Марина Серова - Судьба бьет вслепую

— А у меня их совсем нет.

— Иванова, не жалуйся! У нас с тобой разная зарплата, — подколол меня Мельников.

— Так я и не жалуюсь.

Поговорив с приятелем, я отложила смартфон и откинулась на спинку кресла. Проверять Светины аккаунты в соцсетях в поисках подсказки не было никакого смысла. Скорее всего, Речкалову похитили в понедельник, когда она возвращалась из университета, во вторник заставили позвонить отцу, а сегодня сбросили ему с ее телефона эсэмэску. Я была почти уверена, что текст набирала не она сама, а тот, кто ее удерживал силой. Или уже не удерживал, а избавился от нее? Преступникам она скорее всего была уже не нужна. Если только… она не заодно с ними. Немного подумав, я пришла к выводу, что похищение могло быть не настоящим, а специально организованным, причем самой Светой. А Гришин оказался не случайным свидетелем, а запрограммированным. Направление моего дальнейшего расследования, причем именно в географическом смысле, во многом зависело от того, что покажет биллинг Светиного телефона.

Утром, едва проснувшись, я первым делом проверила свой смартфон и была очень удивлена, увидев эсэмэску от Мельникова, отправленную мне глубокой ночью. Андрей написал, чтобы я проверила свою электронную почту, что я сразу же и сделала. В письме он пояснил, что его среди ночи вызвали на работу, ему пришлось запрашивать биллинг предполагаемого преступника, и он заодно пробил данные, которые просила пробить я. Бегло посмотрев вложение, я поняла — там есть, что изучать. Но прежде, чем этим заняться вплотную, я должна была выпить чашечку кофе.

Приоткрыв дверь гостевой комнаты, я прислушалась. В доме было абсолютно тихо. Похоже, Речкаловы еще спали. Немного поколебавшись, стоит или нет хозяйничать без спросу на кухне, я все же пришла к выводу, что стоит, и стала спускаться по лестнице. Проходя мимо спальни, я услышала голос Тамары:

— Не удивлюсь, если она со Светой заодно.

Я остановилась за дверью и прислушалась.

— Не думаю, — не без скепсиса произнес Дмитрий Васильевич.

— Я же тебе все по полочкам разложила. Неужели тебе этого мало?

— Разве такое возможно? — растерянно пробормотал хозяин этого дома.

— Я просто не нахожу другого объяснения. — В голосе Тамары сквозила абсолютная уверенность в своей правоте.

— И что нам теперь делать? — спросил Речкалов, тяжело вздохнув.

— Не знаю. Ты мужчина, тебе и решать.

Разговор между супругами заглох. Если бы я спустилась вниз хотя бы на минуту раньше, тогда, возможно, могла бы услышать какие-то имена и фамилии. Похоже, у Тамары возникли догадки о том, кто мог помогать Свете, и Дмитрий Васильевич пусть не сразу, но все же согласился с ее выводами. У меня создалось впечатление, что делиться со мной своими предположениями они не собираются. Интересно, почему?

Зайдя в столовую, я огляделась. Там все сверкало так, будто Тамара полночи наводила этот блеск. К металлическим ручкам подвесных шкафчиков, в которых люди обычно хранят банки с сыпучими продуктами, а также чай и кофе, было даже страшно прикасаться. Немного помедлив, я все же рискнула открыть одну дверцу, потом другую, но кофе в этих шкафах не оказалось. Там стояли кастрюли, подобранные по возрастанию объема. Я подумала, что надо исходить от обратного — искать бакалею там, где большинство людей хранят утварь, то есть в нижних шкафах. Но и это предположение оказалось неверным. Внизу было пусто, если не считать пары пластиковых контейнеров и новой упаковки пакетов для мусора. Меня прямо-таки разобрал сыщицкий азарт. Не в холодильнике же здесь хранят кофе! Я уже собиралась туда заглянуть, но услышала шаги. Вскоре в столовую зашла Тамара. Увидев меня, она подпоясала шелковый пеньюар цвета вялой розы и спросила:

— Что вы здесь делаете?

— Кофе хотела попить, — откровенно призналась я.

— Вы вчера не предупредили, во сколько собираетесь встать, — заметила хозяйка, наливая воду в электрическую кофеварку. — Видать, у вас привычка такая, все делать молчком.

Я с интересом ждала того, когда, а главное — откуда Тамара достанет кофе. Она не спешила что-то делать, ожидая моей ответной реплики. Но у меня не было никакого желания отвечать на ее риторические замечания. Наконец, Речкалова открыла узкий угловой ящик, предназначенный для хранения бутылок. Там почему-то лежали коробки и пакеты, в одном из них оказался молотый кофе. У Тамары определенно было нестандартное мышление, такую с кондачка не раскусишь.

Столовую стал постепенно наполнять запах пережженного кофе, но в данной ситуации и он был мне мил. Готовкой полноценного завтрака Речкалова себя не утруждала, лишь высыпала в вазочку печенье из коробки, которая также хранилась в бутылочнице. А почему, собственно, нет, если в доме не держат спиртного? Не пустовать же ящику?

В то время, пока готовился кофе, мы с Тамарой не сказали друг другу ни слова, пили его тоже молча. Хозяйка то и дело поглядывала на дверь, вероятно, ожидая мужа. Но он не спешил к завтраку. После нескольких обжигающих глотков меня посетила мысль, что в подслушанном разговоре речь шла… обо мне. Вероятно, чуть раньше Тома разложила супругу по полочкам, что он неспроста свалился мне на голову в Тарасове, что дочь прислала его ко мне с каким-то тайным умыслом. Действительно, как еще можно было объяснить, почему в своей эсэмэске она указала мой адрес? Я попыталась думать, как Тамара, и мне пришли в голову очень нехорошие мысли. Со стороны в моих действиях на самом деле можно было увидеть желание не найти Свету, а, напротив, прикрыть ее, создавая видимость расследования и давая ей возможность уехать подальше, туда, где ее точно никто не найдет.

— Спасибо, — сказала я, поставив на стол пустую чашку.

— А вот и Дима, Дмитрий Васильевич, — поправилась его супруга. — Он собирался поговорить с вами, Татьяна. Так ведь, дорогой?

— Может быть, не сейчас, а несколько позже, — растерялся Речкалов, не ожидая меня увидеть за столом. — Доброе утро, Татьяна Александровна!

— Нет, Дима, сейчас! Давай расставим все по своим местам, — Тамара взяла инициативу важного разговора в свои руки.

— Давай сначала позавтракаем.

— Конечно, дорогой! — Тома подошла к холодильнику. — А потом пообедаем и поужинаем! А завтра нам с тобой на работу и снова будет не до серьезных разговоров.

— Ты, как всегда, права. — Дмитрий Васильевич сел напротив меня, спиной к плите, на которой его жена стала жарить яичницу. — Татьяна Александровна, я буду с вами откровенен. Понимаете, я не слишком хорошо рассчитал свои финансовые возможности. Вы не переживайте, я заплачу вам за уже отработанные дни, за бензин… На этом наш контракт будем считать расторгнутым. Расследование может затянуться на неопределенное время, и мне просто нечем будет оплачивать ваши услуги.