Джон Хоукс - Последний странник

— Майя, ты меня слышишь? — спросил Габриель. — Майя!

Она хотела поговорить с ним, сказать на прощание что-то важное, но не смогла вымолвить ни слова. Перед глазами появились темные пятна и стали разрастаться и темнеть, как капли чернил в стакане чистой воды.

Около шести часов утра Натан Бун посмотрел на небо над научно-исследовательским центром и увидел первые проблески солнечного света. Лицо и костюм Натана покрывала копоть. В тоннелях с огнем уже справились, но из вентиляционных отверстий еще поднимался черный дым с резким запахом химикатов. Было такое чувство, что горит сама земля.

Вокруг четырех зданий центра стояли пожарные и патрульные машины. Ночью мигание их красных огней казалось резким и назойливым. Утром огни побледнели, а вспышки стали совсем слабыми. Брезентовые пожарные шланги тянулись от машин, будто огромные змеи. Из некоторых еще текла вода, а пожарные с черными от копоти лицами уже пили кофе из картонных стаканчиков.

Еще пару часов назад Бун подсчитал приблизительные потери. Взрыв в тоннеле и вызванное им отключение электричества повредили все здания. Квантовый компьютер вышел из строя, часть аппаратуры оказалась уничтожена полностью. Один из молодых специалистов предположил, что на восстановление всей системы потребуется от девяти до двенадцати месяцев. Все подвальные помещения затоплены. Офисы и лаборатории почернели от гари. Компьютеризированный рефрижератор вышел из строя, и в результате сорвалось несколько экспериментов по генной инженерии.

Натана Буна нисколько не заботили все эти разрушения. Весь научно-исследовательский центр мог разрушиться хоть до самого основания. Самое страшное, что Арлекину и одному из Странников удалось уйти.

Начать немедленные поиски Буну помешал неопытный охранник, который сидел в будке у главных ворот. Когда произошел взрыв, молодой человек запаниковал и вызвал пожарных и полицию. Братство имело связи среди самых влиятельных людей во всем мире, но Бун не мог контролировать бригаду местных пожарных, приехавших на вызов. Пока они разбивали командный пункт и заливали подвал водой, Бун помог генералу Нэшу и Майклу Корригану покинуть здание центра. Остальную часть ночи Бун делал все возможное, чтобы никто не обнаружил трупы Шеперда и трех наемников в административном здании.

— Мистер Бун. Извините, мистер Бун…

Натан обернулся и увидел, что к нему подходит бригадир пожарного расчета Верной Макги. Невысокий и коренастый, он работал на пожаре с полуночи, но до сих пор выглядел полным сил, почти веселым.

Бун подумал, что местным пожарным, наверное, до смерти надоело проверять каждый день гидранты и снимать с деревьев кошек.

— Думаю, мы готовы начинать инспекцию, — сказал Макги.

— О чем вы говорите?

— С огнем мы справились, но спускаться в тоннели нельзя будет еще несколько часов. Сейчас надо проверить сами здания, посмотреть, какие там структурные повреждения.

— Это невозможно. Я ведь говорил вам, что здесь проводят высокосекретные правительственные исследования. Чтобы войти туда, требуется специальное разрешение, а его имеет только ограниченное число наших сотрудников.

Бригадир Макги слегка качнулся на каблуках.

— А мне плевать на вашу секретность. Это мой район, и я имею право зайти в любое здание, если под угрозой общественная безопасность. Хотите — присоединяйтесь. Не хотите — не надо.

Бун постарался не показывать гнева, и Макги, важно раскачиваясь, вернулся к подчиненным. Может, не будет ничего страшного? Пускай делает свою инспекцию. Все трупы, завернутые в полиэтилен, давно лежали в одном из фургонов. Чуть позднее их должны были отвезти в Бруклин, к знакомому владельцу похоронного бюро, чтобы тот сжег их, а пепел развеял над морем.

Административное здание Бун решил обследовать до того, как туда сунет нос Макги. В холле третьего этажа должны были находиться двое охранников, которых отправили туда убрать с пола залитый кровью ковер. Все камеры видеонаблюдения вышли из строя, но Бун все равно вел себя так, словно за ним наблюдают. Стараясь выглядеть уверенно, он пересек прямоугольный двор. Зазвонил сотовый. Бун ответил на вызов и услышал в трубке раскатистый голос Кеннарда Нэша:

— Как у вас там ситуация?

— Пожарные собираются провести инспекцию всех зданий.

Генерал громко выругался.

— Кому мне позвонить? В офис губернатора? Губернатор имеет право их остановить?

— Не надо никого останавливать. От всех мало-мальски важных улик мы избавились.

— Они могут выяснить, что пожар начался не случайно.

— Я хочу, чтобы именно это они и сделали. Я направил ребят в квартиру Лоуренса Такавы. Они оставят у него на кухонном столе самодельное взрывное устройство, а на компьютере напечатают письмо с угрозами. Когда здесь появятся следователи, я расскажу им о нашем обозленном сотруднике…

— И они начнут искать того, кто бесследно исчез. — Генерал рассмеялся. — Отличная работа, мистер Бун. Поговорим вечером.

Генерал Нэш, не попрощавшись, положил трубку. Бун стоял в одиночестве у входа в административное здание. Оценивая все случившееся за последние несколько недель, он вынужден был признать, что сделал несколько промахов. Во-первых, недооценил силы Арлекина. Во-вторых, не прислушался к собственным подозрениям относительно Лоуренса Такавы. В-третьих, несколько раз поддался гневу и позволил ему повлиять на свои решения.

С тех пор как пламя потушили, дым успел превратиться из черного в грязно-серый. Он выходил из вентиляционных отверстий, поднимался в небо и растворялся в нем, как обычные выхлопные газы. Братство потерпело временную неудачу, но победа все равно останется за ним. Политики могли сколько угодно рассуждать о свободах, разбрасывая слова как разноцветные конфетти. Они ничего не значили. Традиционные представления о свободе остались в прошлом.

В первый раз за все утро Бун нажал кнопку на наручных часах и с удовольствием отметил, что пульс у него нормальный. Он выпрямил спину, расправил плечи и вошел в здание.

Майя провалилась в сон и оказалась в одиночестве в темном тоннеле. Здесь на нее снова напали трое футбольных фанатов. Майя отбилась от них и сбежала вниз по лестнице. На платформе дрались какие-то люди, пытаясь выбить стекла в вагонах поезда. Торн схватил дочь за руку и втащил ее в вагон метро.

Майя столько раз вспоминала о том случае, что он стал неотъемлемой частью ее сознания. «Проснись, — сказала она себе. — Хватит». Однако на этот раз она осталась во сне дольше обычного. Поезд тронулся, и Майя прижалась лицом к шерстяному пальто Торна. Затем зажмурила глаза и, прикусив губу, почувствовала на языке вкус собственной крови.