Патриция Корнуэлл - Черная метка

– Я ищу сестру, – сказала я. – Мне интересно, была ли она у вас?

Я описала Дороти, и он отрицательно покачал головой.

Я вышла на улицу и пересекла булыжную мостовую, направляясь к "Тобакко компани", старому табачному складу, превращенному в ресторан с огромными витринными окнами и внутренним двориком с пышной растительностью и экзотическими цветами и с отделанным старой медью лифтом, постоянно скользящим вверх-вниз. Сразу за входом находился танцевальный бар с пианино, и я тут же увидела Дороти за столиком в окружении пяти мужчин. Я деловито пошла к ним.

Люди за соседними столиками прекратили разговоры и уставились на меня, словно я была стрелком времен Дикого Запада, вошедшим через качающиеся двери салуна.

– Простите, – вежливо обратилась я к мужчине, находившемуся слева от Дороти. – Не возражаете, если я присяду?

Он возражал, но освободил стул и пошел к бару. Дороти и остальные присутствующие неловко задвигались.

– Я за тобой, – сказала я сестре, которая явно успела выпить не один бокал.

– Кто к нам пришел! – воскликнула она, приветственно поднимая бокал. – Моя старшая сестра. Разрешите представить вам, – обратилась она к спутникам.

– Успокойся и слушай меня, – негромко произнесла я.

– Моя легендарная старшая сестра.

Дороти всегда становилась несдержанной, когда пила. Язык у нее не заплетался, она не качалась и могла до умопомрачения соблазнять мужчин и беспрестанно язвить. Я стыдилась ее поведения и манеры одеваться, замечая в этом иногда намеренную пародию на меня.

Этим вечером на ней был красивый темно-синий деловой костюм, но под ним розовая вязаная кофточка открывала грудь почти до сосков. Дороти была помешана на своей маленькой груди. Когда мужчины то и дело бросали на нее взгляды, это почему-то прибавляло сестре уверенности.

– Дороти, – сказала я, наклонившись к ее уху и вдохнув густое облако "Шанель", – пойдем со мной. Нам надо поговорить.

– Знаете, кто она? – громко произнесла сестра, и я непроизвольно съежилась. – Главный судебно-медицинский эксперт нашего прекрасного Содружества штатов. Можете этому поверить? Моя старшая сестра – коронер.

– Ух ты, это, наверное, интересная работа, – заметил один из мужчин.

– Что будете пить? – предложил другой.

– Что вы думаете о деле Рамси? Считаете, это сделали родители?

– Мне хочется, чтобы кто-нибудь доказал, что найдены кости именно Амелии Эрхарт [5].

– Куда пропала официантка?

Я положила ладонь на руку Дороти, и мы встали из-за стола. Моей сестре нельзя было отказать в одном: она была слишком гордой, чтобы допустить сцену, в которой ей не удалось бы выглядеть умной и привлекательной. Я вывела ее на улицу, в унылую туманную ночь.

– Я не поеду к тебе домой, – тут же заявила она, поскольку нас никто не слышал. – И отпусти мою чертову руку.

Дороти тянула меня к гостинице, а я старалась отвести ее к своей машине.

– Ты поедешь со мной, и мы подумаем, что нам делать с Люси.

– Я видела ее утром в больнице, – сказала сестра.

Я посадила ее на пассажирское сиденье.

– Она ничего о тебе не говорила, – продолжала моя не слишком восприимчивая сестра.

Я села в машину и заперла дверцы.

– У Джо очень приятные родители, – добавила Дороти, когда мы отъезжали. – Меня поразило, что они не знали правду об отношениях Джо и Люси.

– Что ты сделала? Все рассказала?

– Не все, но на кое-что намекнула, так как считала, что они в курсе. Знаешь, здесь другое небо по сравнению с Майами.

Мне захотелось дать ей пощечину.

– В любом случае, поговорив с Сандерсами, я поняла: они придерживаются старых правил и не смирятся с тем, что их дочь лесбиянка.

– Мне бы не хотелось, чтобы ты употребляла это слово.

– Но это правда. Они лесбиянки, потомки амазонок с острова Лесбос в Эгейском море. Это недалеко от Турции. Турчанки такие волосатые. Ты замечала?

– Ты когда-нибудь слышала о Сафо?

– Конечно, я о ней слышала, – ответила Дороти.

– Она была лесбиянкой, потому что жила на острове Лесбос. Была одной из величайших лирических поэтесс древности.

– Ха! Ничего поэтичного в этих проколотых мужеподобных телах, которые мне попадаются. И разумеется, Сандерсы не стали с порога радоваться, что Люси и Джо лесбиянки. Они объяснили, что Джо серьезно ранена, а свидание с Люси нанесет ей душевную травму. Нужно подождать. Они очень вежливо, но решительно отказали нам в посещении, а когда появилась Люси. Сандерсы по-доброму и с сочувствием сказали об этом ей.

Я проехала площадку, где заплатила за проезд по автомагистрали.

– Но ты же знаешь, какая Люси. Она стала спорить. Достаточно грубо и громко сказала, что не верит им. Я объяснила Сандерсам, что она просто переживает из-за произошедшего. Они были очень терпеливы, заверили, что будут молиться за нее, и в следующий момент медсестра попросила Люси уйти. Она выбежала из больницы, – закончила рассказ сестра. Она оглядела меня и добавила: – Естественно, Люси, как всегда, придет к тебе, пусть даже и злится на тебя.

– Как ты могла с ней так поступить? – спросила я. – Как могла встать между ней и Джо? Что же ты за человек?

Дороти была поражена. Я почувствовала, как она рассвирепела.

– Ты всегда ревновала меня к ней, потому что ты не мать, – ответила она.

Я свернула на Мидоу-стрит, вместо того чтобы продолжать ехать к дому.

– Давай договоримся раз и навсегда, – язвительно сказала Дороти. – Ты не более чем машина, компьютер, один из высокотехнологичных так любимых тобой механизмов. И нужно задать себе вопрос, можно ли считать нормальной женщину, которая по собственному желанию проводит все свое время с покойниками – замороженными, вонючими и гниющими покойниками, большинство которых из низов.

Я опять выехала на Центральную автостраду, направляясь в центр города.

– Сравни меня и себя. Я общаюсь с людьми, провожу свое время в творческих исканиях и раздумьях; я верю, что наше тело – это храм, который нужно почитать и гордиться им. А теперь посмотри на себя. – Она сделала эффектную паузу. – Ты куришь, пьешь и, могу спорить, даже не ходишь в фитнес-клуб. Не спрашивай меня, почему ты не толстая и дряблая; может, потому, что, не присаживаясь, копаешься в телах в морге и целыми днями носишься пешком с одного места преступления на другое. Но давай перейдем к самому худшему.

Она наклонилась, дыша водочным перегаром.

– Дороти, застегни ремень безопасности, – спокойно сказала я.

– Поговорим о том, что ты сделала с моей дочерью. С моим единственным ребенком. У тебя нет детей, так как ты слишком занята. Поэтому ты отобрала моего ребенка. Я проклинаю себя за то, что разрешала ей навещать тебя. О чем думала, когда отпускала к тебе на каникулы?