Марина Серова - Итальянский беглец

Я кивнула. Полковник Корнев славился тогда своим сверхпринципиальным подходом в вопросах подбора кадров. Попасть к нему в отдел было сродни чему-то на грани человеческих возможностей. Никаких протекций полковник не признавал как таковых. Скорее уж наоборот: верный способ навсегда закрыть себе путь в его отдел — это попросить замолвить за себя словечко. Можно только догадываться, через какие горнила довелось пройти выпускнику закрытого заведения, готовящего спецагентов, Павлу Агафонову, чтобы очутиться в рядах непосредственных подчиненных полковника Корнева. Но каковы бы ни были эти испытания, награда того стоила. Во-первых, бесценный опыт, недоступный большинству других сотрудников. Отделу Корнева доставались наиболее интересные и перспективные задания, выполнение которых, в свою очередь, могло обеспечить головокружительный взлет карьеры. Кроме того, всем так или иначе причастным к службе в Управлении, было известно, что Корнев выбивает своим сотрудникам всевозможные надбавки и преференции. На оплату высококлассным сотрудникам полковник никогда не скупился.

Все это Павел вновь пересказал мне в сжатом виде. Я кивнула, давая понять, что нахожусь в теме.

— И что же произошло?

— Ты понимаешь, — раздумчиво произнес Голубев-Агафонов, — видимо, права народная мудрость, что всяк не без греха. Или шеф просто постарел… В общем, Корнев принял-таки в отдел своего племянника, сына родной сестры и по совместительству редкостного поганца. Хотя, надо сказать, что все необходимые тесты и прочее парень прошел без сучка без задоринки, здесь полковник был неумолим. Профессионально он соответствовал, не подкопаешься.

— И этот профессионал начал тебя подсиживать? — попыталась я проявить навыки детектива. Павел кивнул и одобрительно улыбнулся, давая понять, что не сомневался в моих дедуктивных способностях.

— Кстати, не собираешься освоить смежную профессию? — полушутя поинтересовался он. — Частным детективам платят не хуже, а риска гораздо меньше.

Я отрицательно покачала головой:

— Я пока из своей шкуры вылезать не собираюсь.

— Это верно, шкуру нужно беречь. Собственно, ради этого я тебя и разыскал. — По лицу Павла пробежала мимолетная тень, но он вновь взял себя в руки и вернулся к своему повествованию. — Ну, не буду долго углубляться в подробности, они не особенно важны, — продолжал Павел. — Скажу только, что на меня был состряпан компромат самого гнусного свойства. Из тех, где в ложь искусно вплетена правда. Причем правда поддается проверке, а ложь — не очень. Однако в целом документ вызывает доверие.

— Понимаю, — кивнула я. В силу специфики своей профессии я хорошо знала, что такого рода «компромат» можно состряпать, по выражению Павла, на любого хоть сколько-нибудь серьезного специалиста, в какой бы сфере тот ни работал. И вот ведь парадокс: чем активнее замазанный грязью ни в чем не повинный человек стремится себя обелить, тем большее доверие вызывает этот самый компромат. Видимо, нечто подобное произошло и в случае с Павлом, поскольку он добавил:

— В конце концов, и сам полковник начал косо на меня поглядывать, перестал давать хоть сколько-нибудь ответственные задания. Потом до меня дошли слухи, что он поручил, что называется, приглядывать за мной, да я и сам заметил слежку. Ну и…

Что ж, рассказ Павла звучал вполне правдоподобно, но что-то, пусть и неуловимо, а все же резало мне слух. Пока я и сама не могла взять в толк, что именно.

— И что ты решил? — поинтересовалась я.

— Решил попытать счастья на чужбине, как ни банально это звучит, — усмехнулся Павел. Усмешка, правда, вышла невеселой. — Связи у меня имелись, да и с документами проблем не возникло. Я ведь успел кое-кому помочь, и не раз. Сама понимаешь, годы работы в разведке даром не проходят.

Я вновь кивнула, хотя рассказ Павла вызывал у меня все больше вопросов и все меньше доверия.

— Наконец все было готово к тому самому судьбоносному отлету, я уже практически стал гражданином Ирландии, собирался обосноваться в пригороде Дублина…

— Дублина? — переспросила я, припомнив подробности той самой авиакатастрофы.

— Да, — подтвердил Павел. — Но вместо этого стал гражданином Италии.

— Вот как! — Я чуть было не присвистнула. Помню, рейс трансконтинентального лайнера, на борту которого находился майор Агафонов, планировался с заходом в аэропорт Рима. Именно на северной границе Италии и потерпел страшную катастрофу тот злополучный лайнер. Катастрофу, в которой никто не уцелел. Якобы не уцелел…

— Как же ты спасся? — Я не смогла удержаться от любопытства.

Павел пожал плечами:

— Сам удивляюсь — какая-то непостижимая цепь случайностей. Словно все сложилось само собой.

— Поясни, пожалуйста, — нетерпеливо потребовала я.

— Да сначала какой-то пассажир, спасибо ему, то ли опоздал, то ли передумал лететь. А я пересел в его пустое кресло, место, считающееся наиболее безопасным в случае катастрофы. Останься я тогда в своем кресле, от меня бы и пыли не нашли. Как от остальных пассажиров…

Павел немного помолчал, словно вновь переживая те страшные минуты. Мне даже стало неловко за свое любопытство. В конце концов, какое я имею право вот так теребить своего клиента, пусть даже давнего знакомого? Я всего лишь наемный персонал, не более того.

— Потом, как я впоследствии понял, меня попросту выбросило из уже развалившегося самолета за несколько секунд до взрыва. В тот момент я, естественно, был без сознания, но, опять-таки, по счастливой случайности покатился под уклон. Там местность такая, на севере Италии. Так я спасся еще и от взрыва, не прилагая никаких усилий и даже ни о чем не подозревая.

— И тебя нашли спасатели? — Рассказ Павла меня взволновал, я представила себе, каково это, оказаться где-то в глухом лесу, раненым, без сознания…

— Спасатели, да не те, — не совсем понятно заявил Павел со странной усмешкой. — Тут подоспела случайность номер три.

— То есть? — изумилась я.

— Я ведь откатился прямо на шоссе, в это время вел машину не очень опытный водитель. Точнее, вела. Совсем еще юная девушка. За рулем она слушала музыку, на дорогу толком не смотрела, ну, в общем, вышло так, что она решила, будто это она меня сбила, — Павел с улыбкой покачал головой, словно вновь удивляясь такому причудливому стечению обстоятельств. — Это я уже потом узнал все подробности в клинике, куда она меня отвезла. А когда сообразил, что к чему (довольно быстро, надо сказать), никого не стал в этом разубеждать.

— Почему? — зачем-то уточнила я. Павел посмотрел мне прямо в глаза, в его взгляде мелькнуло что-то похожее на жалость.

— Ну как ты не понимаешь? — он укоризненно покачал головой. — Мне все это было только на руку, ведь никто не связал мое появление на шоссе с той самой катастрофой. Следовательно, никто не знает, что я — пассажир того самого лайнера. Павел Агафонов трагически погиб и ни в какой Дублин не прилетел. Значит, нечего его там искать, даже если кто-то и догадается, что он там преспокойно играет в поло под вымышленным именем.