Серж Брюссоло - На пороге ночи

Им пришлось закончить беседу, поскольку группа собралась в полном составе и Миковски предстояло посвятить агентов в детали завтрашней операции. Санди, которой в штурме отводилась пассивная роль, была свободна и отправилась навестить Робина. Ребенок находился в стоявшем на отшибе дачном домике под присмотром агента Бликли – юной особы с жестким выражением лица, на котором, словно фирменный знак, лежала печать высокомерия, отличавшего, впрочем, физиономии всех молодых сотрудников местного отделения ФБР, недавно приступивших к своим служебным обязанностям.

«Она меня терпеть не может, – подумала Санди, садясь на стул возле кровати мальчика. – Считает, что я не принадлежу к преторианской гвардии».

Робин по-прежнему не расставался с «Илиадой», делая на полях какие-то пометки.

– Вы приехали не для того, чтобы отвезти меня к родителям, разве не так? – спросил он, не отрывая глаз от книги. – Готовится налет… или что-то в этом роде. Отныне я ваш враг. Ведь вы – большевичка… или сотрудничаете с ними, я угадал? Комедия разыгрывалась для того, чтобы выведать у меня адрес родителей. Я никогда вам этого не прощу.

– Послушай, Робин, – тихо сказала Санди. – Пришло время окончательно расставить точки над i. Ты должен осознать, что твоя настоящая мать – Джудит Пакхей. И вовсе не я, а другая женщина, Антония, разыгрывала перед тобой комедию в течение семи лет. Конечно, ты ее полюбил, однако она никогда не испытывала этого чувства, видя в тебе лишь некий образ… Антония не хотела, чтобы ты взрослел. Представь, что однажды она решила раз и навсегда любить только котят и немедленно избавляться от них, как только они начинают подрастать. Для нее котенок должен оставаться маленьким и не превращаться во взрослое животное. Пойми, она не может любить какого-то определенного котенка, а любит всех без различия, путая одного с другим. Антония – больная женщина.

Пока Санди говорила, в ней росла убежденность, что она на верном пути.

– Вы лжете! – вдруг прервал ее Робин. – Я не собираюсь больше вас выслушивать. Заставили меня предать родителей, которые теперь будут меня презирать. На мне лежит проклятие, и я уже никогда не смогу вернуться домой. Вы приговорили меня к вечному изгнанию. Я вас ненавижу.

Настаивать было бесполезно. Санди поднялась и вышла из комнаты, испытывая почти физические муки.

«Только этого не хватало, – размышляла Санди. – Еще немного, и я полностью перестану управлять собой. Помимо моей воли я привязываюсь к нему все больше и больше. Да я просто от него без ума! Если бы Робин продавался, я бы обратилась за ссудой и купила его в кредит».

Во власти противоречивых чувств Санди вошла в комнату, которую ей через несколько часов предстояло делить с Миковски. В соответствии с требованиями профессиональной этики ей следовало немедленно прекратить заниматься Робином и передать дело коллеге, однако она знала, что не в силах этого сделать. «Я, кажется, влипла, – мысленно повторяла она, – такого со мной никогда не случалось».

Во всем виновато неотразимое очарование, мощной волной исходившее от Робина, его нереальная, почти совершенная красота. Окажись мальчик в бурлящем потоке Голливуда, он на следующее утро проснулся бы звездой. Но над этой хрупкой красотой уже сгущались тени грядущего отрочества, заставляя ее блистать еще ослепительнее, подобно старинному полотну, готовому обратиться в прах. Через пару лет лицо ребенка изуродуют юношеские угри, поросль на подбородке, пробивающиеся усы… Вот чего не желала видеть Антония: разрушительной силы возраста, беспощадного вандализма природы. Теперь Санди ее понимала. Несмотря на то что мальчик был абсолютно здоров, она сама уже смотрела на него как на больного, не имевшего представления о серьезности своего недуга и о том, какие он будет иметь страшные последствия. Робину была дана отсрочка – еще год, самое большее два. А потом он станет как все…

– Он мне нужен, – прошептала Санди, стоя перед зеркалом в ванной комнате.

Выражение, которое она обычно употребляла применительно к мужчинам, перед тем как лечь с ними в постель. Ее бросило в жар от этой неожиданной формулировки. Открыв кран, Санди подставила лицо под струю воды, чтобы немного остыть. Щеки, шея и грудь пылали, покрывшись красными пятнами.

Да, он ей нужен … Она никому не передаст дело. Напротив, приложит все усилия, чтобы с медицинским заключением не было никаких осложнений. Ей необходимо спасти Робина, даже действуя вопреки его воле, доказать, что она лучше, чем он думает, заставить его полюбить ее…

«Проклятие! – очнулась Санди, погружая лицо в мягкое полотенце. – Я, кажется, начинаю терять над собой контроль».

Ночью Матайас Миковски и Санди не сомкнули глаз. Каждый, лежа на своей половине кровати и уставившись в потолок, думал о том, что ему предстоит сделать завтра. Операцию было решено начать на рассвете, чтобы застигнуть похитителей во время сна. Впереди – полная неизвестность: как будут дальше развиваться события, никто не знал. Возможно, их ждала ловушка. Нельзя было исключать и того, что в здании установлена сигнализация.

– Робин должен присутствовать при задержании преступников, – настаивала Санди, – только он опознает Биллингзли и его сообщницу. Ребенок обязательно выдаст себя, когда их увидит. Если это произойдет без него, то при встрече с ними Робин притворится, что они не знакомы, и дело придется закрыть из-за недостаточности улик.

Выдвигая этот аргумент, Санди кривила душой. Она хотела только одного: чтобы Робин, натолкнувшись на безразличие Антонии, избавился от привязанности к этой женщине, разлюбил ее. Невольно Санди пыталась найти оправдание своим действиям, говоря, что речь идет всего лишь о шоковой терапии, но себя не обманешь. Она трепетала при мысли, что Миковски, догадавшись о ее тайных планах, скажет без обиняков: «Вы обе – ты и Антония – играете в одну и ту же игру, верно? Две бездетные женщины сражаются за обладание маленьким лордом Фаунтлероем. Не лучше ли посоветоваться со своим аналитиком: по-моему, ты к служебным обязанностям примешиваешь слишком много личного – не держишь необходимую дистанцию. Одним словом, начинаешь делать глупости».

Оперативная группа собралась ночью. Серебряное озеро было погружено в предрассветный сон. Большие деревянные медведи, стоящие на перекрестках, и гигантские рыбы-указатели словно вышли из детских кошмаров.

На этот раз Санди ехала в одном фургоне с Робином. Мальчик явно на нее сердился и всю дорогу молчал. Он делал вид, что читает «Илиаду», хотя и забывал вовремя переворачивать страницы. Колонна двигалась с выключенными фарами по фунтовой дороге, ведущей к усадьбе, арендованной Биллингзли. Неподалеку от въезда на ее территорию мужчины вышли из машин и растянулись в цепочку. На каждом был бронежилет, защитная каска и очки ночного видения. Миковски никогда не полагался на волю случая и всегда тщательно готовился к операциям, стараясь все предусмотреть. Например, ворота могли быть заминированы. В архивах ФБР покоилось множество дел о похищениях, которые заканчивались взрывами, унесшими жизни сотрудников. В Соединенных Штатах достаточно обзавестись лицензией на ведение предпринимательской деятельности, чтобы получить право приобретать взрывчатые вещества, а в век лазерных принтеров изготовить такой документ проще простого.