Филлис Уитни - Жена или жертва?..

Он говорил, что не любит эту черновую работу, но считал необходимым создать из глины маленькое воплощение того, что мысленно уже видел большим. Образ будущей скульптуры был внутри камня, и главной задачей художника было отыскать его и освободить от всего лишнего, отколов и отбросив прочь каменную оболочку. А макет был призван помочь ему в этом.

Гленн поместил зеркало на выступ возле окна, чтобы в нем отражалась противоположная сторона глиняного эскиза, и я видела в нем лицо мужа, сосредоточенное и уверенное.

Когда я устала, он позволил мне отдохнуть, но не показал своей работы. Лицо из глины, над которым он трудился, было повернуто в противоположную от меня сторону, потому что он боялся, что малейший вопрос или намек на критику могут сбить его с пути. Таким образом, я не видела первых результатов нашего совместного труда и должна была довольствоваться его собственным заявлением, что все идет хорошо, и барьер, так долго сдерживающий его творчество, сломан.

Это было счастливое утро. Я чувствовала, что мы стали еще ближе друг другу, и тревожные события вчерашнего дня можно забыть. Живущие через озеро Макинтайры казались мне сейчас далекими и нереальными. Гленн помог мне избавиться от болезненных воспоминаний. Он сделал меня счастливой.

Наступило время ланча, и мы спустились в столовую. Наоми снова обслуживала нас, сказав, что уже перекусила. Во второй половине дня должна была появиться приходящая прислуга, которая помогала ей с уборкой и приготовлением обеда.

— Пока я живу здесь одна, — сказала Номи, — то готовлю себе сама, но когда приезжают Кол-тон или близнецы, обед превращается в праздничную трапезу со свечами.

За кофе Гленн неприятно удивил меня. Я все еще чувствовала себя новобрачной и готова была проводить с ним каждую минуту, но он ясно дал понять, что не нуждается в этом.

— Пойду прогуляюсь по лесу… обдумаю свою работу, — заявил он. — Извини, но я не могу взять тебя с собой, Дина. Ты будешь меня отвлекать. Если хочешь, осмотри дом или прогуляйся к озеру… Сегодня светит солнце, и день просто чудесный.

Подавив обиду, я сказала себе, что сама выбрала роль служанки его искусства, поэтому должна смириться и делать все, о чем он просит. Но когда он вышел из-за стола и мы с Номи остались одни, она неодобрительно посмотрела ему вслед и едва заметно покачала головой.

— Они одиночки, эти близнецы, и не мешают только друг другу. Ты должна привыкнуть к этому. — Она пристально взглянула на меня. — Кстати, сегодня ты удивила меня. Прошлым вечером я заметила в тебе некоторую независимость, но когда ты спустилась вниз утром, то вела себя как его тень, как эхо.

— Я согласна превратиться в тень, если это даст Гленну то, чего он хочет, — небрежно ответила я. — Я хочу ему помочь.

Я уже заметила, что когда что-то беспокоит Номи, она потирает пальцем свой острый маленький носик. Вот и сейчас она терла его, а ее карие глаза изучающе рассматривали меня, как прошлой ночью.

— Элизабет тоже была такой, — сказала она. — Тенью Колтона, его служанкой. Он думал за нее, говорил за нее и лепил из нее все, что хотел. Но временами он ужасно скучал рядом с ней. Я тоже чужая Чандлерам, но не являюсь их тенью и думаю, что только благодаря этому Колтон терпит мое присутствие в этом доме. Я привязалась к Гленну, он заменил мне сына, а когда-то очень давно я даже была немного влюблена в его отца. Но я никогда не поступлюсь ради Чандлеров своей независимостью.

Я поняла, на что она намекает, но не захотела прислушиваться к ее словам, потому что считала, что понимаю Гленна так, как настоящая жена должна понимать своего мужа.

Сейчас ему нужно было сохранить в своем воображении яркий и чистый образ своей будущей скульптуры, и я была готова помочь ему в этом. А если он захочет, чтобы я удивляла и развлекала его, то я постараюсь сделать и это. Но пока что я должна оставаться спокойной и ни о чем не тревожиться.

— Как вы думаете, Гленда скоро приедет домой? — поинтересовалась я, чтобы перевести разговор в другое русло.

— Полагаю, что, получив известие о вашей женитьбе, она прилетит сюда первым же рейсом, — резко ответила Номи. — Так что у вас осталось очень мало времени. Позволь мне налить тебе еще кофе, Дина.

Я протянула ей свою чашку.

— Но какое ей дело до того, что брат женился? — удивилась я.

— Он посмел сделать это без ее разрешения, — огрызнулась Номи. — Даже не дав ей возможности взглянуть на девушку, которую выбрал себе в жены. Будь готова к тому, что она смешает тебя с грязью, если ты, конечно, ей это позволишь.

Я вздернула подбородок.

— Значит, не позволю. Я вышла замуж за Гленна, а не за его сестру.

Номи поправила шпильку в одной из своих кос.

— Ты так думаешь? — сдержанно заметила она.

— Но почему она хочет, чтобы Гленн оставался холостяком?

— Потому что Гленда хочет владеть всем, что ее окружает: «Высокими башнями», озером, хотя временами и боится его… — Номи со стуком поставила чашку на место. — Она завладела бы и Колтоном, если бы он не выскальзывал у нее из рук всякий раз, когда захочет. Она не владеет только мной, но только потому, что боится меня и не доверяет мне. И я должна признать, что она имеет на это все основания. Но Гленн безраздельно принадлежит ей, словно часть ее собственной плоти и крови. Он делал попытки сбежать от нее — причем много раз! Но всегда терпел неудачу. На этот раз он сбежал, женившись на тебе. Ты — его заявка на свободу. И теперь мне остается только смотреть, насколько быстро Гленде удастся разрушить ваш брак, — мрачно закончила она и многозначительно добавила: — Если ты ей это позволишь.

— Я не позволю ей сделать это, — упрямо повторила я. — Я не заявка на свободу и не беспомощный инвалид. И Гленн тоже не такой. Да, он нуждался в чьей-то поддержке, чтобы обрести независимость и ощутить себя цельным человеком. Но теперь он больше не половинка Гленды и не только ее близнец, но и мой муж. И я хочу, чтобы все было так, как он считает правильным, потому что если это хорошо для него, то будет хорошо и для меня. — Номи только хмыкнула. Но меня интересовало еще кое-что. — А почему Гленда боится вас? — поинтересовалась я.

— Потому что знает, как сильно я ее презираю, — бесстрастно ответила пожилая женщина, методично складывая свою салфетку.

Она говорила об этом так, словно речь шла о погоде. Я понимала, что сейчас не время спрашивать, почему она презирает свою племянницу. Возможно, со временем она станет доверять мне настолько, чтобы открыть эту тайну, но было бы глупо рассчитывать на полную откровенность в первый же день моего приезда в «Высокие башни».

— Сегодня утром я видела картину, которую нарисовала Гленда, — продолжила я, по-прежнему подыскивая ключ к разгадке близнецов. — Она произвела на меня ужасное впечатление — эта горящая гостиница и женщина, попавшая в ловушку…