Мила Серебрякова - Вечер страшных предсказаний

– А что было потом?

– Потом жили не тужили. О Гришковых не вспоминали, да и они о нас давно позабыли. А как Митеньке четыре годика исполнилось, Тамарка нас без ножа зарезала. На развод подала. Встретила какого-то мужика, влюбилась, и прощайте, Семка с Митькой. Я-то думала, Томка к мальчонке душой прикипела, а на деле не нужен он ей оказался. После развода она ни разу к нам даже не сунулась. Тоже мне мать… кукушка чертова. Что родная, что приемная. Стервы! Семка с горя запил, работы лишился, смысл жизни потерял. Полгода пил, не просыхая, а в начале лета пьяным за руль сел и человека сбил.

Катка отпрянула:

– Насмерть?

– Слава богу, нет. Сотрясение у мужика было и три ребра сломалось. – Ольга Всеволодовна умолкла.

– А где сейчас ваш сын?

– Суд был! Осудили Семку на полтора года. Вдвоем мы с Митенькой остались. Денежные накопления к тому времени сквозь пальцы просочились. Я пенсионерка, с меня что взять? Сейчас на пенсию даже собаку не прокормишь, чего уж о ребенке говорить. Накормить надо, обуть-одеть тоже. А денег нет. Обратилась я к Тамаре, а она, дрянь такая, нос от меняворотить стала. Оно и понятно, не рожала Митьку, не вынашивала, о каких материнских чувствах толковать? – Ольга поднесла к носу платок. – Не было у меня выхода, решила к Дашке с протянутой рукой пойти. Поговорили мы, я ей прямо сказала: твоя это кровиночка, хоть ты от него и отказалась. Пожалей ребенка, не на что нам с Митькой жить. Помоги чем можешь. А она сама в нищете живет. Хотя деньгами помогать согласилась. Уж не знаю, где их добывает, но каждый месяц привозит приличную сумму.

Ката стояла, словно статуя в музее. А Ольга Всеволодовна, видя, какое впечатление произвели на Копейкину ее слова, зашептала:

– А тут недавно мне Дашка заявила: отдайте, говорит, мне Митеньку, я его воспитывать буду. Как тебе это нравится? До шести лет о ребенке знать не желала, а теперь одумалась.

– И что вы ей ответили?

– На три буквы послала! Митьку ей отдать, ага, разбежалась! Он внучек мой родненький, я лучше сама не поем, а ему кусочек всегда оставлю. Боялась, что Дашка после этого деньги привозить перестанет, но нет – исправно платит. Вот сегодня опять конвертик вручила. Завтра с Митенькой в магазин поедем. Одежонку ему весеннюю прикупить надо, из той, что есть, уже вырос. Да и обувка нужна.

– Ольга Всеволодовна, а родители Гришковой в курсе, что она помогает вам материально?

– Нет. Дашка сказала, им знать не обязательно. А мне какая разница, знают они или нет.

– Значит, деньги она берет не у них.

– Смеешься? Они, по-твоему, богачи? Отец алкоголик, мать гроши получает.

– Но тем не менее Дарья привозит вам достаточно.

– Мне неинтересно, у кого она их берет, мне Митьку растить надо. – Внезапно Ольга Всеволодовна сузила глаза. – Постой-постой, я, кажись, поняла, как она денежками разживается! Если у Дашки хахаль новый появился, то у него одалживается.

Ката засомневалась:

– Вы считаете, Гришкова встречается с обеспеченным мужчиной?

Ольга развела руками:

– Так не я считаю, ты сама мне об этом сказала.

Катарина глупо заулыбалась. После услышанных откровений она напрочь забыла, что представилась частным детективом и упомянула про связь Дарьи с мужем якобы своей клиентки.

– Верно, – проговорила Копейкина, – но у меня пока нет доказательств. А бездоказательно обвинять человека в чем бы то ни было, сами знаете, нельзя.

– Да появился, появился, не сомневайся. Самой Дашке таких денег не заработать. Спуталась с очередным женатиком, паршивка, ничему ее старые ошибки не научили.

– Ольга Всеволодовна, наша беседа должна остаться в строжайшей тайне.

– Понимаю. Ты не бойся, я ей слова не скажу. У нас с Гришковой разговор короткий – она мне деньги, я ей «спасибо». Вот и все общение. Даже в квартиру Дашку не пускаю, всегда на улице встречаемся.

Митя подбежал к бабушке, и с любопытством глядя на Катку, залепетал:

– Бабуль, можно я вечером в гости к Юле пойду? Ее мама разрешила.

– Можно, Митенька, можно, сладенький.

Мальчуган радостно заголосил:

– Ура! Юль, мне бабушка разрешила!

Ольга Всеволодовна умилилась:

– Как такое чудо можно отдать матери-кукушке? Да я за все сокровища мира не расстанусь с внучком. Никогда!

Домой Катарина возвращалась, как после двенадцатичасовой рабочей смены. Голова гудела, спину ломило, ватные ноги еле передвигались.

Упав на кровать, она уставилась в потолок. Мысли, заглушая друг друга, скакали, как взбесившиеся акробаты, а из коридора доносился хриплый голос свекрови:

– Я просила налить мне гламурный кофе! А ты, идиотка, налила обычный. Отправляйся варить новый! Немедленно!

Пришлось заткнуть уши и погрузиться в тишину.

– Мне нужна Дарья, – сказала Катка пошатывающемуся Виктору Николаевичу.

Гришков расплылся в пьяной улыбке.

– Дашка? – переспросил он, обернувшись назад. – А ее нет. Не пришла еще с работы. Один я тут хозяйничаю, сам недавно возвратился, а в доме шаром покати: ни супа, ни второго. Совсем мужика голодом заморить решили. Сами себе щеки отъели, а я как собака подзаборная. Где суп, я тебя спрашиваю?!

Ката решила ретироваться.

Гришков изменился в лице и, сдвинув брови, пробасил:

– Куда пошла? Меня накормить надо, дуй на кухню. Ну, чего встала?

– Даша с работы в котором часу приходит?

– Сказал же, нет Дашки.

– Я поняла и теперь спрашиваю, когда она появится дома?

– Когда, когда, – забубнил Виктор Николаевич. – Когда рак на горе свистнет. Заходи давай, по рюмашке выпьем.

Копейкина вызвала лифт.

– Эй, ты чего убегаешь? Не бойся, все путем. Дашку увидишь, скажи, чтобы пожрать че-нибудь приготовила. Я дома буду… угу… бывай.

Подняв воротник, Катка добежала до «Фиата» и быстро юркнула в салон. Разыгравшаяся метель вот-вот грозила перерасти в настоящий буран.

Катарину колотил озноб. В такую погоду не мешало бы наплевать на все и вся, принять горячую расслабляющую ванну, достать с полки любимую книгу, сесть в мягкое кресло перед камином и, наслаждаясь звуком потрескивающих поленьев, погрузиться в увлекательное чтение.

Конечно, в московской квартире у Катки камина нет, но зато есть ванна, где можно полностью отключить мозги и нежиться в пенном облаке. Правда, не стоит забывать оРозалии, которая сделает все возможное – а самое ужасное, что и невозможное тоже, – только бы испортить идиллию окружающим.

Нет, не судьба, видно, Катке познать, что такое спокойствие, тишина и безмятежность. Целыми днями она носится по городу, квартирам, офисам. Разговаривает с людьми, узнает множество историй, и все это проделывается для того, чтобы в конечном итоге та правда, которую она старательно ищет, выплыла наружу.