Оксана Обухова - Темная лошадка

— Ну вот, все и разрешилось, — повторил несколько раз. — Прямо гора с плеч. — Подойдя к жене, он обнял ее за талию, нежно встряхнул и сказал громко, пожалуй, на публику: — Не кори себя, дорогая. Ты ни в чем не виновата. Мы найдем этих мерзавцев. — Кутепов не знал, как еще выразить радость избавления от горьких мыслей: злоумышленники найдены, тайна пропавшего пистолета разгадана — ведь не просто так Хорские обзавелись ключами от его дома! — конец подозрения, тревогам и бессонным ночам. — Предлагаю это отметить! Все в дом, все в дом. — Он широко раскинул руки, словно готовился обнять весь свет, свой пентхауз и нас до кучи. — Коньяк, шампанское, гуляем! Завтра выходной.

Проходя мимо Назара, я улучила минутку и шепнула:

— Надо поговорить. Обязательно на террасе.

В гостиной стало шумно от одного Михаила Петровича. Он шутил, звонил Стрельцовым, приглашая их на вечеринку, и громко давал указания — шампанское, бокалы, виски, лед, коньяк, лимон!

Бьянка упала в угол дивана и забилась там испуганным зверьком. Только глаза настороженно поблескивали, когда муж обращался к ней. Протянутый Михаилом Петровичем бокал шампанского, она едва не уронила.

Мне было очень-очень ее жаль.

Минут через двадцать истерического веселья, я взяла со столика зажигалку и вышла на террасу. Темно-синее небо украсилось искрами звезд, на западе еще угадывалась розовая полоска заката.

— Что-то не так? — сзади подошел Туполев и встал плечом к плечу. Я кивнула. — Чем ты недовольна? Ведь все разрешилось.

— Все еще больше запуталось, — тихо сказала я.

— Но ведь Хорские могли взять пистолет? Незаметно днем, когда отключена сигнализация, подняться сюда по черной лестнице, открыть дверь… Это вполне вероятно. Квартира огромная, а от лестницы до кабинета темный коридор…

— Я хочу кое-что тебе показать, — перебила я и опустила ладонь на свежую царапину от троса спасателей: — Видишь? Это сделали сегодня. А теперь иди сюда. — Я завела Назара за угол пентхауза, подвела вновь к ограде и показала на точно такой же свежий след от веревки. — Как думаешь, откуда он взялся? Если спуститься отсюда, то прямиком попадешь на балкон спальни Валерии и Алексея. Причем, этот след точная копия того, что оставила веревка спасателей. Если бы снизу набрасывали крюк, царапина была бы совершенно иной. А след свежий, железо даже запылиться не успело.

— Черт! — выпалил Назар. — Ты хочешь сказать, что Хорские…

— Их подставляют, Назар, — снова перебила я, так как торопилась. Скоро кто-нибудь обязательно выйдет на террасу покурить или проветриться, и поговорить нам не дадут. — Если бы Хорским потребовалось забросить сюда веревку, то на конце, вероятнее всего был бы железный крюк, так? Но след оставлен определенно веревкой…

— Но ведь можно привязать груз, забросить веревку…

— Назар! У них были ключи от черной лестницы! Подумай, зачем им с тяжестями упражняться и по балконам лазать?! Это опасно. Хорских нам подставляют!

— Занятно, — пробормотал Туполев.

— Да. Очень. И учти — все как-то очень вовремя. Валерия и Алексей пропадают, кальмары тухнут, ключи от черной лестницы в тумбочке…

— Дьявол, — ругнулся Назар. — И что ты будешь делать дальше?

— Сидеть здесь и думать. И кстати, я не успела тебе сказать самого главного — за сегодняшний день выяснилось, что ни у кого, я повторяю, ни у кого из Кутеповых нет алиби. Алиби Бьянки теперь доверять нельзя, а Рената и Таша в глаза не видели друг друга вечером двенадцатого апреля. Как тебе это, а?

