Джей Бонансинга - Игра киллера

– Да ничего там особого не было, – ответил Джо. – Просто шуганул нескольких забияк.

– У него есть с-суперсила, па, – добавил Мики.

– Это хорошо, сынок.

Взгляд отца не отрывался от Джо, и в глазах мелькали все те же искры.

– Да, знаете, я не очень разбираюсь в суперсилах, – заметил Джо, – но у вас тут настоящий супермальчик.

– Да мы и сами знаем, что он у нас молодец, – сказал Лем и подмигнул сыну.

Мики заерзал от смущения на стуле, не зная, куда девать руки. Джо смотрел на него, ощущая боль в сердце. В парне было столько сил, но ему приходилось вести эту страшную жизнь, и дальше могло быть только хуже. Джо ощутил что-то вроде симпатии к этой семье, к этим простым людям с их открытой улыбкой и крепким рукопожатием. Вдруг оказалось, что есть куда более серьезная причина отсюда убраться. Найти какой-нибудь задрипанный пистолет и смыться в заросли, пока не навлек на добрых людей адский огонь.

– Что бы оно там ни произошло... – Человек подбирал слова, и Джо мог поклясться, что в этих глазах с искрами мелькнула влага, – мы с Аннет благодарны вам за то, что вы сделали для Мики.

– Да не за что.

– Ребята в нашем городке бывают иногда очень мерзкими.

Лем на секунду отвернулся, и Джо понял, что тема закрыта.

Они поболтали еще несколько минут, поговорили о спорте, допили пиво, посмешили Мики. Джо не мог избавиться от ощущения, что узнал спецовку Лема, но почему-то решил, что спрашивать хозяина неуместно. Наконец в дверях кухни появилась Аннет Куган и объявила, что обед готов. Мужчины поднялись и пошли в столовую.

– Скажите мне, Лем, – спросил Джо, садясь за стол. – Вы охотиться любите?

Желудок Брунетты Джоунс чуть подпрыгивал, когда ее «крайслер-таун» входил в повороты ведущего вниз серпантина к югу от Понтиака, штат Иллинойс. Приближались сумерки, солнце исчезало за горизонтом, приобретая цвет дешевого водянистого маргарина.

Брунетта сделала глубокий вдох, ощутила запах свежести из приоткрытого окна. Она была в отличной форме, собранна и сосредоточенна. Она ехала по сельской дороге на скорости почти семьдесят миль в час, что требовало жесткой сосредоточенности, чтобы не вылететь на повороте в кукурузу, но Брунетте это было нетрудно. Уж если Брунетта что и умела делать – это сосредоточиваться. Она умела отключить всю лишнюю входную информацию. Она умела отключить эмоции. Так она охотилась.

И так она убивала. Как машина.

Дорога стала шире, и вскоре Брунетта ехала по широкому прямому участку, с одной стороны которого было темно-зеленое поле ранней кукурузы, а с другой – главный хайвей. Хайвей 55 был главной артерией штата, ведущей на юг, и Брунетта решила использовать параллельные дороги, чтобы не светиться на федеральном шоссе. Она предвидела встречи с другими соискателями и хотела их избежать. Ей не нужны лишние сцены.

Она нащупала под сиденьем любимую игрушку. Деточка лежала в бархатной сумке, затянутой кожаной лентой. Брунетта сунула туда руку и нащупала рифленую рукоятку. Обхватив ее пальцами, Брунетта вытащила пистолет из сумки, посмотрела на свет – красивый закатный свет цвета копченой лососины. Матовая сталь в этот час просто светилась. Десятимиллиметровый «смит-вессон», модель 1006. Полуавтомат. В настоящее время предпочтительное оружие агентов ФБР, способное выстрелить девять полновесных пуль за три секунды. Обеспечивал то, что федералы называют «мгновенным выведением из строя». Перевод: деточка Брунетты могла вышибить мозги к едрене фене.

– Будь готова выйти на сцену, – проворковала она пистолету и прицелилась из окна в темноту, притворившись, что стреляет.

Брунетта хорошо умела притворяться. Это умение пришло вместе с работой. Не будь она одним из самых умелых киллеров-контрактников в континентальной части США, она могла бы стать великой актрисой. Она умела достоверно изобразить любую эмоцию. Она могла убедить любого человека, что он – центр Вселенной, объект великой страсти и предмет мечтаний. И они верили до тех пор, пока она их не убирала.

Брунетта сделала крутой поворот, и шины жалобно взвизгнули. Брунетта улыбалась и следила за параллельным шоссе. Там было все спокойно. Поток запахов ферм и полей был лучше боливийской понюшки. Брунетта громко рассмеялась и высунула из окна ствол.

И прицелилась в умирающее солнце:

– Пиф-паф! И ты покойник.

Джо хотел было заняться пирогом с ревенем и свежими взбитыми сливками, когда услышал из кухни тихое жужжание телевизора.

До сих пор обед был благословенным отдыхом. Джо припомнить не мог, когда в последний раз наслаждался настоящей домашней едой. Мать была давно в могиле, а Мэйзи никак не была образцом поварихи. И Джо, с его все более чувствительным желудком, каждый вечер поглощал купленные навынос мягкие китайские блюда и сандвичи с топленым сыром. Но сегодня Аннет развернулась по полной программе. Она подала двух целиком зажаренных великолепных цыплят, картофельное пюре, подливу, фасоль с собственного огорода, запеченные кольцами яблоки и крепкий чай со льдом. И в течение всего обеда Куганы относились к Джо как к члену семьи, рассказывая забавные истории и от души веселясь. Это было лучшим лекарством. Джо, пока не увидел сияние экрана портативного телевизора в кухне, почти забыл о своих проблемах.

Это был маленький «Зенит» на батарейках, стоящий между открывалкой для банок и стопкой поваренных книг в мучной пыли, и оттуда, где сидел Джо, он был еле виден. Звук был приглушен почти до конца. Наверное, Аннет включила его, когда возилась на кухне, и забыла выключить. Передавали выпуск новостей канала «Дабл-ю Джи И Эм». Сцена взрыва самолета, говорящие головы и потом – расплывчатое изображение человека, бегущего по взлетной полосе к соевому полю. Человек в темной спортивной куртке, помятых слаксах и «флоршеймах».

– А знаете что? – Джо отодвинулся от стола. – Пусть я буду свиньей, но попрошу еще чашечку этого превосходного кофе.

– Сейчас, – откликнулась Аннет и встала. Она начала собирать со стола грязные тарелки. Лем спокойно наблюдал за ней, попыхивая сигаретой. А малыш Мики уже расправился с десертом, извинился и убежал в дальнюю комнату дома.

– Нет, нет, вы сидите, – махнул Джо рукой в сторону Аннет. – Я сам себе налью.

Джо вышел на кухню и притворился, что возится с кофейником.

Он потянулся выключить телевизор и вдруг остановился, уставившись на стоп-кадр с размытым изображением своего лица. Изображение медленно росло и застыло, показав зернистый портрет лица Джо, и Джо смотрел на него, охваченный ужасом. Будто кто-то сорвал с него штаны перед всем миром. Ему конец. И копы – это еще самая мелкая из всех его проблем. Потому что кролика из шляпы достали для других игроков. И Джо знал, что они скоро здесь будут.