Томас Харрис - Ганибалл

Когда завыли приближающиеся сирены и мигающие огни заполнили Пьяцца делла Синьория, доктор Ганнибал Лектер, поправляя манжеты, подходил к gelateria, расположенной поблизости, на Пьяцца де Джудичи. У тротуара стояли мотоциклы и motorinos. Доктор подошел к юноше в кожаном гоночном костюме, заводившему огромный «Ducati».

– Молодой человек, я в отчаянном положении, – сказал он, удрученно улыбаясь. – Если я через десять минут не буду на Пьяцца Беллосгардо, жена меня просто убьет. – И он протянул юноше банкнот в пятьдесят тысяч лир. – Вот сколько сейчас стоит моя жизнь.

– И это все, что вам нужно? Просто подвезти? – спросил молодой человек.

– Просто подвезти. – Доктор Лектер показал ему пустые руки.

Мощный мотоцикл вихрем пронесся сквозь все потоки транспорта на улице Лунгарано. Доктор Лектер, сжавшись, сидел на заднем сиденье за спиной юного наездника. На голове у него красовался запасной шлем, пахнувший лаком для волос и духами. Юноша прекрасно знал город, он проскочил Виа де Серральи, достиг Пьяцца Тассо, потом рванул через Виа Виллани, по узенькому проезду возле церкви Сан-Франческо ди Паола, который выходит на извилистую улицу, ведущую прямо к Беллосгардо, богатому жилому кварталу на холме с видом на Флоренцию с юга. Грохот мощного мотора эхом отдавался от каменных стен по обе стороны улицы, и этот звук, напоминающий треск рвущегося полотна, был крайне приятен доктору Лектеру, наклонявшемуся то вправо, то влево в такт крутым поворотам и боровшемуся с запахом лака для волос и дешевых духов. Он попросил молодого человека остановиться и ссадить его у въезда на Пьяцца Беллосгардо, недалеко от дома графа Монтауто, где когда-то жил Натаниэл Хоторн.

Мотоциклист засунул заработанные деньги в нагрудный карман своей кожанки, и красный огонек заднего фонаря его мотоцикла скоро исчез в глубине извилистой улицы.

Доктор Лектер, возбужденный гонкой, прошел еще сорок метров до стоявшего у обочины «ягуара», достал спрятанные за бампером ключи и завел двигатель. У него чуть саднило кожу у основания ладони, где съехала перчатка, когда он набросил холщовое полотнище на Маттео, после чего спрыгнул ему на голову из окна второго этажа палаццо. Он наложил на ссадину немного итальянской антибактериальной мази, «цикатрин», и сразу почувствовал себя гораздо лучше.

Пока двигатель прогревался, доктор Лектер покопался в кассетах с музыкальными записями и остановился на Скарлатти.

Турбовинтовой санитарный самолет поднялся над красными черепичными крышами и, сделав вираж, взял курс на юго-запад, на Сардинию. Пизанская «падающая башня» торчала вверх под таким крутым углом, на который пилот никогда не отважился бы задрать нос самолета, будь у него на борту живой пациент.

На носилках, предназначавшихся для доктора Лектера, вместо него лежало остывающее тело Маттео Деограциаса. Его старший брат Карло сидел возле трупа, одежда на нем заскорузла от крови.

Карло Деограциас заставил сопровождавшего их санитара надеть наушники и включить музыку, пока он говорил по сотовому телефону с Лас-Вегасом, где слепой аппарат-шифратор передавал его звонок дальше, на берега штата Мэриленд…

Для Мэйсона Верже день и ночь – почти одно и то же. Оказалось, в этот час он спал. Даже в аквариуме свет был погашен. Голова Мэйсона лежала на подушке, повернутая вбок, его единственный глаз как всегда был открыт, как и глаза огромного угря, который тоже спал. В комнате слышались лишь регулярные всхлипы и вздохи респиратора и тихое бульканье аэратора в аквариуме.

Но вот на фоне этих звуков возник новый, тихий и настойчивый. Звонок самого личного из личных телефонов Мэйсона. Его бледная рука передвинулась, переступая на пальцах, словно краб, и нажала кнопку включения аппарата. Динамик находился под подушкой, а микрофон возле того немногого, что осталось от его лица.

Сперва Мэйсон услышал шум самолетных двигателей, потом давно надоевшую мелодию «Gli Innamorati».

– Я слушаю. Говори.

– У нас тут кровавая каша, – сказал Карло.

– Рассказывай.

– Мой брат Маттео мертв. Я сейчас держу рукой его тело. Пацци тоже мертв. Доктор Фелл убил их обоих и сбежал.

Мэйсон ничего сразу не ответил.

– Вы должны мне двести тысяч долларов за Маттео, – продолжал Карло. – Это для его семьи. – На Сардинии в контрактах всегда предусматривались выплаты семье.

– Да, конечно.

– Про Пацци тут теперь разведут всякие сопли-вопли.

– Лучше пустить слух, что Пацци был куплен, – сказал Мэйсон. – Тогда все будет воспринято гораздо легче, если он окажется замешан в коррупции. А он действительно «замазан»?

– Не знаю, кроме нашего случая, мне ничего не известно. А если они проследят его связь с вами?

– Об этом я позабочусь.

– А вот мне надо позаботиться о себе! – заявил Карло. – Это уже перебор! Угрохали главного следователя Квестуры, мне из такого дерьма вовек не выбраться!

– А ты что, наследил?

– Ничего я не наследил! Но если в Квестуре меня свяжут с этим делом – о Мадонна! Они же до самой смерти за мной будут гоняться! На меня же никто работать не станет, да я даже пернуть не смогу на улице! А как насчет Оресте? Он знал, кого будет снимать?

– Не думаю.

– Завтра-послезавтра в Квестуре уже будут знать, кто такой доктор Фелл. Оресте сразу допрет, как только увидит это по телику – хотя бы по совпадению во времени.

– Оресте хорошо заплачено. Оресте для нас не опасен.

– Может, для вас. Но Оресте ждет суд за порнографию – в Риме, через месяц. А у него теперь есть, что им продать. До вас, что, еще не дошло, что вам сейчас надо кого-нибудь пнуть в задницу, чтоб зашевелились? Он вам еще нужен, этот Оресте?

– Я поговорю с ним, – осторожно сказал Мэйсон. Мощный, усиленный радиоаппаратурой голос исходил из его изуродованного рта. – Карло, ты по-прежнему в деле? Ты все еще хочешь поймать доктора Фелла, правда? Тебе ведь придется его поймать, чтобы отомстить за Маттео.

– Да, но за ваш счет.

– Тогда на ферме все остается, как прежде. Сделай свиньям прививки от гриппа и холеры и получи все справки. Приготовь клетки для их перевозки. У тебя хороший паспорт?

– Да.

– Действительно хороший? Не какая-нибудь липа из Трастевере?

– У меня действительно хороший паспорт.

– Ладно. Я скоро с тобой свяжусь.

Закончив разговор, Карло случайно нажал кнопку автоматического набора. И телефон Маттео громко запищал в его мертвой руке, намертво зажатый пальцами трупа в последней смертельной судороге. На секунду Карло показалось, что брат сейчас поднесет телефон к уху. Тупо, сознавая, что Маттео никогда уже ему не ответит, он нажал кнопку отключения связи. Лицо его исказилось так страшно, что санитар отвел взгляд, не в силах на это смотреть.