Кэтти Райх - Смерть дня

Пауза.

– Думаешь, Оуэнс строит новый "Храм"?

– Не знаю.

– Думаешь, они торговцы?

Торговцы чем? Наркотиками или человеческими жизнями?

– Возможно.

Некоторое время мы молчали.

– Я проверю через ребят из Морин-Хайтса. А сейчас постараюсь прикрыть богадельню Дома Оуэнса.

– И вот еще что.

В трубке слышалось легкое потрескивание.

– Ты слушаешь?

– Да.

– По оценке Уэста, женщины умерли три-четыре недели назад.

Я тяжело дышала в трубку.

– Пожар в Сен-Жовите произошел десятого марта. Завтра первое.

Я слушала треск, пока Райан занимался подсчетами.

– О Боже! Три недели назад.

– Кажется, происходит что-то ужасное, Райан.

– Вас понял.

Гудки.

Когда я потом оглядывалась назад, мне казалось, что после нашего разговора безумные события посыпались одно за другим, постепенно набирая скорость и превращаясь в водоворот, который затягивал все вокруг. Меня в том числе.

Тем вечером я засиделась на работе. И Хардуэй тоже. Он позвонил, когда я вытаскивала из конверта отчет о вскрытии.

Я кратко описала верхний труп и сообщила предположительный возраст нижнего.

– Подходит, – сказал он. – Ей было двадцать пять.

– Ты знаешь, кто она?

– Мы сумели снять один разборчивый отпечаток. По местным картотекам штата ничего, поэтому его послали в ФБР. В их архивах тоже ничего. Странное дело. Не знаю, что меня подтолкнуло, может, вспомнил, что ты там работаешь. Когда парень из Бюро предложил проверить через канадскую полицию, я решил: черт с ним, пусть проверяет, и будь я проклят, если она не окажется канадкой.

– Что еще узнал?

– Минутку.

Послышался звон ключей, потом шорох бумаги.

– Материалы пришли сегодня вечером. Дженнифер Кэннон. Белая. Рост – метр шестьдесят семь, вес – пятьдесят девять килограммов. Темные волосы. Зеленые глаза. Не замужем. Последний раз видели в живых... – он посчитал в уме, – ...два года и три месяца назад.

– Откуда она?

– Сейчас посмотрю. – Пауза. – Калгари. Где это?

– На западе. Кто объявил о ее пропаже?

– Сильвия Кэннон. Адрес в Калгари. Значит, ее мать.

Я дала Хардуэю номер пейджера и попросила позвонить Райану.

– Когда поговоришь с ним, скажи, чтобы он мне перезвонил. Если здесь меня не застанет, пусть звонит домой.

Я сложила и заперла кости с Мертри. Потом засунула дискету, бланки, отчет Хардуэя о вскрытии, фотографии и листы с компьютерной томографией в дипломат, закрыла лабораторию и уехала.

Двор опустел, ночь стояла тихая и влажная. Не по сезону теплая, как написали бы в газетах. В воздухе чувствовался сильный запах только что скошенной травы и предстоящего дождя. Послышалось отдаленное грохотанье грома, я представила себе, как со стороны Смоукис через Пьемонт накатывает буря.

По дороге домой зашла перекусить в паб "Сельвин". Толпа отдыхающих после работы уже рассасывалась, а молодежь из колледжа Куинс еще не подтянулась им на смену. Сардж, мнимый ирландец, совладелец бара, сидел, как обычно, в уголке и делился своим мнением о спорте и политике, а Нил, бармен, восседал за стойкой с дюжиной сортов пива. Сардж хотел обсудить смертную казнь, точнее, высказаться по этому поводу, но мне было не до шуток. Я взяла свой чизбургер и быстро ретировалась.

Первые капли упали на магнолии, когда я вставляла ключи в замок пристройки. Меня приветствовало только тихое мерное тиканье.

Райан позвонил ближе к десяти.

Сильвия Кэннон уже два года не жила по адресу, указанному в заявлении о пропаже дочери. Впрочем, и из дома, куда почтовая служба собиралась переправлять письма, она тоже съехала.

Соседи по первому адресу никогда не видели ее мужа, вспоминали только о единственной дочери. Отзывались о Сильвии как о тихой и замкнутой женщине. Одиночке. Никто не знал, где она работала или куда уехала. Одна соседка предположила, что по соседству жил ее брат. Полицейское управление Калгари уже разыскивало его.

Позже, в постели, я слушала, как по крыше и листьям стучал дождь. Гремел гром, сверкала молния, время от времени очерчивая силуэт Шарон-Холл. Через отдушину в потолке сочился влажный прохладный воздух с запахом петуний и мокрой земли.

Я обожаю бури. Люблю первобытную мощь представления. Раскаты! Напряжение! Удары! Мать-Природа – владычица, и все подчиняются ее прихотям.

Я наслаждалась видом сколько могла, потом встала и подошла к мансардному окну. Занавеска намокла, вода уже собиралась на подоконнике в лужицы. Я закрыла левую створку и схватилась за вторую, глубоко вдохнув. Коктейль из грома и молний выпустил на волю поток детских воспоминаний. Летние ночи. Светлячки. Сон на бабушкином крылечке в обнимку с Гарри.

"Думай об этом, – приказала я себе. – Слушай память, а не голоса мертвых, шепчущие в подсознании".

Сверкнула молния, и у меня перехватило дыхание. Кажется, что-то пошевелилось у живой изгороди? Новая вспышка.

Я присмотрелась, но кусты больше ничто не тревожило. Может, показалось?

Я вглядывалась в темноту. Зеленая лужайка и подстриженные кусты. Бесцветные дорожки. Бледные петунии на фоне темных пятен сосен и плюща. Ничто не шевелилось.

Снова мир осветила молния, грохот расколол ночь. Белая тень вырвалась из-под куста и пролетела по лужайке. Я напрягла зрение, но все исчезло прежде, чем я смогла что-то разглядеть.

Сердце билось так отчаянно, что стук отдавался даже в голове. Я распахнула окно и облокотилась на подоконник, всматриваясь туда, где исчезла белая тень. Ночная рубашка намокла от дождя, по всему телу побежали мурашки. С дрожью я обыскивала глазами двор.

Тишина.

Забыв про окно, я сбежала по лестнице и уже открывала заднюю дверь, когда пронзительно заверещал телефон. Сердце застучало где-то в горле. О Боже! Ну что теперь?

Я схватила трубку.

– Темпе, извини.

Я посмотрела на часы. Без двадцати два. С чего вдруг мне звонит соседка?

– ...наверное, он забежал сюда в среду, когда я показывала Дом. Там пусто. Я зашла только проверить, все ли в порядке, из-за бури, ну, ты понимаешь, а он вылетел пулей. Я звала, но он все равно убежал. Мне показалось, что лучше тебе позвонить...

Я уронила трубку, распахнула дверь на кухню и выбежала наружу.

– Птенчик! – закричала я. – Иди сюда, мальчик.

Я сошла с крылечка. В мгновение ока волосы промокли насквозь, а ночная рубашка прилипла к телу, словно влажная салфетка "Клинекс".

– Птенчик, ты здесь?

Сверкнула молния, осветив дорожки, кусты, сады и здания.

– Птенчик! – взвизгнула я. – Птенчик!

Капли дождя стучали по кирпичу и листьям над моей головой.

Я снова закричала.

Тишина.

Я снова и снова выкрикивала его имя, как безумная. Вскоре меня начала бить дрожь.