Грег Айлс - 24 часа

– Понятно…

– Ты ударил мою старушку?

– Да, но я, похоже, был не первым.

– Слушай, разве это тебя касается? – почти тут же парировал Хики.

– Нет.

– Не забудь, что я сказал про твою малышку…

В трубке послышались длинные гудки.

– Ну ты и ничтожество… – протянула Шерил. – Как школьник, которого дорожный патруль остановил. Сама покорность, настоящий ягненок.

– Кажется, ты тоже знаешь толк в покорности, верно?

– Ну ударит он меня пару раз, что такого? – пожала плечами девушка. – Ты сам что, никогда жену не бьешь?

– Нет!

– Хорош врать!

Уилл решил не спорить.

– Такие синяки парой ударов не поставишь. Это следы регулярного физического насилия.

– Неужели вы с женой не ссоритесь?

– Еще как, но до рукоприкладства не доходит. А что вы с Джо не поделили? При подготовке к похищению разногласия возникли?

– Ничего подобного! Мы не новички…

– Может, ты просто устала? – Уилл сделал небольшую паузу, чтобы Шерил подумала над его словами. – Лично мне это представляется именно так… Ты поняла, сколько страданий причиняешь людям, и детям особенно.

Блондинка опустила голову.

– Можешь представлять и говорить что хочешь. Ты же не знаешь, кем я была, до того как меня нашел Джо…

– Что?

– Я работала в баре на трейлерной стоянке. Клиентов мы обслуживали по полной программе.

– Хочешь сказать…

– Да, именно!

– Как же ты дошла до такого?

– Умник, самый настоящий умник! Знаешь, сколько раз я нечто подобное слышала?! "Шерил, ты ведь умница и красавица, как так вышло?" Винить тут некого, разве что отчима, но он уже умер. Маме еще хуже приходилось.

– Проституция заслуживает куда больше уважения, чем твое нынешнее занятие.

– Ты когда-нибудь занимался проституцией?

– Нет.

– Тогда откуда тебе знать? Когда вижу продажных девушек в кино, хочется чем-нибудь тяжелым в экран швырнуть! А от «Красотки» вообще тошнит! Помнишь, в конце фильма дружок Ричарда Гира пытается использовать Джулию Робертс по прямому назначению? Это единственная непристойная сцена во всем фильме!

– Кажется, помню.

– А в жизни такое случается сплошь и рядом. И в самый нужный момент Ричард Гир не врывается в номер, чтобы защитить твою честь. Вот заказать девушку в подарок – это пожалуйста! – Голубые глаза прожигали Уилла насквозь. – Представь, каково сидеть в баре целый день, зная, что любой грязный, вонючий, насквозь больной, три дня не мывшийся гаденыш, заплатив за вход, имеет на тебя права. Вот что значит быть шлюхой!

– Тебе не разрешали выбирать клиентов?

– Клиентов? – хрипло рассмеялась Шерил. – Я не в адвокатской конторе работала! У шлюх не клиенты, а члены, и я их не выбирала, потому что знала: откажусь – не получу бонус.

– Какой еще бонус? Кокаин?

– Мой сутенер говорил: на деле мы дурь на дурь меняем!

– А Джо вытащил тебя из той жизни?

– Верно! И помог завязать с наркотиками. Самый тяжелый период для нас обоих… Так что хорошенько подумай, прежде чем предложишь мне предать или продать Джо. Даже если он время от времени распускает руки, по-твоему, мне не все равно?

– По-моему, нет. Это не любовь, и ты не обязана всю жизнь быть рабыней Хики только потому, что он помог слезть с иглы. Ты заслуживаешь счастья не меньше, чем любая другая девушка.

Шерил покачала головой с таким видом, будто слушала шумно нахваливающего товар продавца.

– Отчим постоянно говорил: человек получает от жизни то, что заслуживает.

– Извини, но, похоже, он был настоящим кретином.

Блондинка невесело рассмеялась:

– Это точно! Ты ходишь к проституткам?

– Нет.

– Ну разве кто в этом признается? Хотя тебе я верю, похоже, ты один из редких чудиков, что родились быть мужьями.

– И отцами.

Шерил болезненно поморщилась.

– У тебя есть дети? – спросил Уилл.

– Эта тема закрыта.

– Почему?

– Ну, скажем так: я залетала столько раз, что больше не получится.

Что это могло означать? Многочисленные аборты? Или один, но неудачный?

– Ты уверена? Знаешь, до анестезиологии я занимался акушерством, сейчас появились новые способы лечения…

– Хватит, не надо больше! – взмолилась Шерил.

– Ну ладно.

Отвернувшись, Уилл подошел к окну. Над заливом висел ущербный месяц, так что где кончается небо и начинается вода, сразу не определишь. Далеко внизу перед зданием отеля виднелись голубой прямоугольник бассейна и бледные пятна гидромассажных ванн. Справа пристань со стилизованным маяком и яхтами, каждая стоит больше миллиона долларов. В небе – россыпь ярких звезд, но ослепительный неон отеля полностью затмевал их молочно-белый свет. Наклонив голову, Уилл увидел отражающуюся в окне Шерил: с совершенно потерянным видом она сидела на кровати, прижимая к груди пистолет.

– Не люблю тратить время попусту и в чужие дела никогда не лезу. Просто очень хотел бы узнать, как ты стала проституткой. Ты не похожа на продажную женщину: слишком свежая, молодая и, видит Бог, красивая. Сколько тебе лет?

– Двадцать шесть.

– А Джо сколько?

– Пятьдесят.

"Двадцать четыре года разницы!"

– Откуда ты?

– Мы что, в "Двадцать вопросов" играем? – вздохнула Шерил.

– А чем еще заняться?

– Я бы с удовольствием выпила…

Уилл подошел к телефону.

– Ты что делаешь? – вскричала блондинка, хватаясь за пистолет.

– Заказываю напитки. Что ты любишь?

– Надеюсь, никакого подвоха… Мне ром с колой.

Позвонив в обслуживание номеров, Дженнингс заказал баккарди, двухлитровую бутылку кока-колы, а для себя чай.

– Ты англичанин? – изумилась девушка.

– Нет, просто люблю чай. – На самом деле Уиллу был нужен кофеин, который поможет пережить то, что его ждет в ближайшие двадцать часов. Хотелось выпить болеутоляющие, чтобы успокоить суставы, но слишком расслабляться ни в коем случае нельзя: сегодня требуется полная концентрация внимания.

– Так откуда ты? – снова спросил Уилл.

– Ниоткуда и отовсюду одновременно.

– Как это?

– Отец был военным: когда я была маленькая, мы с родителями много переезжали.

– Моя жена росла точно так же. Все детство на колесах.

– Не думаю, что точно так же. Наверное, она была дочерью полковника.

– Нет, мастер-сержанта.

– Правда? А мой отец был командиром орудия, по крайней мере мне так сказали. Похоже, он где-то напортачил, потому что во Вьетнам его так и не послали. Злобу и недовольство он постоянно срывал на маме, и в конце концов она от него ушла. Мы уехали в ее родной городок, Богом забытое место в округе Мэрион. Там маменька и подцепила моего отчима. – Голубые глаза стали тусклыми и безжизненными. – Мне было тогда десять – вот уж началась новая жизнь. Мама отчиму быстро надоела, и он стал лезть ко мне. Я пыталась жаловаться, но она и слушать не желала: очень боялась снова остаться одна. В результате, едва справив шестнадцатый день рождения, я сбежала из дому.