— Нормально, — выдавил Назар. — А Миша?

— Мише алиби не нужно, — поморщилась я, — он труп обнаружил, с него достаточно. Я об остальных говорю.

В кармане моего собеседника запиликал сотовый телефон, он поднял трубку к уху, сказал только «да» и долго, минуты три-четыре выслушивал сообщение. Потом выругался в полголоса и посмотрел на меня, хотите верьте, хотите нет, в легкой степени растерянности:

— Я получил информацию с обыска квартиры Хорских. Найдена цифровая видеокамера, на ней запись постельной сцены. Бьянка… ты ни за что не догадаешься с кем…

— С Валерией, а не с Алексеем, — вздохнула я.

— Нет. С обоими.

— И мне кажется, она не знала, что ее снимают…

— Похоже на то. Съемка велась скрытно, из какого-то тайника. Ну и дела! Сейчас эксперты везут их ком в лабораторию, надеются восстановить уничтоженные записи и найти еще что-нибудь.

— Раскопают грязи, — поежилась я. — Бедная Бьянка.

— Почему ты уверена в ее непричастности? Не забывай, это она привела Хорских в этот дом…

— Еще скажи, что она сама позволила себя снимать. Бьянка не мазохистка, она жертва.

— Я сейчас позову Мишу, ему стоит взглянуть на эти царапины…

— Подожди! Не ходи. Пусть человек хотя бы одну ночь поспит счастливым.

Уже уходивший Туполев повернулся ко мне и прислушался к звукам вечеринки, несущимся из гостиной: бас Кутепова перекрывал рыком все голоса. Печалить такого весельчака совершенное преступление.

— Как ты оправдаешь теперь свое присутствие здесь? Миша считает, что все закончено.

— Оправдывать пришлось бы мой внезапный ночной отъезд. Я спокойно дождусь утра и поговорю с Михаилом Петровичем. — Мы стояли у ограды террасы, смотрели на город, разрезанный полосками проспектов, расчерченный огнями тротуаров, и думали об одном и том же. — Позвони завтра дяде Мише, попроси его внимательнее отнестись к моим словам. Иначе боюсь, он отмахнется от меня, как от надоедливой мухи. Ты-то хоть мне веришь, что все еще больше запуталось?

— Не хочется, но верю, — нахмурился Назар.

Не сговариваясь, мы отвернулись от города, оперлись спинами о перила и какое-то время молча смотрели на стеклянные стены дома Кутеповых. Все как в той поговорке, за исключением крыши — крыша была монументальной, камушком ее не прошибешь. Так что, надежда оставалась.

Утром в мою комнату постучал Михаил Петрович и одновременно с моим криком «войдите!», распахнул дверь. Выглядел глава семейства неважно. Первую половину ночи он активно мешал коньяк с шампанским, вторую не менее активно мирился с перепуганной Бьянкой.

— Звонил Назар, сказал, что у тебя есть какие-то новости.

— Есть, Михаил Петрович, — внутренне ежась, сказала я. Бедный, бедный Михаил Петрович, не дают тебе спокойной жизни! — К сожалению, новости для вас не утешительные. — Хотела добавить «крепитесь», но нажала зубами на кончик языка и отдала честь перепугать «дядю Мишу» до самого основания официальным органам. Скоро эксперты проявят на жестком диске стертые записи, и тогда — держитесь, Михаил Петрович. Бьянку потащат в прокуратуру для объяснений, вам тоже седых волос прибавят, будем считать, пошел второй круг ада. Дай бог, если избежать огласки удастся. И, как это не печально, я начинаю кромсать вас первой. — Пойдемте на террасу, я хочу вам кое-что показать, — сказала и опустила глаза. Лучше бы я попросила Туполева не звонить, а приехать! Пусть сам бы царапины на синих трубах демонстрировал. Трепать нервы нормальному мужику занятие малопочтенное.