Марина Рощина - Прощай, мафия!

— И как Калугин воспринял гибель Дугарова? — спросила Анна.

— Он был в шоке. Ситуация сложилась совсем не так, как он планировал. А тут еще мы вертелись у него под ногами, разыскивая в агентстве неведомого шантажиста. В общем, он был уже почти готов отказаться от своего плана.

— Очень рискованного плана, между прочим, — заметила Старцева. — Он запросто мог попасть в собственноручно поставленную ловушку. Никто бы не стал убивать Натали только потому, что она идеально годится на роль шантажистки. Нужна стопроцентная уверенность. А чтобы получить такую уверенность, необходимо провести хотя бы небольшое расследование. И вот тут-то его самого могли накрыть!

— Я думаю, он рассчитывал на Ингу, — задумчиво ответил Ветров. — На самом деле в первую очередь подозрение упало бы на нее. А уж Инга сумела бы кого хочешь убедить, что настоящим шантажистом является Натали. Любой мужчина поверит красивой женщине, особенно если он с ней спал.

Старцева насмешливо хмыкнула. А Ветров спокойно продолжал свой рассказ:

— После гибели Инги Калугин решил завязать с шантажом. А где он мог найти новую союзницу, такую же надежную, как Инга? Напоследок он решил если не убить, то хотя бы куснуть Натали: подбросил мне фотокамеру. Надеялся, что я тут же помчусь в редакцию писать разоблачительную статью. Он был готов удовольствоваться даже такой местью. Если бы… — замолчал Ветров.

— Если бы что? — спросила Старцева.

— Если бы не ты, — ответил Андрей. — Ты сама рассказала ему о клиенте, которого предложила тебе Натали. Ты сама доложила ему, где будет проходить это свидание. Ты сама попросила его быть где-то рядом. Калугин навел в отеле справки и узнал, что номер забронирован человеком очень богатым, очень влиятельным, по слухам, связанным с настоящей мафией. Вот это уже был однозначно безошибочный вариант. Итальянский мафиози! Что может быть лучше? Общеизвестно, что эти ребята пользуются оружием легко и непринужденно: сначала убивают, а потом думают — а стоило ли это делать? Впрочем, какая разница — рано или поздно все мы будем на небесах.

— Калугин сумел забрать камеру обратно?

— Да.

— А фотографии хоть получились?

— Получились, — успокоил ее Ветров.

— И что Калугин? По-прежнему планирует шантажировать Лучано этими снимками?

— Нет, не планирует. Он отдал их мне.

— Настоящий друг, — заметила Анна. — И что ты с ними сделаешь?

Вместо ответа, Ветров полез в свою сумку и достал оттуда конверт.

— Дарю, — бросил он его на стол Старцевой. — Это, так сказать, ответный ход. Ты же подарила мне мои фотографии, присланные от «Профсоюза «Папарацци».

— Пустяковый подарок, — усмехнулась Старцева. Она внимательно осмотрела конверт: он был тщательно заклеен. — Неужели не полюбопытствовал? — удивилась она.

— Нет, — честно признался Андрей. — Хотя руки чесались.

— У тебя железная воля, — восхитилась Анна. — Я бы ни за что не выдержала. А как ты думаешь, что там?

— Старцева, я краснею.

— Ты меня осуждаешь?

— За что?

— За то, что я переспала с этим Лучано.

— Нет. В конце концов, это твое личное дело. Главное, зачем ты это сделала.

— А ты как думаешь: зачем?

— Не знаю, — неохотно отозвался Ветров. — Надеюсь, что не ради денег или информации.

— Знаешь, — Анна вернула Ветрову конверт, — посмотри сам, что там.

— Не хочу.

— Да ладно, Ветров, не ломайся. К чему эти игры в скромность? Ну, я прошу тебя!

Ветров не стал себя долго упрашивать. Достал ножницы, разрезал конверт и вытащил оттуда пачку фотографий. М-да, ну и компроматец. За такое добро грош ломаный жалко отдать. То-то Старцева так хитро улыбалась и притворно вздыхала, спрашивая, не осуждает ли он ее.

