Андрей Троицкий - Бумер-2

Время на размышление вышло.

Вася Рослый подошел к дверце, развернул руку, обмотанную эластичным бинтом и со всей дури засадил пудовым кулаком в боковое стекло. В ту же секунду шаловливая рука Китая уже проникла в салон. Он попытался открыть дверцу. Кот вытащил раскочегаренный прикуриватель и ткнул им во внешнюю сторону ладони. Не ожидая сопротивления и этой адской боли, Китай отскочил в сторону, что-то проорал на родном корейском языке.

Крик оказался настолько истошным и диким, что вся компания непроизвольно отступила назад. А Дашка говорила — фраерок ушастый. Вот же чертова девка. Китай прижимал обожженную руку к груди.

Кот толкнул дверцу плечом, спрыгнул на асфальт.

— Вы чего творите, черти? — заорал он. — Давай поговорим.

Вся компания медленно пятилась назад, не зная, каких сюрпризов еще ждать от этого ухаря. Рослый сжимал и разжимал забинтованный кулак.

— Кто у вас тут главный?

Парни остановились, а Кот, совершив первую и единственную ошибку, сделал еще несколько шагов вперед, сблизившись с противниками до опасного расстояния. Первым пришел в себя Миха, он изо всех сил сжал рукоятку самодельной бейсбольной биты, которую прятал за спиной. Не слишком тяжелая и не слишком легкая, как раз по руке. Миха выскочил из-за спины Рослого и, широко размахнувшись, нанес резкий и мощный удар, целя в голову, в височную область.

Все, что успел Кот, обхватить голову руками и наклонить корпус вперед. Бита врезалась чуть выше мочки уха. Удар оказался настолько неожиданным и сильным, что свалил Кота с ног. В голове загудел колокол, а перед глазами расползлись клочья черного тумана, похожие на дым горящих покрышек. Оттолкнувшись ладонями от асфальта, Кот попытался приподняться. Но кто-то въехал ему ногой под нижнюю челюсть. И добавил по ребрам.

Кот снова повалился боком на дорогу, ботинок с острым и твердым рантом влепился ему в живот. Кот застонал, он видел, как капельки крови падают в пыль и, меняя цвет, становятся серыми. Кто-то поставил подметку башмака на его ладонь, припечатав ее к дорожному полотну.

Кот попытался ухватить нападавшего за ногу, но тот ловко вывернулся и, наклонившись, врезал кулаком в ухо. И добавил в верхнюю челюсть. Черный туман сделался гуще, а накатившая слабость не дала не то что подняться, не позволила даже закрыться от новых ударов. Кот уже не видел нападавших, только где-то над ним медленно двигались темные силуэты человеческих фигур. Кот плюнул кровью, заполнившей рот. Надо встать, иначе…

Он не смог продолжить мысль. Миха, разгоряченный схваткой и своей неожиданной победой, наклонился и так, что вздулись жилы на шее, проорал в самое ухо лежавшего на асфальте человека.

— Старшие у тебя, падла, в Москве сидят. А у нас тут махновщина.

Он снова занес биту для последнего решающего удара, но Вася Рослый перехватил палку.

— Харе, Миха, — сказал он. — Ты чего завелся? Ты и так уже переборщил по ходу.

Китай, стоявший на обочине, чутко водил головой из стороны в сторону, не едет ли машина. Устраивать этот мясокомбинат прямо на дороге, пусть глухой, проселочной, не самое умное дело. Случается, что сюда сворачивает милицейский патруль. Китай уже принял решение, он нажал на кнопку пульта, замкнул цепь прерывателя, пустил горючее к движку бумера.

— Давай его в фургон, только быстро шевелите поршнями, — скомандовал Китай. — Едем на старое место.

Китай сел за руль бумера и включил зажигание. На этот раз фарт попер, как в сказке. И этот гребаный пульт, на которой не было никакой надежды, неожиданно сработал. И мужика они сделали в пять секунд. Теперь нужно еще немного везения и тогда… Китай точно не знал, что случится «тогда», но интуиция подсказывала, что дело, раз оно с самого начала хорошо пошло, заладится и дальше. Только эта проклятая рука, прожженная прикуривателем. Впрочем, за большие деньги такую боль можно перетерпеть.

Через четверть часа фургон остановился на глухой дороге, впереди утоптанная площадка, под которой начинается бугристый откос. Между крутых берегов протекает речка, холодная и мутная, с берега на берег переброшен подвесной мост с толстыми канатами вместо поручней.

Вытащив Кота из фургона, бросили на землю. Миха, вошедший во вкус, присел над жертвой и улыбается, как последний придурок. Кажется, фраерок совсем плохой, вот-вот врежет дуба. На шее и лице запеклись чешуйки крови, дыхание неровное, почти неслышное, а сердце стучит через раз.

Китай со знанием дела полазил по карманам чужого пиджака и штанов, вытащил письмо Кольки и бумажник, бросил все это на капот бумера. А сам, потерев пальцами ткань пиджака, решил, что выбрасывать дорогую вещь нет никакого смысла, жмурикам верхняя одежда без надобности, а вот Китаю новый клифт не помешает. И не беда, что пиджак немного широк в плечах, да и штаны длинноваты, но велики — не малы. Китай, сбросив с себя старое тряпье, переоделся в костюм, с мелкими пятнами крови на лацканах, и остался доволен обновкой. Примерил ботинки. Надо же, его размерчик.

— И откуда у этих козлов такие машины? — Степа задумчиво почесал коротко стриженый затылок. — Неправильно это как-то. Да, Китай? Несправедливо…

Китаю было не до вопросов, тем более таких идиотских. Он туже затягивал ремень на брюках и раздумывал, не снять ли с жертвы и рубашку. Но этого делать не стал, свежее пятно крови на груди, да и воротничок разорван. Миха, не найдя себе другого дела, перекладывал из руки в руку самодельную биту.

— Миха, а на хрена ты его вальнул? — спросил Степа. — Это ведь не наша статья. Мы мокрухой сроду не занимались.

— Поплачься папочке в жилетку, — сквозь зубы процедил Миха. — Хренов чистоплюй. Мне чего, надо было стоять и смотреть? Еще бы немного, и он нам таких пиздов навешал, что мама дорогая. А валить я его не собирался. Я же не знал, что он такой нежный.

— Не собирался он. Рассказывай, — Степа покачал головой. — Будто я не видел, собирался ты или не собирался.

Покончив с переодеванием, в разговор вмешался Китай.

— Джип надо скидывать в срочном порядке, — буркнул он. — А потом месяца три на дне отлежаться.

Миха взял с капота бумажник, расстегнув клапан, пересчитал деньги. Не так чтобы густо, но лишней копейки не бывает. Затем стал изучать документы на машину.

— Тачка-то не на него, — сказал Миха. — На какого-то Пашпарина Дмитрия. На-ка посмотри.

Он вложил документы в ладонь Китая, стал разглядывать листки письма и неожиданно рассмеялся.

— Эй, вы только послушайте, что тут написано.

«Я заблуждался, когда говорил тебе про деньги и про рай. Рай — это когда мы были с тобой вместе. А все остальное уже не имеет значения, потому что прошлое нельзя вернуть».

— А наш жмур по ходу писатель. Какой-то девке на две страницы маляву накатал. Лирическую. С прологом и эпилогом.