Светлана Борминская - Клубника в горьком шоколаде

К сожалению, прошлогодняя «эпопея» возобновилась восемь дней назад — два человека скоропостижно скончались, как и те шестеро, откушав того же самого яду вместе с деликатесами в ресторанах Центрального округа… Что было, согласитесь, несколько грустно…

В это же время в отеле «Балчуг Кемпински» сидел человек и мурлыкал под нос популярный мотивчик… Возможно, бабушка в детстве напевала эту немудрёную песенку про белых медведей и она врезалась ему в подкорку?.. Человек мурчал, как какой-нибудь среднестатистический кот, глядя на дождь, оставивший отпечатки на окне, и нюхал свои испачканные в чём-то липком пальцы… На столе перед ним лежал пузырёк с вытяжкой из редкого растения нецо. Нецо — абсолютно безобидное растение, но в сочетании с алкоголем грамм нецо убивает в течение двух-трёх дней абсолютно любого человека, ведь противоядия нецо не существует.

Турист, его звали Юра, приехал в Москву около двух недель назад. Точнее сказать, уже семнадцать дней он находился в Москве. Нецо он собирал собственноручно позапрошлым летом в Альпах.

— Привет, это Юра, — набрав номер из пухлой записной книжки с отваливающимися страничками, бодро представился он.

— А какой именно Юра?.. — ответил сонный голос.

— Я с вами работал, Олег Фердинандович! — пророкотал Юра. — Моя фамилия Трунов. Припоминаете?..

— Кто это? — после молчания, снова спросил голос.

— Юрка Трунов, ваш подчиненный, Олег Фердинандович!.. Я у вас инженером в НИИ пушнины вкалывал, — не сдался Юра. — Помните, я ещё хромал?

— Ты же уехал, Юрка? — уже спокойнее спросил голос.

— Вот приехал в Москву погостить! Из Швеции, — энергично ответил Трунов и добавил: — Я разбогател, Олег Фердинандович!

— Да-а-а?.. Правда, что ли? — отрывисто спросил голос. — Как же тебе удалось?

— Успел вовремя свалить отсюда! — Трунов фыркнул. — Вы меня ещё не отпускали, помните?.. Говорили, что я знаю страшный секрет выделки шкур выдр.

— Повезло, тебе, выходит? — нарочито весело спросил голос.

— Может, сходим в ресторан, Олег Фердинандович?.. В «Прагу» или в «Славянский базар»? Вспомним, как шкуры выделывали, — быстро спросил Трунов. — Я уезжаю послезавтра…

— Н-н-не знаю, — не сразу ответил собеседник. — Я тут приболел.

— Пойдемте! — Трунов засмеялся. — Я угощаю.

— Ну-у-у… Сегодня? — по прерывистому дыханию из трубки было слышно, что собеседник взволнован.

— В восемь у «Праги», Олег Фердинандович? — хохотнул Трунов. — Жду вас.

— Приду! — выдохнул собеседник.

Трунов положил трубку и хихикнул. Всё шло по плану. Он снова понюхал пальцы и успокоился. На земле осталось ещё четыре человека, всего четыре человека, которых он ненавидел так, что даже волосы шевелились на голове, когда он вспоминал об их существовании. Эти люди были его врагами из прошлой жизни.

В центре улицы Пичугина на высокой, поросшей мхом, шиферной крыше обычного деревенского дома сидела самая натуральная бабка в бумазейной кофте и ситцевой юбке и наблюдала… Бабка пряталась от солнца под большим кружевным зонтом и оглядывала в бинокль маленький микрорайон, в который занесла её нелегкая судьба…

Матрёна Гуряева, родная бабка миллионера Попугайчика, была привезена в Москву внуком с Чукотки вместе с родительским домом, иначе она отказывалась ехать наотрез. Её сынка Вани дома обычно не бывало месяцами, а внука Иосифа годами, поэтому бабка большую часть времени куковала одна.

— Ой, непутевые, — вытянув шею в сторону соседей, тихо причитала бабка Матрёна. — Ой, непутевые-то! Куда она детей-то повезла?..

На бабкиных глазах бывшая тёща соседа Хазарова спешно усаживала в машину трёх своих внучек.

— Ах, ты!.. Ох, ты! — быстро перекрестилась Матрёна Ильинична. За свои неполные девяносто лет она успела полжизни проработать звеньевой в теплице «Колывань» на Чукотском полуострове, вырастить троих детей, один из которых стал миллиардером и, несмотря на возраст, сохранить весь свой ум, а не его остатки.

— А это кто ещё?.. — пробормотала бабка Гуряева, приставив руку козырьком к глазам. — Стой! Ну-ка, стой-ка!.. — скатываясь с крыши вместе с кружевным зонтом снохи, басом завопила неугомонная бабка.

Безработный москвич Евстифей Койотов в то злополучное утро промышлял сбором бутылок около злачных мест и наткнулся на мешок, обычный чёрный полиэтиленовый куль для мусора. Похоже, кто-то чистил один из подвалов или в гневе свалил в мусор обрыдшие насмерть вещи, решил Койотов, сунув нос в куль. Жадно разглядывая добычу, Койотов упустил из виду главного нечаянного свидетеля своей находки, поэтому и был застигнут врасплох. Бабка Матрёна, скатившись с крыши, погналась за безработным москвичом, в три прыжка настигла его, отняла мешок и притащила его к себе дом, вывалив добычу прямо на некрашеный пол терраски.

— Что за дела?.. Это чьё? — причитала бабка, перебирая не бог весть какие находки — в мешке лежали какие-то линялые тряпки, поношенная непарная обувь, кой-какая приличная одежда и две шкатулки… В одной из них Матрена Ильинична обнаружила жёлтую плоскую кость в форме буквы Т. То, что это кость, Матрена не сомневалась — в костях ее научила разбираться жизнь.

— Кость какая-то, чо ль?.. — бабка повертела кость в руках и кинула обратно в шкатулку. Потом примерила пару кофт из мешка и, не снимая их, вытряхнула остатки добычи на пол. Остатки в виде перчаток, трости и ветхой тряпицы не впечатлили Матрёну Ильиничну, и она загребла их обратно в мешок, но на полу осталось ещё кое-что.

— Паспорт, чо ль?..

В руках у бабки оказался заграничный паспорт на имя Калюновски Лили Юльевны. Похоже, кто-то решил крупно насолить бывшей тёще Хазарова, подумала Матрена Ильинична и, пыхтя, спрятала мешок с рухлядью под кровать.

Дом Хазаровых со стеклянной крышей и разноцветными фонариками по периметру находился впритык с забором бабки. Старший сын Матрёны Ильиничны был в самых что ни на есть дружных отношениях с Хазаровым, сама же бабка телемагната на дух не переносила.

— Мама, Ким — уникально воспитанный человек! — не соглашался с Матреной Ильиничной сын.

— Ага-ага, — не верила бабка. — А чего тогда Евка померла?..

Ева Калюновски, первая жена телевизионного магната, действительно полтора года назад скоропостижно скончалась от неизлечимой хвори. Ей не исполнилось и тридцати лет к тому дню.

В ту ночь над Москвой пронесся ураган с дождём и шквальным ветром. Много чего случилось за ту ночь — больше десятка аварий с летальными исходами, три затопленные станции метро, поваленные деревья и сотни покорёженных машин в разных концах города.

Вдобавок, наутро выяснилось, что стеклянная крыша особняка телемагната на улице Пичугина частично обрушилась и погребла под собой бывшую тёщу Кима Магомедовича Хазарова — Лилю Юльевну Хюбшман-Калюновски.