На широкой кровати валялись два здоровенных детины в костюмах и при галстуках — охранники Лучано — и азартно рубились в карты. Тридцать шесть фотографий в мельчайших подробностях задокументировали этот увлекательный турнир.

— Если бы Калугин отправил эти фотографии Лучано — два трупа было бы обеспечено, — заявила Старцева. — Он никогда бы не потерпел от своей охраны подобного разгильдяйства.

После небольшой паузы Аня спросила:

— А что же будет дальше с Романом и его девушкой?

— Ольга Плотникова вернулась в клинику. Роман наивно надеялся, что, если он заберет ее домой, постепенно она вспомнит его и сможет вернуться к нормальной жизни. Очень скоро он понял, что чудес не бывает.

— У нее есть хоть один шанс поправиться?

— Нет, — ответил Андрей. — Кажется, Роман начинает привыкать к этой мысли. Он твердо решил начать новую жизнь. Решил завербоваться фотокором в одну из горячих точек. Не знаю, может, это для него и выход. Чужое горе поможет ему хотя бы на время забыть свое собственное.

— Я не спала с Лучковым, он не предлагал мне денег и тем более не угрожал мне, — пришло время рассказывать Старцевой. — Более того, это был один из самых замечательных вечеров в моей жизни. Я никогда не думала, что мужчина в таком возрасте может быть настолько обаятельным.

— Вот как? Чем же он так тебя поразил? — закуривая, спросил Ветров.

— Ничем особенным. Мы просто разговаривали. Ты же знаешь, я не большая охотница откровенничать о своей жизни, а тут меня просто прорвало. Я и сама не заметила, как рассказала ему все: о себе, о своей семье, о том, как я стала журналисткой, ну и все остальное. Он замечательный слушатель. Потом Лучков стал спрашивать меня о моем расследовании. И я снова выложила ему почти все. Причем совершенно добровольно!

— Помню, в начале девяностых по стране разъезжал гипнотизер и брачный аферист, по описанию очень похожий на твоего Лучкова. Он обманул сотни несчастных женщин. Слушай, Старцева, а если это он?

— Он не гипнотизер и не брачный аферист, — уверила его Анна.

— А кто же?

— Потерпи, узнаешь. Клянусь, ты не будешь разочарован. Когда я рассказала, что нашла коллекцию Андреади, — по правде сказать, Лучков узнал об этом еще раньше и именно потому захотел со мной встретиться, — он спросил меня, что я сделаю. И я честно призналась, что собираюсь рассказать о коллекции Софии и Василисе Егоровой, а затем написать статью о его заговоре против Андреади.

— Так и сказала? — поразился Ветров.

— Слово в слово.

— А что же Лучков?

— Он сказал, что этого делать нельзя. Во всяком случае, до тех пор, пока не начался тайфун.

— Какой тайфун? — не понял Андрей.

— Который может начаться после того, как на другом конце земли бабочка взмахнет крылом.

— Послушай, Старцева, — сказал Андрей. — Твоя образная речь очень выразительна, но не могла бы ты изъясняться попроще? Лично я ни черта не понимаю.

— Я тоже сначала ничего не поняла. Я, конечно, слыхала об «эффекте бабочки», но никогда не представляла себе, как он работает в жизни. Тогда Лучков спросил меня: «А как ты, студентка, без связей, без рекомендательных писем и без опыта, стала журналисткой в одной из самых лучших газет?» И я рассказала ему о том, как на собственной свадьбе погибла молодая девушка, а я сумела узнать, почему она умерла [13] Марина Рощина. «Суд Джульетты». . Тогда он спросил: «Но ведь эта девушка умерла не просто так?» И я ответила: да, конечно, если вести историю с самого начала, то можно сказать, что она умерла, потому что влюбилась в наркосбытчика. Тогда он эдак хитренько на меня посмотрел: «А может, эта девушка влюбилась в наркосбытчика и умерла потому, что ты должна была стать журналисткой «Репортера»? Может, кто-то просто дал тебе шанс?» Ты знаешь, Андрей, я просто остолбенела после такого заявления. Я ведь никогда не рассматривала эту историю в таком контексте.