Андрей Троицкий - Бумер-2

— Ладно уж, садись. Голь перекатная, бомжара немытый.

Кот готов обидеться и обойти в сторону, но вместо этого он распахивает дверцу, залезает на переднее сиденье. И открывает рот от удивления, хочет что-то сказать, но не может, будто в горле застрял крупный грецкий орех. Застрял и ни с места. На водительском месте сидит Леха Килла, он скалит в улыбке зубы, он хотел сделать потрясающий сюрприз и сюрприз удался. С заднего сидения тянутся чьи-то руки, они хватают Кота за плечи и шею, поворачивают к себе.

Димон Ошпаренный сидит на заднем диване за Котом, Петя Рама на соседнем месте. Они теребят Костяна, как плюшевого медведя, каждый норовит крепче ущипнуть его. Они говорят что-то, быстро и громко, перебивая друг друга, Костян прислушивается, но смысл слов невозможно понять. Леха Килла рвет с места, вдавливая в пол педаль газа.

Кот растерянно переводит взгляд то на Петьку, то на Димона. Наконец решается на вопрос.

— Парни, это же как? — говорит он. — Ведь тебя, Петька, тогда на улице менты… Положили. Ты ведь уже того…

Кот не решается произнести слово «погиб», тут и так все понятно, без лишнего трепа. Но Петька и Димон выглядят слишком хорошо для покойников.

— Не грузись, чувак, — кричит в ответ Рама. — Что было, то было. Тоже нашел что вспоминать. Постреляли немного. И всех дел. А кто кого положил — это еще бабушка натрое разлила.

— Но как же так? Я же своими глазами все видел. Я же тебя этими руками держал, когда менты из всех стволов шибанули.

— Что ты мог видеть, — Рама засмеялся. — Я так тебе скажу: фуфло все это… Низкое фуфло. Забудь и больше не думай.

Конец фразы тонет в грохоте музыки, это Леха Килла сунул диск в проигрыватель и врубил музон на всю катушку. Барабаны, саксофон, гитара. Что-то исключительно модное. Эти барабаны лупят по ушам, как молотки. Кот больше не слышит слов своих друзей, и они его тоже не слышат. Но все продолжают смеяться неизвестно чему, трогают его за плечи, гладят по голове. Стрелка спидометра плавно переползла отметку две сотни и, кажется, не собирается останавливаться.

— Зверь тачка, — орет Килла, перекрикивая музыку. — Это круче самолета. Хочешь попробовать?

— В жопу ее, — кричит в ответ Кот. — Я на такой уже ездил.

— Нет, братан, на такой ты не ездил, — Килла увеличивает скорость. — Это надо самому попробовать, иначе не поймешь.

Машину начинает трясти и болтать, подвеска ходит ходуном, Кот смотрит поверх капота и видит, что «БМВ» несется вовсе не по дороге и не по лугу, она едет прямо по поверхности реки. Мчит между двумя берегами, словно катер на подводных крыльях. Только брызги разлетаются. Захватывает дух, перехватывает горло. А музыка надрывается, молотки стучат по ушам. Кажется, сейчас бумер, пустив пузыри, окажется на дне, но тачка, как ни в чем ни бывало, продолжает свое стремительное движение.

— А что, она может и так? — кричит Кот. — И по воде?

— Может, — Килла неизвестно кому грозит кулаком. — Она еще и не так может. Она еще вот как может, задом… И передом…

— Ни хрена себе, — удивляется Кот. — До чего дошел прогресс.

— А, чего ты?

— Я говорю: прогресс далеко шагнул. Пока я казенную баланду жрал. По воде может…

Машину трясет, Кот, подпрыгивая на сиденье, ударяется головой о потолок. Свет становится темнее, будто солнце свалилось за горизонт. Кот открывает глаза, в салоне автомобиля он один. Ни Лехи Киллы, ни Димона, ни Петьки. Через лобовое стекло видна желто-зеленая речная вода, дверцы закрыты, но влага проникает в салон. Кажется, тачка стоит на дне реки на песчаном дне. И надо из нее как-то выбираться.

