Айра Левин - Щепка

Фелис вспрыгнула на подоконник, высунулась из окна, выгнула спину. Белый, с черной отметиной на конце, хвост заходил ходуном. Дмитрий поставил спрэй и прикрыл створку.

Подойдя к подоконнику, она погладила кошку по спинке.

– Нет, Фелис, нельзя...

Взяла ее, приподняла, перевернув брюшком. Склонившись, посмотрела в кошачьи зеленые глаза.

– Не-ль-зя, не-т, – повторила нараспев. – Мы не будем выпадать из окон этого дома. Фр-р-р! Не-бу-дем... Усвоила? – Фелис смотрела на нее, она – на Дмитрия.

Он и бровью не повел. Двигал вправо-влево то одну панель, то другую. Она отошла от окна. Кошка разлеглась на плече. Поцеловала ее в мордочку, погладила спинку. Сказала:

– Я слышала, что хозяин этого дома зануда. Фелис замурлыкала.

Дмитрий опять попрыскал из спрэя.

– Миллза я знаю, – сказал он, – владельца нет.

– Миллза?

– Мистера Миллза, управляющего. Вы знакомы с ним? – темные глаза глянули на нее.

– Получила от него уведомление, – сказала она. – Ну и как, понравилась ему мраморная заплатка? В вестибюле.

– Да, – сказал Дмитрий неожиданно на русском языке. – На удивление! С этим все в порядке. – Он поставил спрэй на пол. Повозил панель вправо-влево. – Ну вот, теперь порядок!

– Как это вы все ловко проделали! – сказала она. Фелис замурлыкала в полный голос. Поглаживая ее, смотрела, как он проверял панели.

– Дмитрий, что хочу спросить. Это управляющий заставляет вас быть таким внимательным к просьбам жильцов?

Он кивнул.

– Да, – сказал по-русски. – Она...

– Женщина?

– Вы.

– Я?

Он кивнул. Поставил спрэй.

– Когда вы подписали договор.

Он потянул панель, погонял в пазах.

– Когда я подписала договор?

Он еще раз проверил скольжение панелей.

– Вы не знакомы с мистером Миллзом? – спросил Дмитрий.

– Нет, – ответила она. Он пожал плечами:

– Мне он сказал: "Смотри, чтобы у нее все было в порядке. Отнесись со всем вниманием".

Взял спрэй, снова встряхнул.

Она сняла Фелис с плеча, спустила на ковер, взглянула на него.

– Вы уверены, что речь шла обо мне?

– Мисс Норрис, – сказал он, нажимая на клапан и добавляя силикона во внешние пазы, – переезжает в двадцатую Б. Чтобы у нее был полный порядок. Максимум внимания.

– Может, он обо всех проявляет такую заботу?

Дмитрий покачал головой:

– Никогда, ни о ком, только про вас.

– Ничего не понимаю...

Убедившись, что в спальне панели двигаются как по маслу, Дмитрий направился в гостиную.

И там отрегулировал окно.

Она, как обычно, протянула чаевые, но он попятился, сжимая в руках спрэй и повторяя:

– Нет, нет, пожалуйста, нет, спасибо, нет...

Она не настаивала.

Когда он ушел, стала заканчивать уборку.

Зазвонил телефон. Венди... поблагодарила за приятный вечер. Еще поболтали. О том, что Джун стала лучше выглядеть, что у Тамико и Гэри – флирт не флирт, роман не роман, но что-то в этом роде.

Еще звонок. Тамико... с ней поговорили про Стюарта и про Венди.

Джун тоже не заставила себя ждать. Опять обычный треп пошел. Потом она сказала:

– Джун, знаешь, хочу выяснить, кто владелец этого дома. Разузнай телефон директора строительной фирмы, можно подрядчика. А лучше оба.

– Хорошо. Думаю, в "Сивитасе" знают все.

