Алан Уильямс - История ленивой собаки

– В этом месиве? – «зеленый берет» нахмурясь посмотрел на карточку Мюррея. – Насколько я знаю этих ублюдков-вьетконговцев, они могли установить и третий заряд. На вашем месте я бы держался подальше от этого места. Здесь не на что смотреть, разве что вы любите бывать на живодерне.

– Меня здесь ждал один человек. Я остаюсь.

Поднимаясь по ступенькам к бассейну, Мюррей старался держать себя в руках. Он уже видел подобное раньше, и не раз, но сейчас, может, потому, что все произошло в такой роскошной, знакомой обстановке, это было особенно ужасно. Мимо проносили американца в плавках с замотанными окровавленными полотенцами ногами. Он махнул Мюррею:

– Эй, ты – журналист? Лучше запечатлей это. Запомни, парень! Меня зовут Ларримор, Дон Макаулей Ларримор – экс-морской пехотинец. Я все видел, был наверху и все видел. Можешь меня процитировать, – казалось, он был нетрезв.

Мюррей пошел дальше, и навстречу ему потекла кровь. Два ручейка из распухшей пыльной головы ползли по чистому бетонному полу и падали вниз со ступеньки на ступеньку. Все, что Мюррей смог сделать, – это побежать вперед. Он думал о том, что эта кровь, возможно, кровь девушки, которую он любит. Наверху его остановила чья-то рука. Мюррей узнал полковника Луонга из третьего вьетнамского корпуса. Еще его называли Смеющийся Ларри Луонг (эта кличка пристала в нему из-за того, что полковник, расстреливая пленных, всегда нервно хихикал). Он хихикнул и сейчас:

– Здрасте, мистер Уайлд, все это очень неприятно!

– Вы были здесь, когда это произошло?

– О нет, я был в ресторане на другой стороне улицы. Они хотели убить генерала Грина.

– Что случилось с генералом? – спросил Мюррей.

Смеющийся Ларри махнул маленькой ручкой. У него на запястье болтался тяжелый серебряный идентификационный диск.

– Я думаю, генерал Грин не пришел. Он задержался.

– И я тоже, – пробормотал Мюррей. – Вы уверены, что им был нужен Грин?

– Он должен был приехать сюда на ланч. Эти вьетконговцы – свиньи, – он снова хихикнул и бочком прошел мимо торса неопределенного пола, из которого вывалились голубоватые кишки и тускло блестели на солнце. – Очень плохо то, что здесь произошло, – улыбаясь, сказал Ларри, и Мюррей начал спускаться обратно.

«Собиралась ли она приехать вместе с Грином?» – думал он. У ворот снова взвыла сирена: подъехала автоколонна черных «седанов» в сопровождении вьетнамских мотоциклистов. Из дверей повыскакивали американские военные полицейские и замерли по стойке «смирно». К воротам направились несколько офицеров.

Генерал Вирджил Лютер Грин был высоким красивым мужчиной с серыми глубоко посаженными глазами и загорелым лицом. Однако загар был бледнее, чем обычно, когда он поднимался к разрушенному бассейну. У Вирджила Грина не зря была репутация «стреляющего генерала»: он убил не меньше немцев, корейцев и вьетнамцев, чем любой другой офицер армии США. В 1944 году его танк подбили в деревушке под Римом. Тогда Грин уложил из пары кольтов четверых эсэсовцев. Эти два кольта с рукоятками из слоновой кости и сейчас служили украшением его простой армейской формы. Поднимаясь по лестнице, он не переставая с техасским акцентом громко бормотал себе под нос:

– О Господи! О Боже всемогущий!

Женщин, если не считать нескольких мертвых или умирающих купальщиц, лежащих на бетоне, поблизости не было, и генерал остановился и выдохнул крепкое техасское ругательство. Потом он увидел Смеющегося Ларри Луонга, одного из немногих вьетнамских офицеров, которого он уважал, и они обменялись приветствиями.

– Они заплатят за это, полковник! Вот увидите, они заплатят!

– Конечно, генерал! – хихикнул Ларри.

Вирджил Лютер Грин мрачно кивнул и развернулся на каблуках. Вода из прорвавшихся труб водопровода, смешавшись с кровью, стекала по ступенькам и растекалась по бару у бассейна. На улицу на носилках выносили тела. Мюррей осматривал каждое, но не обнаружил среди них Жаклин Конквест.

Генерал остановился у края бассейна. Молодой офицер объяснял, как вьетконговцы установили первый заряд – пластиковые бомбы были уложены вдоль края потолка, через который мужчины, сидящие в баре, могли наблюдать за плавающими наверху девушками. Вся вода ушла в этот бар, пол был усыпан осколками стекол и обломками выкрашенного в синий цвет бетона. Мюррей понимал, что если она решила встретить его здесь, а не в баре наверху, – ночь в Луангпхабанге была потерянной идиллией, и ему придется подыскать кого-нибудь другого, кто бы мог нажать на секретную кнопку Вирджила.

Генерал стоял в нескольких ярдах в стороне и задумчиво смотрел на полное тело мужчины средних лет в углу бассейна. Мюррей решился, подошел к нему и прямо спросил:

– Извините, генерал, ваш секретарь, Жаклин Конквест... с ней все в порядке?

Красивые серые глаза генерала медленно повернулись в сторону Мюррея.

– Жаки? – протянул он.

– Я должен был встретиться с ней как раз когда произошел взрыв.

– Кто вы?

Мюррей представился, и генерал задумчиво покачал головой:

– Газетчик, да? Ну так вы получили это, парень. Забудьте весь этот бред сивой кобылы о том, чтобы уйти из Вьетнама и оставить все этим маленьким вонючим комми! Мы остаемся, парень!

– Ваш секретарь, – повторил Мюррей. – С ней все в порядке?

– Думаю, да. Я оставил ее в офисе, когда узнал о случившемся. Она что-то говорила о встрече, которую должна отменить, – он прищурившись посмотрел на Мюррея: – Это с вами была назначена встреча?

Мюррей попробовал улыбнуться:

– Исключительно деловая встреча, генерал. Я могу процитировать вас в связи со случившимся?

– Конечно, можете!

Мюррей что-то корябал в своем блокноте, когда в затопленный бар начал спускаться маленький гибкий вьетнамский пожарный в водолазном костюме.

Через десять минут Мюррей был уже в отеле и звонил в «Тайгер Эксчендж». Жаклин почти сразу подняла трубку:

– О, Мюррей! Слава Богу, ты жив!

– Где ты была?

– Я дважды пыталась дозвониться до тебя. Мне сюда кто-то позвонил (не знаю кто, но, кажется, это был вьетнамец) и сказал, что если я собираюсь в «Cercle Sportif», лучше держаться подальше от этого места. N'y allez pas, так он сказал.

– В котором это было часу?

– Около полудня. Я сразу тебе позвонила.

– Ты звонила кому-нибудь еще?

Теперь он все четко себе представлял. Этот одноглазый, нашептывающий что-то водителю веломобиля, но не осмелившийся предупредить его лично и анонимно предостерегший Жаклин после того, как узнал, что заряды установлены... Мюррей подумал о том, не следует ли ему обратиться в полицию, потом вспомнил правило Райдербейта и решил воздержаться. Это была не просто столица воюющего государства, это была столица древних ритуальных убийств, бандитских заговоров и политических интриг, которые могли не иметь ничего общего с временной борьбой Свободного Мира с идеологиями Маркса и Мао.