Кэтти Райх - Смерть дня

– Тут. С матерью Аурелией.

– Но сес...

– Их перенесли. Положили в новых гробах под специальный алтарь. Тут.

И опять она указала на юго-восточный угол.

– Когда? – воскликнули мы хором.

Сестра Бернар закрыла глаза. Сморщенные древние губы шевелились в безмолвных подсчетах.

– В тысяча девятьсот одиннадцатом. Я стала послушницей в том же году и помню, потому что несколько лет спустя церковь сгорела, и ее заколотили. Мне приказали ходить туда и класть на алтарь цветы. Мне это не нравилось. Страшно было ходить туда совсем одной. Но я старалась ради Господа.

– Что случилось с алтарем?

– Убрали где-то в тридцатых. Он теперь в часовне Младенца Иисуса, в новой церкви.

Старушка сложила салфетки и принялась собирать чашки на поднос.

– Когда-то могилы отмечали именные дощечки. Теперь туда никто не ходит. Дощечки давно исчезли.

Мы с отцом Менаром посмотрели друг на друга. Он слегка пожал плечами.

– Сестра, – снова начала я, – вы сможете показать нам, где могила Элизабет?

– Bien sur [7].

– Сейчас?

– Почему бы нет?

Фарфор звякнул о фарфор.

– Оставь тарелки, – сказал отец Менар. – Пожалуйста, надень пальто и ботинки, сестра, и пойдем.

Через десять минут мы снова очутились в старой церкви. Погода не улучшилась, даже наоборот, стало еще более холодно и мокро. Так же завывал ветер. Так же скребли по доскам ветви деревьев.

Сестра Бернар выбрала неприметную тропинку вдоль стен церкви, мы с отцом Менаром подхватили старушку под руки. Сквозь слои одежды она казалась хрупкой и невесомой.

Монахини следовали за нами, словно толпа зрителей, сестра Жюльена приготовила блокнот и ручку. Ги держался позади всех.

Сестра Бернар остановилась рядом с нишей у юго-восточного угла. Она надела поверх покрова бледно-зеленую шляпу ручной вязки, закрепленную под подбородком. Старушка вертела головой во все стороны, искала приметы, пытаясь сориентироваться. Глаз отвлекался на единственное пятно света в темной церкви.

Я махнула Ги, чтобы переставил фонари. Сестра Бернар не обращала внимания. Чуть погодя монахиня отошла от стены. Взгляд налево, направо, налево. Вверх, вниз. Она снова огляделась и прочертила каблуком линию на земле. Или попыталась прочертить.

– Она здесь.

Визгливый голос эхом отдался от каменных стен.

– Ты уверена?

– Она здесь.

Сестра Бернар не страдала неуверенностью. Мы все посмотрели на линию.

– Они в маленьких гробах. Не в обычных. Оставались только кости, поэтому все положили в маленькие гробы.

Сестра Бернар показала своими крошечными ручками детский размер гроба. Рука дрожала. Ги осветил место у ее ног.

Отец Менар поблагодарил древнюю монахиню и попросил двух сестер проводить ее в монастырь. Я смотрела, как они уходят. Сестра Бернар напоминала ребенка, такая маленькая, что край пальто подметал грязный пол.

Я попросила Ги перенести и другой прожектор на новое место. Потом принесла зонд, установила кончик там, где указала сестра Бернар, и налегла на Т-образную ручку. Не идет. Здесь земля не растаяла. Я взяла плиточный зонд, чтобы ничего не повредить под землей, а круглый кончик не так легко проходит сквозь промерзший верхний слой почвы. Я попыталась снова, сильнее.

"Полегче, Бреннан. Вряд ли им понравится, если ты повредишь гроб. Или проделаешь дыру в черепе несчастной сестры".

Я сняла перчатки, ухватилась за рукоятку, надавила снова. На сей раз поверхность поддалась, зонд вошел в верхний слой почвы. Подавляя нетерпение, я закрыла глаза и проверила землю в поисках мгновенных изменений в структуре. Уменьшение сопротивления означает воздушное пространство, где что-то разлагалось. Более того, оно означает присутствие под землей костей или других предметов. Ничего. Я вытащила зонд и повторила процесс.

На третий раз почувствовала сопротивление. Попробовала на пятнадцать сантиметров вправо. Снова контакт. Неглубоко под поверхностью лежит что-то твердое.

Я показала большой палец священнику и монахиням и попросила Ги принести сито. Отложив зонд, взяла лопатку с плоским краем и начала снимать тонкие пласты почвы. Я сбрасывала землю на сито сантиметр за сантиметром, смотрела то на яму, то на насыпь. Через тридцать минут я нашла то, что искала. Последние несколько пластов были черными в отличие от красно-коричневой земли в сите.

Я сменила лопату на мастерок и склонилась над ямой, осторожно поскребла пол, убирая мелкие частички и разглаживая поверхность. Почти сразу же увидела темный овал. Пятно длиной примерно в метр. Ширину определить невозможно, потому что оно наполовину уходит под землю.

– Здесь что-то есть, – сказала я, выпрямляясь.

Монахини и священник как один придвинулись ближе и заглянули в яму. Я обвела овал кончиком мастерка. Тут к толпе присоединились сестры, провожавшие сестру Бернар.

– Возможно, это могила, хотя и выглядит очень маленькой. Я копала немного слева, так что придется чуть опустить здесь. Буду копать вне самой могилы, вниз и внутрь. Тогда у нас получится вид могилы в профиль. К тому же так копать легче. Внешняя борозда позволит вытащить гроб, если понадобится.

– Что это за пятно? – спросила юная монахиня с лицом герлскаута.

– Когда разлагается что-то органическое, земля вокруг становится гораздо темнее. Например, от деревянного гроба или цветов, похороненных вместе с усопшим. – Мне не хотелось объяснять процесс разложения. – Пятна первыми сообщают о близости могилы.

Две монахини перекрестились.

– Это Элизабет или мать Аурелия? – спросила пожилая монахиня. У нее дергалось верхнее веко.

Я подняла руки: дескать, откуда мне знать? Надев перчатки, начала копать землю с правой стороны пятна, расширять яму от центра, не трогая овал и полоску в полметра справа.

И снова единственные звуки – шорох мастерка и просеиваемой земли.

– Нам это нужно? – Самая высокая из монахинь указывает на сито.

Я встала, обрадовавшись возможности выпрямиться. Монахиня показывает на маленький красно-коричневый кусочек.

– Провалиться мне на... Да, нужно, сестра. Похоже на щепку от гроба.

Я взяла бумажные пакеты из своих принадлежностей, написала на одном дату, место и другую важную информацию, положила его на сито, а остальные на землю. Пальцы на руках уже утратили чувствительность.

– Принимаемся за работу, дамы. Сестра Жюльена, записывайте все, что мы найдем. Пишите на пакете и заносите в журнал, как договаривались. Мы, – я заглянула в яму, – примерно на расстоянии полуметра от поверхности. Сестра Маргарита, вы собирались сделать несколько фотографий?

Сестра Маргарита кивнула и вытащила фотоаппарат.

После долгих часов наблюдений все с радостью принялись за дело. Я копала, Веко и Герлскаут просеивали. Появлялось все больше фрагментов гроба, и вскоре мы увидели очертания на месте пятна. Дерево. В ужасном состоянии. Нехорошо.