Серж Брюссоло - Дом шепотов

Сара задрожала. Ей подумалось, что лучше бы убраться отсюда подобру-поздорову, но в это мгновение перед ней возник мажордом, тоже словно только что доставленный из Англии.

– Добрый вечер, мисс, – церемонно склонился он. – Меня зовут Уиспер. Хозяин ждет вас на втором этаже, прошу вас следовать за мной.

Библиотека провоняла сигарным дымом. Адриан Уэст сидел в инвалидном кресле в скрывавшем его ноги домашнем халате, расшитом золотым шнуром в стиле «Великолепных Эмберсонов». И все-таки странный угол, образованный носками его лаковых туфель, наводил на мысль, что его конечности перестали подчиняться привычным законам анатомии.

«Господи, только бы не смотреть на эти дурацкие туфли! Не смотреть, не смотреть… » – твердила себе Сара.

Она с удивлением отметила, что Адриан все еще красив, несмотря на шрамы, рассекавшие его лицо. Он походил на Стюарта Грейнджера – те же благородные черты, те же невероятно изысканные седеющие виски. Определить его возраст было трудно. Он мог оказаться как преждевременно состарившимся молодым человеком, так и необычайно крепким стариком. Сара поняла, что он пытается компенсировать свою неподвижность жестикуляцией, чтобы не казаться слишком статичным. Ее тронуло это патетическое кокетство.

– Я не буду ходить вокруг да около, – произнес Адриан Уэст, поигрывая мундштуком. – Я страстный коллекционер, особенно меня интересуют вещи, принадлежавшие кинозвездам, чьи жизни трагически оборвались. Я приобрел большую их часть. Машину, на которой в пятьдесят пятом разбился Джеймс Дин – знаменитый «Маленький бастард», кровать, на которой в прошлом году обнаружили тело Мэрилин Монро, – вот только самые известные предметы из моей коллекции. Вы скоро сможете взглянуть на них, они хранятся в правом крыле замка. На поиски каждого из них я потратил немало денег и времени. Чтобы воссоздать спальню Мэрилин, я нанял тридцать детективов, которые прочесали Соединенные Штаты в поисках мебели, постельного белья, ковров, находившихся в комнате в тот день, потому что все рассеялось с феноменальной скоростью. Я использовал самые изощренные способы, чтобы завладеть пузырьками из-под лекарств, загромождавших ночной столик бедняжки… короче, воссоздание мало-помалу превратилось в настоящие поиски Грааля. Поиски, из которых я в конце концов вышел победителем.

«Или же тебя просто здорово надули, – подумала Сара. – Во всяком случае, именно так происходит обычно с сумасшедшими коллекционерами. Они становятся жертвами мошенников и изготовителей подделок».

Но она предпочла не делиться с ним своими тайными мыслями. Кроме того, ей совсем не улыбалось посещение музея ужасов этого свихнувшегося миллионера, ей хватало и собственных призраков.

– Я навел справки, – доверительным тоном сообщил Уэст. – Я знаю, что мы с вами существуем на одной волне. Мне известно, что произошло с вашей матерью. Думаю, нас обоих преследуют одни и те же вопросы… Для меня они стали навязчивой идеей. Возможно, это произошло потому, что я слишком близко соприкоснулся со смертью… и даже в течение минуты и тридцати семи секунд был настоящим трупом. Трупом, который вернули к жизни с помощью электрошока.

– Я не хочу, чтобы моя мать заняла место в вашем музее, – настороженно возразила Сара.

Правая рука Уэста совершила изящный пируэт в воздухе, словно он пытался разогнать клубы, исходящие от курительницы для благовоний. Он жестикулировал «по-европейски», кстати и некстати устраивая странные пантомимы, призванные подчеркнуть его слова.

– Вы ошибаетесь, – произнес он с тем особым бостонским акцентом, который перенимают шикарные американцы, когда хотят, чтобы их принимали за англичан. – Не в обиду вам будет сказано, но ваша мать нисколько меня не интересует. Она была всего лишь старлеткой, а не священным чудовищем, обнищавшим в зените славы, как Джимми Дин. Нет… Я позвал вас по другому поводу. Или, точнее, ради другого человека.

– Кого?

– Рекса Фейниса. Великого Рекса… Более великого, чем Кларк Гейбл, Дуглас Фэрбенкс, Валентино… Соблазнителя в подлинном смысле этого слова. Он умер летом 1938-го во время землетрясения, которое разрушило множество «звездных» вилл в Беверли-Хиллз. Он оказался единственным из погибших во время этой катастрофы актером, который находился на пике славы.

Сара нахмурилась.

– Его уже никто не помнит, – заметила она. – Никто сегодня не смотрит его фильмы. Их не показывают даже по телевизору в программе «Старая-старая сказка».

Калека улыбнулся.

– В этом нет ничего удивительного, – ответил он. – Я выкупил все права, равно как и все существующие ныне копии. Теперь я их единственный владелец и единственный зритель. Я всегда искренне восхищался этим актером. В детстве я раз сто ходил на его «Робин Гуда», «Озерного Ланцелота». Он был гораздо лучше Фэрбенкса и Флинна. Он не старел.

Страсть невозможно разделить, и Саре не хотелось ступать на эту зыбкую почву. Впрочем, она смутно представляла себе фильмографию Фейниса.

– Вы сказали, он погиб во время землетрясения? – произнесла она, чтобы прервать панегирик покойному актеру.

– Да, подземные толчки разрушили его виллу, одну из самых красивых в Беверли-Хиллз. В тот вечер он работал дома вместе с Владеком Варшавским, несравненным режиссером «Арен Помпеи». Они вместе собирались ставить исторический фильм, который по размаху должен был превзойти «Клеопатру» или «Бен-Гура». Это была мозговая атака, когда каждый бросал свои идеи на стол, словно кости… Вы только представьте себе: два гиганта кино сталкивают свои эмоции и свое воображение… Творческий процесс в самом разгаре, гений за работой…

– Погодите, – оборвала его Сара. – Я все еще не понимаю.

– Какой же я глупец! – словно извиняясь, воскликнул Уэст. – Я забыл вам сказать, что Рекс и Владек имели привычку записывать сеансы своей работы на магнитофонную пленку. А это значит, что в момент трагедии в комнате работал магнитофон, наматывая на бобины все, что они говорили.

– Ну и что? – настаивала Сара.

– А то, – решительно заявил калека, – что я знаю, где находится этот магнитофон. Я хочу, чтобы вы откопали его для меня, для моей коллекции. На этой магнитофонной ленте записаны последние секунды жизни Рекса Фейниса. Последний крик, который он издал в момент смерти. И все это там, навечно запечатленное на пленке! Это исключительный документ невероятной драматической напряженности. Это как если бы какой-нибудь турист случайно снял на восьмимиллиметровую пленку несчастный случай, унесший жизнь Джеймса Дина! Ту секунду, когда его «порше-спайдер» врезался в «форд-седан»!

Сара тихонько вздохнула. Ну вот, наконец-то. Она начала понимать причину своего присутствия здесь.