Питер Страуб - Магия кошмара

Гигантские колокола отгрохотали следующий час.

Владелец гостиницы спрыгнул с террасы, пожал несколько рук и повел первых туристов через дорогу. Была суббота, и они приехали на ленч с бараниной. Когда туристы отяжелеют и отупеют от еды и вина, их пригласят купить местных деликатесов.

В течение следующего часа на стоянку въехал единственный автомобиль — «сааб» с немецкими номерами, из которого выгрузились двое тучных родителей и трое подростков-блондинов, необъяснимо худых и бесполых. Прежде чем ввалиться в таверну, тинэйджеры устроили потасовку над кучей рюкзаков и спортивных сумок.

Из-за поворота появился грязный «рено» и припарковался напротив бара. Из него выбрались одетые в белые рубашки, красные галстуки и береты друзья хозяина гостиницы. Собаколицый нес тамбурин, второй достал с заднего сиденья широкую гитару. Они занесли инструменты в бар.

N положил книжку в сумку, пробежал расческой по волосам, поправил галстук и вышел из комнаты. Огонь в столовой горел теперь не так жарко, овечка крутилась на вертеле, обрезанная до костей и хрящей. Туристы из автобуса дружно оккупировали первые три ряда столов. Немецкая семейка сидела в одиночестве в последнем ряду. Один ребенок зевнул и продемонстрировал светящийся металлический шарик пирсинга на языке. Родители, словно буйволы, тяжело, не мигая, осматривали зал. Двое мужчин в национальной одежде басков вышли со стороны бара и стали посередине прохода между первыми двумя рядами столов. Без вступления один из них ударил по струнам расстроенной гитары. Другой начал петь сладким, неуверенным тенором. Подростки уронили свои прилизанные головы на стол. Все остальные любезно слушали музыкантов, которые перешли теперь к ностальгическому циклу и в конце сыграли «Я слышу рапсодию», представив все это с французским лиризмом.

N выбрался на улицу. На кухне у стола никого не оказалось. Воздух был свежий и прохладный, батальоны не меняющих форму облаков маршировали по низкому небу. Он подошел ближе.

— Pardon?Allo?

Изнутри слышался шелест женских голосов, N сделал еще шаг вперед. Шаги предательски громко прозвучали на деревянном полу. Неожиданно в дверях появилась женщина постарше. Она посмотрела на N темными глазами. Взгляд прочесть было невозможно. Приглушенный смех утонул в буре аплодисментов в столовой. N услышал приближающиеся мягкие шаги, и девушка в ярко-голубом платье появилась перед ним. Она прислонилась бедром к дверному косяку, успешно сохраняя выражение безразличия и скуки на лице.

Он сказал по-французски:

— Спасибо вам за то, что сделали сандвич и принесли ко мне в комнату.

На расстоянии трех метров N почувствовал в свежем воздухе волны отвратительного запаха, исходящие от нее, и ему стало интересно, как это терпят другие женщины.

— Надин передала, что вы благодарили меня.

— Я хотел сделать это лично. Согласитесь, очень важно делать такие вещи лично.

— Да, важные вещи нужно делать лично.

— Вы были так внимательны, что заметили мое отсутствие за ужином.

Девушка пожала плечами, и тело ее несколько переместилось в пределах узкого платья.

— Это из простого здравого смысла. Наши гости не должны ходить голодными. А у большого человека вроде вас должен быть отменный аппетит.

— Вы не поверите, но сегодня я опять вернусь поздно.

Ее рот скривился в улыбке.

— Это означает, что вы хотите еще один сандвич?

— Очень.

И, намекая на возможные удовольствия, N сделал еще два шага в ее зловоние и немного тише произнес:

— Мы могли бы разделить его. А еще можно принести бутылочку вина. У меня есть что отпраздновать.

Девушка бросила взгляд на его сумку:

— Вы закончили то, что пишете?

Она явно расспрашивала о нем хозяина.

— Закончу сегодня к вечеру.

— Я никогда раньше не встречала писателей. У вас, наверное, интересная жизнь. Очень романтичная.

— Вы даже не представляете, — сказал он. — Я расскажу вам кое-что. В прошлом году я писал рассказ в Бора-Бора и там разговаривал с молодой девушкой, похожей чем-то на вас. У нее были прекрасные темные глаза и волосы. Должно быть, она искупалась в чем-то особенном, перед тем как прийти ко мне в комнату, потому что пахло от нее лунным светом и цветами. Она выглядела, как королева.

— Я могу быть похожей на королеву гораздо больше, чем кто-то в Бора-Бора.

— Я бы ничуть не удивился.

Она опустила глаза и, покачивая бедрами, удалилась назад в кухню.

Припарковавшись на боковой улице недалеко от площади Марше, N прогулялся по магазинам, пролистал «Кима» и выпил menthe а l'eau в кафе, поглазел на прохожих, на уличное движение в древнем городишке. В магазине под названием «Баскские головные уборы» он увидел японцев из таверны, меняющих свои кепки для гольфа на желтые и зеленые береты, в которых они выглядели как чудаки из комедийного фильма. Японцы не обратили внимания на его улыбку. Европейцы все выглядят одинаково.

Шагая мимо широкой террасы заведения, которое считалось лучшим рестораном в городе, N обратил внимание на мистера Дэниэла Хьюберта и авантюрную Мартин, которые о чем-то оживленно спорили. Черный шелковый костюм и черная шелковая водолазка мистера Хьюберта красиво подчеркивали его благородную седину, а свободный белый свитер, короткая желто-коричневая юбка и огромные очки Мартин создавали впечатление, что она только что читала лекцию. Здесь причина для наблюдения не была тайной, но как ее можно было бы интерпретировать?

N вернулся назад, вошел в ресторан с центрального входа и уселся позади них. Он пил минеральную воду за дальним столиком и позволял их жестам и движениям оседать в его памяти. После трезвого рассуждения о своем месте в пищевой цепи мистер Хьюберт заказал лягушачьи лапки. Улыбающаяся, умная, образованная и вдобавок ко всему желанная Мартин держала Хьюберта в игре.

N проследил, как парочка пешком вернулась домой к мистеру Хьюберту, и его блуждающий взгляд все время искал скрытого игрока, о чьем существовании Мартин не подозревала, как он сам когда-то в наивной молодости. Окруженный заботой Мартин Хьюберт успокоился. Остановившись на самом виду, словно восхищаясь каким-то особенно впечатляюще оформленным окном, N видел, как Хьюберт открыл свою резную дверь. Он знал, что этот черт собирается добиться своего. Интересно, если бы его «консультант» не был таким привлекательным, справилась бы природная осторожность Хьюберта с амбициями? Почти наверняка, подумал N. Хьюберт еще не заходил так далеко, игнорируя собственные сигналы тревоги. Они знали, что делают. Хьюберт никогда бы не позволил себе показать слабость перед женщиной, с которой надеялся переспать. Но и у тех, на кого работал N, есть одно существенное слабое место. Они верят в свою способность предугадывать поведение.