Игорь Зарубин - Любовь и золото

— Отмени заказ…

— Перестань, Крот. Не обижай меня, я не заслужил.

— Отмени заказ! — Виктор уже не просил. Он требовал. — Срал я на твою благотворительность! Я не позволю, чтобы ты… Это кощунство…

— Странный ты стал после «зоны». — Наливайко удивленно посмотрел на Крота. — Я никогда не слышал от тебя таких жестоких слов. Ты обвинил меня… Впрочем, я тебя прощаю.

— Срал я на твое прощение!

— В чем дело, Кроток? — усмехнулся Роман. — Тебя что, отпедерастили? Попка болит? Так ты скажи…

— Да пошел ты…

— Не будем ссориться. — Роман примирительно поднял руки. — Я понимаю, ты сейчас немного не в себе, охренел малость. Сел при Брежневе, вышел при Горбачеве… По существу, за границей оказался, страна-то совсем другая стала… Значит, в автопарк устроился? Сколько тебе положили?

— Сто сорок… Это поначалу…

— А не «поначалу»? Через год, скажем, через два? Сто пятьдесят? Смешно, Крот.

— Что ты предлагаешь?

— Пять кусков в месяц. — Роман перешел на серьезный деловой тон. — Плюс премиальные. В зависимости от качества выполненной работы.

— И в чем же заключается моя работа? — спросил Виктор безо всякой заинтересованности.

— Мне нужен надежный человек. Человек, которому бы я доверял, как самому себе, понимаешь? Я знаю тебя много лет, ты вырос на моих глазах. И я уверен в тебе.

— А поопределенней?

— Станешь моим телохранителем. Я поставлю тебя во главе команды безопасности. Только не думай, что ты будешь ходить за мной, как тень, и в случае покушения прикрывать меня грудью. Задача телохранителя — не допустить самой возможности покушения, заранее просчитать все выходы из возможной ситуации. Ты справишься.

— Это хорошо-о… — удовлетворенно протянул Виктор. — Можешь быть уверен, я тебя никогда своей грудью не прикрою. Кого угодно, но только не тебя.

Роман внимательно посмотрел на Крота. Парень явно не шутил, в его голосе не было и намека на иронию.

— Выкладывай… — после небольшой паузы произнес Наливайко. — Все выкладывай…

— Ты убил моего отца?

Это был не вопрос, а скорее утверждение. И Роману опять пришлось взять паузу, прежде чем найти, что ответить.

— Чушь собачья! Ты сам прекрасно знаешь — это полнейшая херня!

— Перед самой смертью Жека мне кое-что сказал… — таинственно проговорил Виктор.

— Жека всегда брехал! — Роман склонился над низким зеркальным столиком и заглянул Кроту в глаза. — Он был неисправимым, патологическим вруном! А что ты хотел? Чтоб он тебе описал во всех подробностях, как он дядю Сережу прикончил?

— Люди не могут врать, когда знают, что смерть неизбежна. И Жека не врал… Он действительно описал во всех подробностях… Все, что произошло после того, как вы повстречались с отцом. — Лицо Виктора побагровело, на скулах заходили желваки. — И как ты заставил Жеку выхватить самопал, и как ты держал его руку, и как спустил его пальцем курок, и как потом пригрозил, что прирежешь его, если он проговорится… Продолжать?

— Плюнь и разотри, — ухмыльнулся Роман. — Не верю. Ни единому твоему слову не верю! Давненько меня никто на понт не брал… Мальчишка, я же все твои штучки наперед знаю. Чего ты хочешь? Решил шантажировать меня? Думаешь, обосрусь от страха?

— Я убил невинного человека… — медленно, отчетливо выговаривая каждое слово, произнес Виктор. — Мои руки в крови…

— Чем раньше ты привыкнешь к виду крови, тем большего ты добьешься в этой жизни, — парировал Наливайко. — Руки у него в крови… Нашел чем удивить… У тебя всегда была склонность к жестокости. Ты всегда был психом неуравновешенным. Кто тебя заставлял чикать Жеку? Я? Что-то не припомню… И теперь ты хочешь оправдаться, обвинив меня в гибели твоего отца? Это самое низкое и подлое, что ты мог придумать…

— У меня нет доказательств, — Виктор поднялся с кресла и направился к двери, — но я уверен, что батю прикончил именно ты. Кроме того, что Жека был лгуном, он был еще и трусом. Он никогда бы не отважился убить. Это ведь страшно — убивать… Не мне тебе объяснять…

— Не уходи! — остановил его Роман. — Сядь и успокойся. К убийству дяди Сережи я не имею никакого отношения! Клянусь памятью матери! Вот тебе крест! — Он размашисто перекрестился. Мы можем договориться, мы можем работать вместе. Я тебе мало предложил? Сколько ты сам желаешь? Назови цену! Десять тысяч? Двадцать? Сколько?

— Подавись своими деньгами, сука… — обернулся на пороге Виктор. — Я докажу… И ты сядешь… Статья сто вторая, пункт «г» — убийство с отягчающими обстоятельствами. До пятнадцати лет лишения свободы или вышка. Придушить бы тебя сейчас, да руки неохота марать.

— Дурачок… Глупый мальчишка… — иезуитски захохотал Роман. — Я же тебя за такие слова… В порошок сотру… Ты же не знаешь, кто я такой. Думаешь, мелкий хулиганишка, бренькает на гитаре да кошельки тырит?.. Все изменилось, мой мальчик! Слышал, что случилось с Лобовым, первым секретарем горкома?..

— Я буду носить тебе передачи в тюрьму. — И Виктор начал быстро спускаться по мраморной лестнице.

— Не трогайте его, пусть уходит! — приказал Роман своим головорезам, которые уже бросились навстречу парню. — А ты, Крот, подумай хорошенько! Даю двадцать четыре часа! Или ты со мной, или убирайся из моего города к чертовой матери! И прихвати с собой братца! И чтоб я вас больше не встречал! Встречу — порешу обоих!

— Я подумаю, — пообещал Виктор. — Ровно через сутки ты узнаешь о моем решении.

Волны тихо плескались о борт корабля, свинцовое небо нависло над мачтами. Сэр Френсис Дрейк, адмирал флота Ее Величества королевы Англии, лежал в своей каюте, смотрел в окно на промозглое скопище облаков и думал, что ему хотелось бы умереть не сейчас, а немного попозже. А может, и раньше, только чтобы погода в этот день была ясная и светило солнце. Но он ничего не мог поделать, он ясно понимал, что умрет он именно сегодня, так больше и не увидев солнца.

— Ну что там? — спросил Джо у лекаря, когда тот, стараясь не шуметь, тихонько выскользнул из каюты адмирала.

— Все в руках Господа. — Лекарь театрально закатил глаза и воздел руки к небу. В буквальном смысле это означало — «я умываю руки».

Джо кивнул головой и опустил глаза.

— Сколько ему еще осталось? — спросил он шепотом, чтобы не слышали стражники.

— До вечера он еще проживет, а вот до утра вряд ли протянет, — честно признался врач.

— Может, позвать к нему священника?

— Я тоже думал об этом. — Лекарь опасливо огляделся по сторонам. — Но я просто побоялся спросить у него. Может, вы это сделаете?

— Хорошо, я постараюсь. Спасибо вам, можете идти. — Джо тихонько приоткрыл дверь и вошел в каюту.

Дрейк лежал и смотрел в окно. Казалось, он не слышал, что кто-то вошел. Джо переминался с ноги на ногу и не знал, что ему делать. Он уже хотел кашлянуть или подать еще какой-нибудь знак, но адмирал вдруг заговорил сам.