Кот дергает ручку, толкает дверь, но она не поддается. Он снова дергает ручку, наваливается плечом. Глухо. Видимо, от удара корпус перекосило, двери заблокированы. Кот перебирается на водительское место, толкает дверь. Но не сдвигает ее ни на миллиметр. Вода уже по грудь и она быстро пребывает, в распоряжении Кота минута или того меньше. Вода уже по самую шею. Кот, размахнувшись локтем, со всего маху бьет в боковое стекло. Поперек проходит тонкая трещинка, он бьет снова и снова, пока стекло не разлетается на мелкие осколки. Набирая в легкие воздуха, с трудом выбирается из салона. Взмахивая руками, плывет наверх.

— До чего дошел прогресс, — сказал Кот и сел на железной кровати. — До чего дошел… По воде может.

Рядом с ним на стуле дремала Дашка.

Костян сидел на круглом валуне, смотрел на плавное движение реки и думал о том, что остался бы тут жить навсегда. Ходил на моторе к истоку реки, где, по рассказам Ильи, рыбу неводом не переловишь, научился бы плотницкому делу, срубил свою избу, семью завел. Кот выплюнул окурок, решив, что нет смысла изводить себя пустыми мечтаниями, он не романтическая девица, чтобы самому себе сказки рассказывать. И еще в них верить. Здешняя жизнь — не туристическая экзотика, а трудный быт рыбака и крестьянина, зимой от тоски тут волком завоешь, сбежишь без оглядки.

Дашка, стоявшая у воды, грустно смотрела на другой берег. Кот поглядывал на нее и щурился от солнца, поднявшегося над лесом. Теперь, когда трудный разговор позади, когда все слова сказаны, он чувствовал себя так, будто сбросил с души тяжелый камень.

— Ты пойми, — обращаясь к Дашке, сказал Кот. — Я сам многое прошел. Друзей потерял, на том свете побывал. Меня упаковали на пятнашку. Думал все, жизнь кончилась…

Кажется, Дашка не слушала.

— Если бы я раньше Кольку выкупила…

— Не думай больше об этом, — ответил Кот. — Я догадываюсь, Дашка, какой жизнью ты живешь. Какие дела крутишь. Не мне бы все это говорить, хреновый из меня учитель. Но я Колькино письмо столько раз прочитал, что наизусть его выучил. Он писал:

«Только перед смертью понимаешь, что мы заблудились в этой мишуре. И забыли, что самое главное, что у нас было, — это жизнь и свобода. Я очень люблю тебя, сестренка. Хочется, повернуть время назад и все исправить. Но нельзя».

— Это его слова. А ты делай выводы. Потому что у тебя есть шанс выбраться из этого дерьма. И забыть все плохое.

— Может быть, — кивнула Дашка. Она вытащила из сумки паспорт и справку об освобождении, передала Коту. — Тебе Коля свою жизнь подарил. Ну, так и живи вместо него. Раз уж так выпало. И меня прости. Ведь это я на тебя Китая навела.

— Я уж догадался, — кивнул Кот.

— Прощай.

Дашка повернулась и быстро зашагала к машине. Кот, прикурив сигарету, смотрел ей вслед, казалось, что Дашка передумает и вернется назад, хотя бы оглянется. Но она не оглянулась. Хлопнула дверца, заработал движок, тачка тронулась с места и пропала за поворотом.

Услышав голос Ильи, Кот обернулся, поднялся с камня и зашагал к избе, еще испытывая слабость в ногах и легкое головокружение, будто натощак спиртяги врезал. Из дома вышли тетя Кира и Ленка, ей меньше всего хочется расставаться с Котом — с таким интересным мужчиной в их краях, пожалуй, больше не встретишься.