы опустились к пяти тысячам, что означает, что мы проскочили и Господь Бог был к нам чертовски благосклонен! – его речь напоминала общепринятое представление о том, как должен говорить развитой негр, проходящий службу в вооруженных силах США.

Райдербейт мрачно кивнул:

– Этот парень, как мы называем их в нашем летном деле, навигатор. Во всем мире больше нет такого навигатора, как Джонс. Он провел нас через проход вслепую. Хотя, конечно, у него, как у колдуна, есть преимущество перед остальными.

Для негра эта шутка, видимо, была уже заезженной, и он прокричал Мюррею:

– Я советую вам, мистер Мюррей, вернуться в салон и пристегнуть ремни.

– Мы собираемся сесть на полосу, которая совсем не рассчитана на такие самолеты, как наш, – добавил Райдербейт. – Передай от меня привет леди, и смотрите, не выпейте все. Я сам хочу выпить, если мы сядем.

Когда они шли на посадку, Мюррею припомнилось сентиментальное избитое выражение: «на честном слове и на одном крыле». Левое крыло плыло над полем, которое напоминало лист рифленого железа. Все в салоне: Мюррей, миссис Конквест и шесть тайцев – пристегнули ремни (парашюты сброшены) и обхватили колени руками в ожидании удара. Ролики на колее начали по инерции крутиться.

Потом вдруг стало невероятно тихо.

Заглох второй двигатель. Было слышно только, как по полу катаются какие-то детали, крутятся ролики и со свистом врывается воздух в салон. Скорость была меньше сорока узлов. Пол опускался все ниже, навстречу неопределенной поверхности из воды и грязи с наполовину выросшими ростками риса, которые вряд ли бы выдержали вес большого насекомого.