Кэтрин Пейдж - Тело в плюще

— В моем голосе всегда присутствует нотка сожаления, особенно в разговоре с ньюйоркцем да еще, может быть, живущим в больших апартаментах — дом довоенной постройки, в Уэст-сайде и… только не говорите, что у вас нерегулируемая арендная плата.

— Хорошо, не буду. Достаточно сказать, что вы угадали, три из трех.

Перекусив, Рэчел расслабленно потянулась, соскользнула со стула и налила себе еще кофе.

— Ваша чашка? Не желаете? — спросила она.

— С удовольствием, — ответила Фейт, — но только это я должна вас обслуживать.

Рэчел забралась на стул.

— Не привыкла, чтобы меня обслуживали. Прислуги у нас дома не было, в отличие от некоторых леди, что спят наверху. Нет, бедными мы не были. Вовсе нет. Мама не стирала и, думаю, ни разу в жизни не включала утюг, но готовить любила. Мне этот ген не передался, к ее глубокому огорчению. Она считает, что именно поэтому я и замуж не вышла.

— А у меня все наоборот. Для мамы моя профессия — тайна за семью печатями, хотя, конечно, она и не считает это профессией. Профессия — это то, чем они занимаются с моей сестрой. То, для чего человеку требуется кейс.

— Что вам сказала Элейн насчет этой недели?

Вопрос резко сменил тему и тон разговора.

Фейт опустилась на стул.

— Сама я с ней не разговаривала. Позвонил ее секретарь. Сказал, что мисс Бишоп собирается принять у себя несколько подруг по пелэмскому колледжу. До замужества у меня была в городе своя компания, и она, похоже, присутствовала на нескольких мероприятиях, которые я обслуживала. Моя сестра — выпускница Пелэма, и мисс Бишоп увидела меня на фотографии в ежегоднике. Вот так она на меня и вышла. Я, конечно, была польщена, да и любопытство сыграло свою роль, хотя, должна признаться, ее книжку впервые прочитала только в поезде по пути сюда.

— Значит, вы единственная, кто знал, что происходит, или, точнее, кто здесь будет. — Рэчел как будто разговаривала сама с собой.

— Но теперь ведь все в порядке? — Последние фразы подслушанного ею накануне разговора не давали повода для столь оптимистического заключения, но Фейт постаралась не принимать их во внимание. — Вы подружились еще в Пелэме, и сейчас у вас есть возможность восстановить связи. Место замечательное. У моей сестры все ближайшие подруги — пелэмские однокурсницы. Встречаются они часто; даже те, кто уехал, приезжают в город, когда что-то случается. — Фейт помнила, что на крестинах было никак не меньше дюжины выпускниц Пелэма, а на свадьбе у Хоуп и того больше.

Рэчел отодвинула пустую тарелку.

— Ни одну из них я после выпускного не видела. И приятных воспоминаний тоже нет. Скорее, наоборот. Я хочу уехать отсюда как можно скорее.

— То есть вы не останетесь.

— Нет, не останусь.

Слова повисли в воздухе, как несвежий дым после вечеринки.

Фейт собрала посуду и отошла к раковине.

— Я, пожалуй, прогуляюсь, — сказала Рэчел.

— Здесь очень милый сад, а за оранжереей, по-моему, есть тропинка в лес.

За окном ярко сияло солнце.

— Может, он мне и не понадобится, но все-таки возьму — как говорила наша мамочка-воспитательница, «свитер никогда не помешает». — Рэчел явно пыталась сгладить резкость последних слов.

Подыгрывать ей Фейт не собиралась — музыкантша бросила бомбу, так почему бы и ей не бросить свою.

— Кто такая Прин? И… вы знаете, что здесь происходит?

Рэчел замерла. Убрала руку с дверной ручки. Повернулась и в упор посмотрела на Фейт.

— Прин — сестра-близняшка Элейн. Перед самым выпускным прыгнула ласточкой с башни Фостера — точнехонько в куст плюща. Она была очень красивая. Уж не знаю, почему, но Элейн старается сейчас походить на нее. В Прин самой поразительной чертой были глаза. Фиалковые и без линз. Элейн должно быть достигает того же эффекта с помощью линз. И еще Прин была очень умная. Ее знали все. — Она помолчала, словно вспоминая что-то. — Что здесь происходит? Думаю, Элейн убедила себя, что смерть сестры не была ни несчастным случаем, ни самоубийством, а убийством.

— Убийством?

Рэчел кивнула.

— Да, убийством. И убийца — одна из нас.

Прежде чем Фейт успела спросить, что привело ее к столь неожиданному и даже невероятному предположению, Рэчел Гоулд толкнула дверь и вышла из комнаты.

Группа вышла из лесу и остановилась, пораженная открывшимся видом, точно так же, как и сама Фейт часом раньше. Тропинка, что вела их с Брентом и тележкой к намеченному для пикника месту, пролегала между стройными, величественными соснами и редкими лиственницами, пробегала мимо огромного бархатного дуба, словно приглашавшего устроить на его могучих ветвях шалаш, березовой рощицы и высоченных тополей. Скалистые выступы укрывались то ковром темно-зеленого мха, то серыми, как стариковская борода, лишайниками, то брусникой, еще незрелой, бледной и крохотной, то сибирским можжевельником, то канадским дереном. На самой тропинке из-под земли проступали то выходы гранита, то шишковатые корни. Тележка прыгала. Брент, очевидно проходивший этим маршрутом и раньше, обложил корзины и контейнеры покрывалами, на которых предстояло сидеть гостям.

Она остановилась в изумлении. И не потому, что лесной полумрак сменился ярким светом дня. Перед ней вдруг открылось море — прямо за крутым скалистым обрывом. Фейт пересекла небольшую полянку и посмотрела вниз, туда, где бушевал, разбиваясь о камни, океан, и откуда долетало эхо громыхающих волн. Там, внизу, не было песчаного бережка. Там валялись выброшенные рассерженной стихией глыбы. Дикий пейзаж — и прекрасный.

И вот теперь группа тоже шла к обрыву. Первой — Элейн. Фейт устроила столики в начале лужайке, где еще была небольшая тень. Писательница направлялась к ней, и Фейт, неплохо изучившая язык тела своих нанимателей, попыталась приготовиться к неминуемым упрекам. Но за что? Получилось красиво и живописно — хоть снимай для журнала. Разноцветные покрывала, подушечки, на которые можно сесть или облокотиться. Складные столики с напитками и закусками. Салат из жареных овощей с приправой из розмарина, свежая зелень. В салатниках желтые и красные помидоры, зеленый горошек, укроп, лимонный соус с чесноком. Несколько видов сэндвичей: с огурцом, копченым лососем, крабом. Яичный салат с икрой. Были закуски и поплотнее: фоккачиа с сыром «проволоне», маринованные артишоки, итальянская ветчина, копченая индейка, «чеддар», чатни. А еще старомодное шоколадное печенье, овсяное с изюмом, лимонные дольки к фруктовому салату — нектарин, арбуз, виноград, мята и, конечно, клубника — на десерт. Заглянув в сад, Фейт успела собрать букет из манжетки, шпорника, маргариток и лилий, который поставила в лейку, которая отыскалась в шкафчике. Должно быть дело в ней — плебейский вкус!