Филип Фармер - Образ зверя

Возникший из ниоткуда барон глянул на часы:

— Теперь, когда она материализовалась, мы сможем с ней справиться. Все имеет свою оборотную сторону. Став опасной, она стала и уязвимой. Мы с ней справимся. Я собираюсь собрать всех наших.

Миссис Грасачева надула губы.

— Магда вышла из строя, я думаю…

— Через полчаса, не больше, она очнется, — сказал Игеску. — Я пошлю за тобой кого-нибудь сюда вниз, тебе не следует ходить одной.

Толстуха скривилась. Словно волна прилива прокатилась по ее жирному телу.

— Ты думаешь… Я… должна опасаться? Что, мне угрожает опасность? — Она рассмеялась.

— Мы все в опасности. А что с этим делать, — он указал большим пальцем на Чайлда, — я еще не решил. Он каким-то образом причастен ко всему происходящему. Возможно, Долорес ждала все эти годы кого-нибудь вроде него. Через полчаса все прояснится, и не затискай его, он мне еще понадобится.

Барон вышел, закрыв за собой дверь. Миссис Грасачева принялась раздеваться. У Чайлда подкосились ноги.

Он прямо сказал ей, что она зря тратит на него время. Он не стал говорить, что даже если бы он не был выжат досуха, то все равно у них ничего бы не получилось. Огромные свисающие груди, большой дряблый живот, слоновьи ноги вызывали отвращение.

— Эта сука-призрак высосала тебя насухо, правда? Женщина засмеялась. Когда она подошла, Чайлда чуть не стошнило от запаха перегара. Она принесла с собой в большой сумке бутылку виски и бутылку вина. Она побрызгала вином на живот и гениталии Чайлда, встала на колени и стала слизывать капли. Пенис Чайлда не реагировал. Она вскочила с колен, как огромный валун, выброшенный из жерла вулкана во время извержения, и ударила кулаком Чайлда в челюсть. Мощный удар отбросил его к стене, в глазах все поплыло.

— Ты, задница, хоть и похож на Джорджа, но ты не такой, каким он был! — Она покопалась в сумке и извлекла из нее двухдюймовую серебристую палочку. — Как только это окажется в тебе, ты станешь поживее.

Улыбаясь, она приближалась к нему. Чайлд дернулся назад, замахнулся, но она, смеясь, перехватила его запястье и стала выкручивать ему руку. С криком Чайлд рухнул на колени, цепь натянулась, и он начал задыхаться.

Когда сознание вернулось к нему, он обнаружил, что его развернули лицом к стене. Что-то — он знал, что это серебристая палочка, — было засунуто глубоко ему в анус.

— Ты никогда ничего подобного еще не испытывал, малыш, — напевала она. — Никогда! Этой ночи тебе не забыть до конца жизни.

Сначала в прямой кишке было жжение, затем появилось такое чувство, что ему в задницу засунули сосульку. Чувство холода ползло по внутренностям, словно ледяная змея. Вот уже его яички превратились в весело позванивающие ледяные колокольчики. Жидкий азот пульсировал по всем сосудам в теле Чайлда. Ледяной холод сковал ему ноги, медленно стал подниматься по позвоночнику, достиг основания черепа. Клетки мозга начали превращаться в ледяные кристаллы, ледяные сосуды пениса заполнялись наполовину замерзшей кровью. Только теперь миссис Грасачева повернула его лицом к себе, опустилась на слоновьи колени и принялась посасывать его член. Она похрюкивала, совсем как свинья, жующая кукурузный початок. Ее челюсти не двигались, она работала только губами, обхватив ими член. Чайлд не чувствовал ничего, как будто ему в член вкололи солидную дозу морфия. И хотя в его мозг не поступало сигналов от пениса, пенис реагировал на прикосновения. Как пиявка, присосавшаяся к ее языку, он наливался кровью.

Когда он стал твердым, миссис Грасачева сказала:

— Ты сейчас никуда отсюда не уйдешь.

Она открыла замок ошейника и спрятала ключ в сумку. Чайлд попытался броситься к двери, но не смог пошевелить ногами.

Она улеглась на полу, широко расставив ноги — словно воды Красного моря отхлынули и образовали проход для Моисея и его людей.

— А теперь ешь меня! — приказала она.

К своему удивлению, Чайлд повиновался, хотя его мозг посылал в нервы приказы не слушаться ее указаний. Он опустился на пол и припал к ее срамным губам.

— Не так, идиот, валетом!

Чайлд вскарабкался на нее и развернулся. Она медленно глубоко засосала его член. Он коснулся языком ее «маленького пениса». Этим «маленьким пенисом» был клитор. Никогда раньше ему не приходилось видеть такого большого клитора. Ему пришлось потрудиться, чтобы добраться до него сквозь жировые складки. Он лежал на ее животе как на холме, свесившись головой вниз.

От всего этого он испытывал только глубокое отвращение, но, как автомат, послушно выполнял все ее приказы.

Повинуясь очередной команде, он развернулся и ввел свой пенис во влагалище. Он начал совершать тазом медленные ритмичные движения, затем по ее команде увеличил темп. Она начала стонать и охать, мотая головой из стороны в сторону и выкрикивая что-то на неизвестном языке. Время от времени женщина привставала, ворочала огромными бедрами, щипала ему соски.

Чайлд потерял счет времени. Наконец она повалила его на ковер, уложила на спину, а сама навалилась сверху, усевшись на пенис. Она двигала своим огромным животом так быстро и легко, словно играла детским воздушным шариком, болтающимся в воздухе на ниточке. Судя по ее приступам неистовства, у нее было не меньше сотни оргазмов. Притомившись, она слезла с него и, отойдя в сторону, достала из сумки бутылку виски. Способность управлять своим телом начала медленно возвращаться к Чайлду. Ему удалось повернуть голову так, чтобы посмотреть, что она делает. Она сидела на ковре, облокотившись о стену, и пила из бутылки. Она была похожа на кучу теста, в которую замешали слишком много дрожжей.

Прикончив бутылку, женщина посмотрела на часы:

— Я здесь уже сорок пять минут, Игеску будет в ярости. Что-то тут не так. он должен был прислать за мной.

Она открыла дверь и выглянула в коридор.

Чайлд попытался вскочить, чтобы, кинувшись на нее, сбить ее с ног, но ему удалось только медленно подняться на ноги, которых он по-прежнему не чувствовал.

Видя, что он начинает шевелиться, она спросила, снова запирая дверь комнаты на ключ:

— Чувствуешь, как суппозиторий горит у тебя в заднице?

— Нет, только холод и тяжесть.

— Сейчас у тебя будет такое чувство, словно тебе в задницу засунули горящую паяльную лампу!

Тело ее сотрясали приступы гомерического хохота.

— Это средство действует так забавно! Когда мы любили друг друга, ты ничего не чувствовал, но сейчас начнется такое! — Она опять посмотрела на часы. — Возможно, я смогу задержаться. Игеску, наверное, забыл обо мне. Или он решил дать мне еще время поиграть с тобой. Стой, где стоишь, Джордж, мой сладенький пирожок. Сейчас я тебя приготовлю, и мы опять повеселимся.