Шон Хатсон - Язычник

Кругом было тихо, он слышал только свое тяжелое шумное дыхание.

Из его рта вырвался невольный стон, полный муки и отчаяния.

— Где книга, мистер Коннелли?

Голос прозвучал совсем рядом, где-то внизу справа.

Он повернул голову, но повязка на глазах помешала ему кого-либо увидеть.

— Где она?

Уже другой голос. На этот раз внизу слева.

Этот голос походил на первый. Такой же медленный, отчетливый выговор. Слегка гнусавый. Впечатление было такое, будто у говорившего весь рот забит мокротой.

— Книга.

Коннелли пронзил внезапный страх, он ощутил странное, необъяснимое замешательство. Боль на мгновение куда-то отступила, но едва он пошевелил правой рукой, она возвратилась с удвоенной, утроенной силой.

— Вы знаете, что Кристофер Уорд похитил ее у нас, — произнес первый голос. Коннелли почувствовал, что зловонный запах становится сильнее, приближается. Вот он уже совсем близко, он ощущает на своем бедре чье-то дыхание.

На бедре.

Стало быть, если стоящий рядом с ним человек не какой-нибудь гигант, он висит не выше шести футов от земли. Слабое, но утешение.

— Мы хотим знать, что Уорд сделал с книгой. Хотим получить ее обратно, — произнес второй голос.

— Она нам очень нужна, — сказал первый голос. Коннелли прочистил горло.

— Клянусь вам, я не знаю, о какой книге вы говорите, — сказал он. — Я знал, что Уорд хотел написать книгу, но он даже к ней не приступил. Только собирал материал.

— Нас не интересует книга, которую он собирался написать, — рассерженно проговорил первый голос. — Мы хотим только вернуть себе то, что принадлежит нам по праву.

— Он украл ее и где-то спрятал. Мы должны знать, где именно, чтобы забрать ее, — добавил другой голос.

— Расскажите мне об этой книге, — с большим трудом собираясь с мыслями, сказал Коннелли. Может, если будет говорить, он еще как-то выпутается из всей этой истории. — Тогда, возможно, я мог бы вам помочь.

— Он не знает, — сказал первый голос.

— Он лжет, — возразил второй.

— Уорд был его клиентом, он должен знать, — вмешался третий голос. Коннелли узнал этот грубый голос, он принадлежал высокому человеку с темными, коротко стриженными волосами. — Он знает, где она, — настаивал Питер Фаррелл.

— Я ничего не знаю об украденной книге, — простонал Коннелли.

— Тогда ты нам не нужен, — сказал первый голос.

— Погодите, — отчаянно взмолился Коннелли. Какой-то миг стояла тишина, слышно было лишь его учащенное дыхание.

— Где книга, знает его жена, — солгал Коннелли. — Найдите ее, и она скажет вам, где находится книга.

Поверят ли они? Продолжай, попробуй их убедить.

Он понял, что у него остается один-единственный шанс — убедить своих похитителей, что Донна знает, где находится книга, которую они ищут. В таком случае они могут его отпустить. Черт с ней, с Донной. Надо спасать свою шкуру.

— Уорд рассказывал ей обо всем. Он наверняка сказал ей, где находится ваша книга, — продолжал литературный агент, без труда нанизывая ложь на ложь. — Найдите ее, и вы найдете книгу.

— Ты врешь, — грубо оборвал его Фаррелл. — Мы не нашли ее в доме Уорда.

— Конечно, он не стал бы держать ее там. — Коннелли надеялся, что они не заметят отчаяния, прорывающегося в его голосе. — К тому же у него есть еще один дом, коттедж в Сассексе. Может, она там. Послушайте, его вдова поехала искать книгу. Значит, Уорд сказал ей, что украл ее. Вам нужна она, а не я. Она знает.

— Где этот дом в Сассексе? — спросил Фаррелл.

Коннелли стал отчаянно рыться в своей памяти, пытаясь вспомнить. Он чуть не улыбнулся, когда наконец вспомнил, и поспешил сообщить адрес.

— Может, она и там, хотя я и сомневаюсь в этом. Вдова поехала в Ирландию, чтобы найти книгу. Я предложил сопровождать ее, но она отказалась от моей помощи. Сказала, что должна найти книгу. Но это тайна, сообщенная ей покойным мужем. Сейчас она в Ирландии.

— Была там, — поправил его Фаррелл. — Ее видели вчера возле охотничьего домика в Маунтпелье.

— Я же вам говорил, — выпалил Коннелли.

— Заткнись, — прошипел Фаррелл, ударив его по животу.

— Это верно? — спросил первый голос. — Она ездила к домику?

— Вчера вечером она вылетела из Дублина. За ней ведется наблюдение, — объяснил Фаррелл.

Господи Боже, кажется, мне удалось отвлечь от себя их внимание. Они поверили мне, подумал Коннелли, вдыхая зловонный воздух, как если бы это был дым.

— Я же говорил вам, — устало повторил он. — Она знает, где книга.

— Ты готов предать женщину, лишь бы выгородить себя? — спросил первый голос. Послышался смешок, от которого волосы на голове у Коннелли встали дыбом. — У тебя и в самом деле нет никакой чести. Мне это нравится. — Еще смех. И еще смех. Казалось, вся комната заполнена смехом. Этот пронзительный безумный смех так оглушительно отдавался в ушах литературного агента, что он боялся оглохнуть.

Постепенно смех замолк. Коннелли тихо раскачивался взад и вперед на веревках.

— Я помог вам, — сказал он. — Отпустите меня, пожалуйста.

— Ну и что, если мы тебя отпустим? Мы должны поверить, что ты будешь держать язык за зубами? За кого ты нас принимаешь9 — презрительно прохрипел второй голос. — Ты не только подл, но еще, оказывается, и глуп. Если мы отпустим тебя, ты попытаешься разоблачить нас, как это хотел сделать Уорд.

— Как я могу это сделать? — жалобно проговорил Коннелли — Я даже не видел, кто вы такие. Ну, пожалуйста.

Он почувствовал, что с его глаз снимают повязку.

— Посмотри на нас, — сказал чей-то голос, и литературный агент открыл глаза.

— О Господи! — прошептал он, безумно вытаращенными глазами глядя на своих палачей.

Разинув рот, он осмотрел небольшую комнату, к не очень высокому потолку которой он был подвешен. В ней сидели около десятка — полутора десятков людей; все они смотрели на его висящее обнаженное тело.

— Ты помог нам — и теперь мы с тобой разделаемся, — улыбаясь ему, произнес какой-то старик.

— Нет, — прокричал Коннелли.

Он услышал, как что-то хлюпает в металлической канистре, которую Фаррелл поднес к нему сзади.

— Что вы делаете? — завопил он, извиваясь всем телом. Он почувствовал, что его обливают какой-то холодной, неприятной на ощущение жидкостью.

По запаху он понял, что это бензин.

— Нет! — опять закричал он. — Пожалуйста, не делайте этого.. Бога ради, не делайте! — Достигнув самой высокой ноты, его голос оборвался хрипом. На него продолжали лить пахучий бензин, который по груди сбегал к паху, а оттуда струился по ногам.

Его глаза заплыли слезами полного отчаяния и ужаса.

— Вы не можете сделать это со мной, не можете! — прорыдал он.

Старик, который с ним говорил, чиркнул спичкой и показал ему ярко-желтый огонек.

— Не-е-ет, — провыл Коннелли во всю силу своих легких.