Джиллиан Хоффман - Возмездие

Си-Джей осторожно прошла к приоткрытой двери секретарши, остановилась на мгновение, опять взглянула в конец коридора. Дверь в кабинет Чамберса все еще оставалась плотно закрытой. Си-Джей подняла голову и взглянула на часы в приемной – 19.22.

Не рассуждая, она раскрыла дверь комнатки Эстель и перешагнула через порог к ее столу. Журнал записи пациентов был раскрыт на неделе, начинающейся с понедельника, 25 декабря, до пятницы 29 декабря. Последняя страница за 2000 год. Си-Джей быстро перелистала их и нашла период с понедельника 18 сентября до пятницы 22 сентября.

Она внимательно просмотрела колонку записей за понедельник – и нашла то, что искала. Это был последний пациент 18 сентября. За день до обнаружения тела Анны Прадо.

Си-Джей вздрогнула. Ее самый худший, самый иррациональный страх подтвердился.

На семь часов вечера в тот день был записан Б. Бантлинг.

Си-Джей быстро просмотрела семь дат, которые выписала из ежедневника Бантлинга в предыдущую ночь. Все сходилось. Те же дни, то же время. И фамилия: Б. Бантлинг.

Это не было совпадением. ДР. Теперь сокращение имело смысл. ДР – это доктор... Чамберс был его врачом. Чамберс был врачом Бантлинга!

Си-Джей отошла от письменного стола, от журнала записи пациентов, от правды, которая стояла у нее перед глазами. Помещение плыло, и ей казалось, что ее сейчас стошнит. Что это означает? Как такое может быть? Он лечил их обоих. Он лечит ее насильника. Как долго это продолжалось? Годы? Воспоминания у нее в голове проносились со скоростью ураганного ветра. А она раньше встречалась с Бантлингом? Может, сидела рядом с ним в этой самой приемной, они обменивались улыбками или журналами, или говорили о погоде, пока она ждала своей очереди. «Что знал Чамберс? Чем с ним делился Бантлинг? Что знал Бантлинг? Чем Чамберс делился с ним?» Мысли, которые она отбросила прошлой ночью как иррациональные и параноидальные, снова мучили ее. Ей внезапно стало тяжело дышать.

Это не может случиться. Не снова. «Пожалуйста, Господи, не надо больше. Один человек может вынести только определенный груз. А мне уже хватит. Я больше не могу». Она должна выбраться отсюда. Она должна подумать. Си-Джей натолкнулась на стул Эстель, он отлетел к стене, и она услышала глухой звук – картинная рама слетела на пол. Си-Джей повернулась и бросилась в открытую дверь, на бегу схватив свою сумочку с кресла в приемной. За спиной она услышала приглушенный голос:

– Что это было, черт побери? Эстель?

Затем в конце коридора открылась дверь кабинета, но больше это не имело значения. Си-Джей распахнула тяжелую дубовую входную дверь и пробежала мимо аккуратных клумб с желтыми, белыми и красными цветами, по дорожке, выложенной кирпичом. Прочь от красивого домика в испанском стиле, на Алмериа-стрит, в богатом безопасном районе Корал-Гейблс. Прочь от доброго понимающего доктора, к которому на протяжении последних десяти лет она обращалась за помощью, чтобы справиться с реальностью и страхом, парализовавшим сознание. Но теперь Си-Джей бежала от всего этого так быстро, как позволяли ноги. Она забралась в джип и рванула с места, чуть не задавив велосипедиста, который внезапно вынырнул у нее перед машиной и выкрикивал ругательства.

Она погнала по Алмериа-стрит, направляясь к автостраде Долфин, как раз когда доктор Чамберс вышел в пустую приемную, чтобы посмотреть, в чем дело.

– Первый надрез, которым вскрыли грудную полость, вертикально идет вниз, через всю грудную клетку, к пупку. Разрез чистый, нет ни зигзагов, ни разрывов кожи по бокам.

Джо Нейлсон невольно вздрогнул, демонстрируя сказанное на пластиковом женском манекене, установленном напротив присяжных, и указка слегка дернулась у него в руке.

– Второй разрез производился горизонтально, под грудью, начинается он под правой и продолжается вбок, к левой груди и под ней. И снова это единый разрез, чистый, никаких зигзагов и разрывов кожи.

– У вас сложилось мнение, каким типом инструмента делались эти разрезы? – спросила Си-Джей.

В зале суда стояла тишина, собравшиеся внимали каждому слову.

– Да. Это был скальпель. Разрезы глубокие, проходят до кости через три слоя – кожа, жировая ткань и, наконец, мышца. Не заметно ни разрывов, ни извилин. Скальпель «пятерка», изъятый из дома обвиняемого, проверялся нами на предмет соответствия разрезам на груди мисс Прадо. Глубина и ширина разрезов соответствуют. Они оказались идентичны.

Рядом с манекеном на мольбертах были закреплены две фотографии. На одной изображен увеличенный в пятьдесят раз скальпель, изъятый из дома Бантлинга, на второй – крупным планом разрез на груди Анны Прадо.

– После проведения разрезов грудину сломали, а грудную клетку раздвинули.

– Какой инструмент использовался, чтобы сломать грудину?

– Вероятно, кусачки.

– Анна была еще жива на тот момент?

– Да. Смерть – это остановка сердца. Когда грудину мисс Прадо сломали, легкие оказались открыты для доступа воздуха и внешнего давления, что, в свою очередь, вызвало ателектаз [23]. Легкие прекратили работу, кислород перестал циркулировать и поступать к сердцу и мозгу. Смерть от удушья в таком случае наступает примерно через две – пять минут. Во время вскрытия воздух был обнаружен в левом легком мисс Прадо, поэтому ясно, что смерть наступила не от удушья. И да, она все еще оставалась жива, когда...

Внезапно в зале суда раздался вой. Это была мать Анны. Она рыдала, ее пытались успокоить члены семьи.

– Чудовище! Чудовище! – восклицала она.

– Тишина! – потребовал раскрасневшийся судья Часкел. – Хэнк, пожалуйста, проводите миссис Прадо в коридор. Простите, миссис Прадо, но я вынужден вас удалить.

– Он убил моего ребенка! – кричала женщина, когда родственники вели ее к дверям. – Этот ублюдок забрал у меня мою девочку и порезал ее на части! И теперь он сидит там и улыбается!

Дверь закрылась, и крики женщины затихли.

– Присяжным не следует обращать внимание на эти замечания, – сурово предупредил судья, когда Лурдес встала, чтобы выступить с возражением. Двенадцать присяжных смотрели в направлении расстроенного Уильяма Бантлинга, который закрыл лицо руками.

Несколько мгновений в воздухе висела тишина, и всем было неуютно, пока крики миссис Прадо не стихли совсем. Ее, вероятно, отвели вниз.

– Мисс Таунсенд, продолжайте, – сказал судья Часкел.

– Что вызвало остановку сердца, доктор?

– Перерезание аорты. Аорту мисс Прадо перерезали и сердце извлекли сразу же после вскрытия грудной клетки, но до того, как произошел ателектаз. Это вызвало мгновенную смерть.

– Она была в сознании на тот момент?

– Это невозможно определить, хотя, как я уже говорил, хлорид мивакурия, который обнаружили в организме, оставляет сознание ясным, вызывая паралич. Поэтому мой ответ: да, не исключено, что она оставалась в сознании, когда ей вырезали сердце.