Олег Дивов - След зомби

Как и все предыдущие сотрудники Проекта, этот тип был, на взгляд Тима, совершенно незапоминающейся личностью. Самой яркой чертой его внешности казались очки. Маленький такой невзрачный очкарик. Весьма уверенный в себе.

— Я давно хотел на вас посмотреть, Тимофей, — сообщил Очкарик, по-прежнему улыбаясь.

— Польщен вниманием, — скривился Тим. — Только очень уж оно у вас… э-э… навязчивое.

— Разве? — удивился Очкарик. — Не знаю. Одно время мне казалось, что вы, Тимофей, сами форсируете события. Стремитесь к плотному контакту, так сказать. Иногда даже излишне агрессивно стремитесь, я бы так выразился. А потом вы вроде бы передумали…

— Так получилось, — объяснил Тим вполне искренне. — Со мной никто не хотел поговорить напрямую, без ненужных демонстраций силы. А я привык к открытому разговору. Мне…

— А знать свое место вы не привыкли? — перебил его Очкарик. В голосе его прорезался металл, и Тим понял — уже много лет этот человек отдает приказы и «застраивает» подчиненных. Тим пренебрежительно хмыкнул. Подобные интонации могли бы произвести впечатление на запуганного Проектом экстрасенса. Но младший сержант запаса Костенко привык «забивать на службу» и начальственного тона не боялся.

— Свое место я определяю сам, — ответил он надменно. — Вот, кажется, я этого и добился. Ко мне на встречу пришел человек, у которого одной только охраны больше двадцати единиц.

Очкарик поежился, и Тим понял, что попал в точку.

— Если вы неправильно себя поведете, они все умрут, — сказал он. — Так что вы, милостивый государь, ведите себя правильно.

— Не надо меня пугать, Тимофей, — попросил, именно попросил Очкарик. Он уже взял себя в руки. Видимо, ему придавало уверенности то, что Тим его не «унюхал».

— А вы меня зачем пугаете?

— Допустим, я вас недооценил.

Тим вычислил еще одного «спортсмена», нагло ткнул пальцем в его сторону и небрежно спросил:

— Хотите небольшой забавный фокус?

— Не стоит, Тимофей. Право, не стоит.

— Как хотите. — Тим послал оперативнику шарик. — Правильно, не стоит. В отличие от вас я не упиваюсь своей властью над людьми. Я никогда не был и не буду слабаком, не то что ваши операторы. И садистом не буду. Просто я еще молод и иногда веду себя как мальчишка. Но это пройдет.

— Приятно это сознавать, — усмехнулся Очкарик. — Ну что, Тимофей, ближе к делу? Итак, молодой человек… Мне поручено сообщить вам, что вы достойно прошли вступительный тест и приняты в нашу организацию на правах кандидата. Руководство выражает надежду, что ваши способности позволят вам в короткий срок продвинуться по службе и занять пост, соответствующий вашим талантам.

Тим пренебрежительно хмыкнул. Очкарик вздохнул.

— Я также должен принести вам извинения за форму вступительного тестирования, — заявил он. — Надеюсь, вы понимаете, что это было необходимо. К нам нелегко поступить на службу. Для этого мало быть просто талантливым. Нужно еще быть очень сильным и, между прочим, независимым. Обладать высочайшими моральными качествами. Которые вы нам и продемонстрировали. Можете гордиться этим, Тимофей. И я лично очень рад за вас. Поздравляю, — Очкарик сунул Тиму руку, и тот машинально ее принял.

— В чем же будут заключаться мои служебные обязанности? — холодно поинтересовался Тим, выдергивая ладонь из цепкого холодного пожатия.

— Контроль, — коротко и емко ответил Очкарик.

— Над кем?

— Ну, сначала у вас будет три-четыре несложных объекта. Чтобы привыкнуть к аппаратуре. А там поглядим. Наши аналитики считают, что у вас блестящие перспективы. Но начинать все равно придется с самого низа лестницы. Надеюсь, это вы тоже понимаете.

— Над кем контроль? — повторил Тим.

— Над уродами и мерзавцами, друг мой. Над теми, кто представляет угрозу обществу, но не может быть локализован обычными методами. Иностранные разведчики, предатели Родины, лидеры преступных группировок, просто сумасшедшие с опасными идеями. Вы же понимаете, что есть множество страшных людей, которые творят ужасные вещи, но их нереально поймать за руку и отправить за решетку. А мы можем это сделать. Кого-то мы просто держим, не позволяя его безумию или преступным наклонностям принять угрожающие формы. А другим, наоборот, даем импульсы к незначительным преступлениям, чтобы только было, за что арестовать. И на следствии уже заставляем сознаться во всем. Это тонкая, избирательная работа, Тимофей. Конечно, вашими подопечными будут зачастую очень неприятные люди. Как правило, все они в той или иной степени сумасшедшие. Ведь в основе любого преступления — недостаточная адаптивность к обществу, не так ли? — Очкарик глянул на Тима хитрым глазом, увеличенным мощными линзами. Тим вяло кивнул. — Тимофей, неужели вы не хотите сделать наш мир чище?

— Что, «уничтожим всех уродов», да?

— В том-то и дело, Тимофей, что не «уничтожим». Признаться, в нашей организации были некогда по этому поводу разногласия. Руководители старой формации слишком привыкли сажать и расстреливать. Ну, вы понимаете… Но в последние годы, слава богу, возобладал разумный подход. А с приходом таких мастеров, как вы, Тимофей, он получит надежную опору. Я клянусь, — Очкарик прижал руку к сердцу, — что вам никого не придется уничтожать. Вы будете лечить, чинить поврежденные души, править их, если хотите. Это же ваше истинное предназначение, Тимофей. Вы именно целитель. И мы предоставим вам уникальные возможности для того, чтобы ваш талант засверкал всеми гранями. Со временем вы даже станете знамениты, я думаю. Вас узнает мир.

— Значит, не расстреливать… — протянул Тим.

— Не расстреливать, Тимофей. Ни в коем случае. Если бы расстреливать, я бы здесь с вами не сидел. Я просто не работал бы в этой структуре. Я презираю насилие не меньше вас. А видел я его и даже испытал на себе, поверьте, гораздо больше вашего.

— Что ты знаешь о насилии, ты, маленькое чмо, — пробормотал Тим печально. Он не хотел так говорить, но у него вырвалось.

— Ну знаете… — надулся Очкарик. Лицо его покраснело.

— Кто отвечал за Детей? — спросил Тим, поворачиваясь к Очкарику.

— Что? — удивился тот.

— Около десяти лет назад была проведена масштабная операция по глубокой коррекции личности. — До Тима вдруг дошло, что об этом Очкарик может и не знать. — Объектами было выбрано несколько тысяч подростков. Кто это сделал?

— Ой… — выдохнул Очкарик и скривился так, будто хлебнул бензина. Тим потер ладонью грудь. Дырка в ней все отчетливее давала о себе знать. Тим почувствовал, что злится и не может с этим совладать.

— Так что ты знаешь о насилии, маленькое чмо? — спросил он.

Очкарик сунул палец за воротник рубашки и помотал головой.

— Я не думал, что вы в курсе, — пробормотал он сдавленным голосом. — И… Понимаете, Тимофей, я даже не знаю, как вам объяснить. Наша организация не может нести за это ответственности.