Елена Дубровина - Шрам на ладони

— Ой, да что вы! — обрюзгшее лицо зарделось, когда он вручил букет и поцеловал унизанную кольцами руку.

— С …дцатилетием, — он галантно раскланялся, представляясь остальным: — Юрий. Варламов. Я в соседнем доме живу.

— А мы знаем, — хихикнула одна девчонка. — Вы к нам часто заходите. И набор у вас всегда… джентльменский. Неужели, холостой?

— Не везет мне с вашей сестрой, — потупился Юрий.

— Ой, да уж прямо! Такой симпатичный…

Пожалуй, он недооценивал наблюдательность местных продавщиц. Казалось бы, сотни людей проходят перед ними за день, а они запоминают, отмечают всех, кто привлекает их внимание. Хорошо, что он ни разу не заходил сюда ни с Катей, ни с Ланой.

Закрыв магазин, продавщицы быстро накрыли на стол. Несколько литровых бутылок «Абсолюта», дымящаяся картошка, разнообразные колбасы, домашние салаты и огромный торт — этим можно было накормить и напоить целую ораву мужиков. Да им тут до утра всего не выпить.

Но он тут же понял, что ошибся. Уже после первого тоста понял. Налитые больше, чем наполовину, стаканы вмиг опустели. Ему с верхом наполнили в тарелку закусок и вновь наполнили стакан.

— Ну, вздрогнем, девочки!

Вздрогнули. Закусили. Налили по новой.

— А теперь за нашего гостя.

Застолье неслось стремительно. Женщины раскраснелись, заулыбались, соседка-продавщица уже прижимала под столом к его ноге свою коленку. Бутылки пустели одна за другой, дошло и до его коньячка, а крепкие дамы, казалось, и не опьянели вовсе.

Варламов отстраненно слушал бессвязный громкий разговор, помалкивал и ковырял вилкой в тарелке.

— А может, из нас кого в жены присмотрите? — заигрывали с ним бабенки.

— Вон Ленка у нас незамужняя.

— Да ну вас! — засмущалась Лена.

— А что? Мы бабы хозяйственные, работящие и из себя еще очень даже вполне, да?

Юрий вежливо улыбался и кивал, стараясь держаться по-свойски.

— Милая, милая, милая… — внезапно затянула молоденькая Ленка.

— Нет, не эту, — перебил ее заведующая. — Ой, цветет калина…

— В поле у ручья… — нестройно подхватили остальные.

После песен на стол водрузили торт. Его ели, запивая коньяком, быстро, словно на пожар торопились.

В глубине подсобки загромыхала от ударов железная дверь.

— Ой, Костя, наверное! — спохватилась соседка Юрия и помчалась открывать.

— И долго еще ждать? — послышался мужской недовольный голос.

— Ой, да мы совсем чуть-чуть… Я иду уже.

Она стремительно вернулась, схватила пальто и виновато глянула на Варламова.

— А про мужа-то забыла! — захохотали остальные.

— Ну, баста, девушки, — заведующая поднялась, закругляя застолье. — Хорошо посидели. По домам пора.

Юрий глянул на часы. Елки, всего одиннадцать… Всю свою мощную программу торгашки провернули за два часа.

Негатив с Толяном еще даже не выехали в Черемушки.

Он-то рассчитывал, что импровизированное празднество затянется далеко за полночь.

Варламов поднялся, старательно изображая из себя сильно пьяного. На самом деле у него ни в одном глазу не было. Не брал его алкоголь — нервы были напряжены до предела.

— Я провожу, — он обвел глазами прибирающих подсобку женщин. — Можете на меня рассчитывать.

— Пять минут двенадцатого, — отметила заведующая. — В темпе убирайте, я еще с супругом хочу успеть посидеть. День рождения — праздник семейный.

«Сколько же в нее влезет?» — с отвращением подумал Юрий.

— У меня еще ужин не готов.

— А мне у Петьки уроки проверять.

Они все вдруг разом вспомнили о домашних делах, засуетились, напрочь забыв о Варламове. Несколько пар сноровистых рук в одно мгновение перемыли посуду, вытерли стол, рассовали по холодильникам остатки пиршества.

Варламов топтался у двери.

— Заходите к нам еще, — скользнула мимо него и умчалась в темноту молоденькая Ленка.

— Спасибо за компанию, — держась стайкой, двинулись к выходу остальные.

— Я провожу…

— Да нам рядом, — ответили продавщицы.

Толстая заведующая заперла подсобку и массивным телом потеснила Варламова на улицу. Загромыхала ключами, крикнула:

— Закрой, Василич! Мы ушли!

«Придется провожать эту корову, — подумал Юрий. — Может, домой пригласит зайти, с супругом пропустить рюмашку?»

— Мы самые стойкие, — он галантно взял ее под руку. — Куда теперь? Я возьму шампанского? Такой прекрасный вечер…

Дама прижала к груди букет роз и высвободила свой локоть.

— Погуляли и хватит, — внушительно сказала она. — Домой идите. А то милицию позову.

«А это мысль… — усмехнулся Варламов. — Провести ночку в вытрезвителе — самое беспробойное алиби».

Он представил себе бессмысленные рожи забулдыг, раздевание догола, холодный душ, грубость врачей и обслуги, и его передернуло от отвращения.

Есть еще вариант. Слесарь, живущий этажом ниже, любит поддать на халяву. Ну что ж, возьмем в коммерческом ларьке еще бутылку.

— Петрович, выйди на секунду.

— Чего тебе? — высунулся из двери помятый Петрович. — Кран прорвало? Утром приду.

Юрий показал ему из-за пазухи водочное горлышко.

— А! — моментально сообразил Петрович и громко добавил: — Труба, говоришь? Конечно, зальет. Я мигом. Инструмент возьму.

Насупленная супруга выглянула в коридор.

— Двенадцатый час! Куда тебя черти несут?

— Извините, — Варламов изобразил смущенную улыбку. — Авария у меня.

Она смерила его взглядом. Самый приличный из соседей, не алкаш… Она сунулась в ванную, посмотрела на потолок.

— Вы же над нами живете. А у нас сухо…

— Щас польет, — зловеще пообещал Петрович.

Он выволок увесистую сумку с разводными ключами и заговорщицки подмигнул Варламову.

Услышав, как заурчал на площадке лифт, Варвара Матвеевна привычно приникла ухом к двери.

— Это ты здорово с трубой придумал, — донесся с площадки довольный голос слесаря Петровича.

— А как еще мужикам ухитриться на грудь принять? — пьяненько отвечал ему Варламов.

Он возился со своим замком, не попадая ключом в скважину.

«Что это он? — изумилась Варвара Матвеевна. — Неужто в стельку? Да еще с этим алкашом на пару…»

Не похоже на Юрия Андреевича. Он всегда особняком держится, словно брезгует, к себе в квартиру не приваживает, близко никого не допускает. Только ей одной из всех соседей уделял он малую толику своего внимания, расспрашивал участливо и заинтересованно, а теперь…

Она почувствовала что-то похожее на ревность. Как будто другому отдали то, что всецело принадлежало ей.

«Мужики… — с обидой подумала она. — Им лишь бы глаза залить. О чем с Петровичем толковать? Он после стакана только мычит нечленораздельно. Тьфу, пакость!»

Петрович оставил сумку у порога и по привычке потопал в комнату прямо в ботинках.