– В понедельник собираюсь позвонить управляющему, – сказала она. – Но он в одном офисе с той женщиной, которая мне показывала квартиру, так что, думаю, знает не больше ее. Что касается юристов, думаю, они не в курсе. Позвоню тебе еще раз в понедельник. Жди моего звонка.

– А с чего это ты вдруг? Рассказала про разговор с Дмитрием.

– Интересное кино! Почти как в "Хозяине Лидии".

– "Хозяине Оливии", – поправила она. – У Лидии был врач. "Врач Лидии".

– Без разницы. Не хочешь завтра вечерком поиграть в скрэббл [4]? Говорят, будет дождь. Поль собирается прийти.

Вопрос оставили открытым.

Ну, Дмитрий, удружил...

Впрочем. Дмитрий тут ни при чем. Сам велел Эдгару проявить о ней экстразаботу. Ну, идиот! Будто кто-то собирается здесь ее обижать или с лестницы сталкивать.

Пора принимать меры. Хочешь – не хочешь. Во всяком случае, не дожидаясь понедельника.

Эдгар, конечно, каменная стена. Барри Бек – вообще ничего не знает. А она тем временем свяжется по телефону с Домиником Микеланджело. Неизвестно еще, будет ли он изображать "великого немого", а то возьмет и клюнет на ее рулады. У него не заржавеет, тот еще гусь.

Когда-нибудь была она на ТВ?

Похоже, была. Бойко так вещала в прачечной.

Увидит его на видеопленке в постоянном контакте со стаканом? Ну и что? В наши дни все со стаканом...

А вдруг удивится – Микеланджело, в сорок лет, и на пенсии живет на Бимини.

Завтра будет поздно. Меры нужно принимать сегодня. Завтра, возможно, отправится играть в этот скрэббл и вполне может остаться там на ужин.

С одной стороны, он этого хотел. Точно знал. Прекрасно знал даже – почему. Зачем иначе вести наблюдения за потугами д-ра Пальма в течение трех лет, если после этого не научиться разбираться хотя бы в себе самом.

Выбора она ему не оставила. Увидит на экране – раструбит направо и налево. Такую шуструю не купишь! А с ним все будет покончено. Обвинят, что и сердечный приступ Брендана его рук дело. Впрочем, делом больше, делом меньше – не играет роли.

И вообще – это уже не паранойя, это меры предосторожности.

Он предельно хладнокровен. Обдумал все, со всех сторон, пока она убирала квартиру и ходила в магазин. Дейзин папаша, из самого Вашингтона, рассказывает про изнанку ближневосточного кризиса, а Дейзи и Гленн и уши развесили. Черт с ним, с кризисом! И записывать его ни к чему!

Решил, с чего начать и как приступить к делу, обдумал все до мельчайших подробностей, до самых незначительных деталей. Главное – спокойствие.

Пошел в магазин. И самому не мешает чего-нибудь купить в дом. Торопясь шел по Мэдисон, надеясь, что не столкнется с ней лоб в лоб.

Видел, как она вышла из магазина, как зашла в дом.

Опять сидела за письменным столом, все над той же самой рукописью, что и всю неделю.

Он поставил бутылку в холодильник.

Наблюдал за ней, ждал.

Позвонил в 5.08. У нее и у него на часах было именно столько, когда она закончила редактировать коротенький текст на странице перед следующей главой. Фелис спала, свернувшись клубком посередине кровати. Они обе у него на "1". На "2" – никого и ничего.

Она повернулась лицом к телефону, стоявшему на том краю стола, что ближе к окну, в тот самый момент, когда назвал себя. Он не видел выражения ее лица. Сразу продолжил разговор, чтобы не дать ей возможности заговорить.

– Извините, что беспокою, – сказал он, – но мне необходимо поговорить с вами. По телефону как-то не с руки. Это имеет отношение к дому. Не могу ли я встретиться с вами? Разговор на пару минут, не больше.