Андрей Троицкий - Черный Бумер

— Кажется, все истории о Бобрике, которые мы вчера выслушали, — чистая правда, — кивнул Фомин. — Этот парень — полный отморозок. У него даже нет чувства самосохранения. Среди ночи сунуться в незнакомый дом в Сергиевом Посаде… Он ведь знал, что мы можем приехать с минуты на минуту. Вот же тварь. А теперь ему сто штук надо обслюнявить. С головой он не дружит, но с аппетитом все в порядке.

Краснопольский вышел в прихожую, сунул в руку гонца мятую купюру.

— Как выглядел этот мотоциклист?

— Такой накачанный мужик. Здоровый, вроде вас. Татуировка на плече.

— Фраерская татуировка или блатная?

— Почем я знаю, — Паша опусти деньги в карман, радуясь, что с утра пораньше удалось неплохо заработать. Тот мотоциклист тоже оставил хорошие чаевые. — Очки на нем черные. Косынка на шее. Армейские ботинки и жилетка кожаная. На голом теле. А на спине жилетки желтыми буквами вышито: «Моя старуха любит побыстрее».

— Побыстрее? Старуха любит? — переспросил Приз. — Ладно, ступай.

Приз захлопнул дверь, вернувшись в комнату, присел на диван, но не успел глубоко задуматься, как появился новый гость.

Анатолий Месяц без стука переступил порог, коротко поздоровался и молча встал под люстрой, скрестив руки на груди. Он оделся так, будто сегодня большой праздник, и Месяц готовится принять поздравления и цветы. Дорогой светло серый костюм, светло-голубая сорочка, бордовый галстук в белую полоску. Костюм дополняли золотые запонки и заколка, пара перстней с камушками и шелковый платок, торчавший из нагрудного кармана пиджака. Но все дело портила физиономия Месяца, помятая после вчерашнего веселья. Щеки, покрытые нездоровым румянцем, и темные мешки под глазами.

— Прочитал? — снизу вверх Месяц посмотрел на Краснопольского. — Вижу, что прочитал. Я не спрашиваю, что у вас за груз в том фургоне. Меня интересует только голова Бобрика. Которую я отрежу самым тупым ножом, какой найду.

— Подожди, надо подумать.

Краснопольский потер лоб ладонью, решив, что обстоятельства изменились. Теперь Месяц с замашками провинциального крестного отца, со своим отстрелянным пальцем и жалкой кровной местью не вписывается в схему. Он может только помешать делу, все на хрен испортить. И потом никакими силами не исправишь.

— Что тут думать? Раз фарт пошел, не будем терять время, — Месяц потер ладони, будто руки озябли. — Ни минуты.

— Ты это о чем? — спросил Приз.

— Надо звонить и выезжать, — веско заявил Месяц. — Посмотри на улицу.

Краснопольский отдернул тюлевую занавеску. На мостовой стоял светлый седан Вольво. На тротуаре топтались два крепких парня. Один из пацанов поднял кверху морду и помахал Краснопольскому рукой. Месяц шагнул вперед, поднял шпингалет и толкнул ладонью раму.

— Эй, покажите нам этого хрена, — крикнул он в распахнутое окно.

Один из парней открыл дверцу Вольво, наклонившись, вытащил за шиворот с заднего сидения высокого сутулого человека в очках с толстыми стеклами. Человек близоруко щурился, не зная, что делать, задрал голову кверху.

— Это Лева Зоркин — самый умный еврей во всем городе, даже в районе, — сказал Месяц. — Да что там в районе… Во всей области. Поэтому его кликуха — Ландау. Возможно, нашему местному Ландау тоже светит Нобелевская премия. Но если он премию получит, придется выдернуть половину суммы, сделать взнос в общак. А другую половину пожертвовать на благотворительность. Мне надо ремонт в кабаке сделать и другие точки в порядок привести.

Месяц засмеялся, так ему понравилась собственная шутка.

— Поэтому у Ландау нет никакой заинтересованности делать великие открытия, добиваться Нобелевки. И он работает на меня. Он только с виду полный олух. На самом деле крутой спец по компьютерам и сотовой связи. Ландау вашим московским хакерам даст большую фору, а потом всех уделает.

— Ты о чем? — не понял Краснопольский.

— Бобрик написал номер своего мобильника, — Месяц хотел разделить со всеми желающими минуту своего торжества. — Это все равно, что оставить собственный адрес, — так сказал Ландау. Пусть контракт на третье лицо, пусть мобильник коцаный. Но пробьем его запросто. То есть установим, где конкретно в данный момент находится человек, с которым базарят по телефону.

— Я института связи не оканчивал, — Приз подумал, что от Месяца и его парней теперь, когда он прочитал письмо и все знает, просто так не отделаешься. Хочешь того или нет, придется тащить с собой эти сто килограммов сплошного дерьма, плюс его мордоворотов. — Не имею понятия, как устанавливать по мобиле адрес человека.

— Пархатый все устроит в три секунды, — улыбался Месяц. — Как только ты начнешь телефонный разговор, мы определим место положение Бобрика с погрешностью сто-двести метров. Надо только подсоединить твой мобильник к компьютеру, врубить систему глобального ориентирования и запустить специальную программу… Я сам в этом не очень волоку. Но Ландау все устроит. Как он объяснил, мобила — это передающее устройство. А передающее устройство можно запеленговать. Это — главный принцип. Нравится?

— Кто? — не понял Приз. — Этот евреистый хрен? Ландау?

— Принцип действия системы.

— Пошли все эти принципы заешь куда? В даль, — Краснопольский не уже не мог скрыть раздражения. — Все что я прошу: живого Бобрика на десять минут разговора. Потом делай с ним, что хочешь. Если по рукам, тогда работаем вместе. Ты как?

— Заметано, — кивнул Месяц. — Слово честного человека.

Он закрыл окно и постучал пальцем по стеклу наручных часов, мол, собирайтесь, время не ждет. Пора звонить нашему общему другу.

Мелодия телефонного звонка соткалась из темноты и кошмарного сна, в котором Бобрик бежал по краю обрыва, а за ним на полном ходу летел черный бумер с затемненными стеклами и номером, заляпанным грязью. Внизу отвесный склон, у подножья горы перекатывалась по камням неглубокая речушка. Спастись на своих двоих — шансов нет, нужно прыгать вниз, но и там ничего хорошего не ждет: только мелкая вода и острые камни. Бобрик остановился, оглянулся через плечо и замер от страха.

Бумер летел следом, стремительно сокращая расстояние. Времени на раздумье не оставалось, нужно прыгать вниз и будь, что будет. Мелодия телефонного звонка сделалась громче. Отгоняя кошмарное наваждение, Бобрик тихо застонал, не открыв глаза, сел на лежанке, протянув руку к самодельному столику в углу, нашарил трубку.

— Слушаю, — сказал он, не услышал своего голоса, откашлялся. — Слушаю.

— Здравствуй, Сашка, — незнакомый голос был едва слышен. — Я получил письмо. То самое письмо, которое твой друг оставил в Никольске у Марковны. И мне оно понравилось. Ошибок почти нет. Все гладко: по форме и по содержанию.