Оксана Обухова - Темная лошадка

Нина Валентиновна, как заранее осведомил меня Андрей, сухо кивнула на все приветствия и, сказав «я вас ждала, сама не знаю почему», провела гостей на кухню, туда, где любая российская женщина чувствует поддержку родного очага.

Кухня была довольно просторной, но обставленной, если можно так сказать, по старинке: белый с крапинками пластик тумб и навесных шкафов, какие-то вышитые рушники с вьетнамскими мотивами и клетчатые, совершенно застойные шторы — шахматная доска в агрессивно-красных квадратах.

Как и Валерия, тетушка была жгучей брюнеткой. Довольно красивой. Если бы не нервные губы широкого и совершенно прямого рта. Губы постоянно двигались, то поджимались, то вздрагивали уголками.

— Спасибо, Нина Валентиновна… — начал Андрей.

— Просто Нина, если можно, — дрогнули губы.

— Спасибо, Нина, что согласились с нами встретиться.

Хозяйка оглядела нас быстрым, скользящим взглядом и несколько резко, спросила:

— Я могу взглянуть на ваши документы?

Протягивая корочку детективного агентства, Андрей продолжал убалтывать клиентку:

— Как я уже сказал вам вчера по телефону, наши интересы со следственными органами если и пересекаются кое-где, то в основном, лежат в разных плоскостях. Нам не нужны обвиняемые, мы не ищем козла отпущения, нам нужна правда. А это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

Нина внимательно прочитала каждую букву на удостоверении Андрея и взглянула на меня, подняв в ожидании брови.

— Я дальняя родственница подруги вашей племянницы Бьянки, — объяснила я. — Вы слышали от Валерии это имя?

— Нет, — Нина поджала губы и вздернула подбородок. — Что конкретно вам от меня нужно? Кажется, я все уже рассказала милиции и добавить мне нечего. Валерию я не видела больше пяти месяцев, — уголки упрямо дернулись вниз.

— Простите, Нина нашу настойчивость… — заблеял Андрюша, и я тут же его перебила:

— Нина, вашей племяннице угрожает серьезная опасность. — Сказала и замолчала, вглядываясь в блестящие, черные глаза хозяйки, едва заметно метнувшиеся при этих словах. Этот невольный испуг выдал тетю Валерии, — она сама предполагала нечто подобное.

— Мою племянницу в чем-то обвиняют? — строго спросила она.

— А вам разве ничего не сказали? — удивилась я, и Андрюша кашлянул в кулак. Видимо, я нарушала какие-то установки-наработки «опытных профессионалов».

— Нет. Мне не сказали даже, почему их ищут.

«Ясен перец, — подумала я. — Ключи от чужой квартиры и порно съемку к делу не очень-то пришьешь. Видеозапись можно оправдать странными пристрастиями и своеобразным семейным фотоальбомом, — шантажа-то не было! — а ключи объявить „случайно найденными“».

— Но их настойчиво ищут, — твердо произнесла я. — Вам не кажется это странным?

— Кажется, — сухо кивнула женщина. — Если бы мне хотя бы намекнули в качестве кого разыскивают мою племянницу и ее мужа — как подозреваемых, обвиняемых или свидетелей… — Нина опустила голову и с присвистом, судорожно вздохнула: — а то только «нам нужно задать Валерии ряд вопросов». Каких вопросов, вы мне скажите?! — вскинув голову, воскликнула Нина. — В чем их обвиняют?!

— Пока ни в чем, — тихо сказала я. — Но если мы их не найдем, на них повесят убийство. Я так думаю.

О чем думал Андрюша, осталось неизвестным, но кашлял он уже трижды.

Я призрела все намеки заслуженного бойца. Плачущие на кухне женщины моя стихия.

Впрочем. Именно «хитрый профессионал», как выражался герр Мюллер, отговорил вчера дилетанта мчаться к Нине Валентиновне на ночь глядя. «Ей надо дозреть», — напророчил Андрюша. И Ниночка дозрела. Шмыгала носом и не знала куда бежать с криком: «Караул! Спасите! Сажают!»

— Нина Валентиновна, — мягко сказала я. Если мы не сможем встретиться с Валерией и Алексеем, они попадут в основные подозреваемые. Поверьте, я — их единственная надежда.

— А кто вы? — Нина подняла на меня покрасневшие глаза. Она плакала всю ночь и теперь легко возвращалась к слезам. «Глаза на мокром месте», не просто фигура речи, а мудрое наблюдение российского народа.

— Пожалуй, я единственная, кто не верит в виновность вашей племянницы, — я намеренно упирала на свою обособленность от Андрея. Вчера несколько твердолобых мужиков с красными корочками истоптали женщине всю душу, и не удивлюсь, если в каждом гражданине при штанах и галстуке, Нина видит врага. Только женщина может полностью понять мать, испуганную за своего ребенка. А Нина заменила Валерии маму с семилетнего возраста. — Пожалуйста, скажите, где мы можем найти Валерию. Или хотя бы пусть она мне позвонит, это важно. Очень.

— Боже мой, я не знаю где она!!! Я сутки просидела на телефоне, я обзвонила всех ее друзей, коллег, приятелей…любовников. Всех!

Я ей поверила. Поверила дрожащим рукам, затравленному, недоумевающему взгляду и полной растерянности. Нина действительно не знала, где искать Хорских. И если ее телефон поставили на прослушку (а при связях Туполева это, скорее всего, произошло легко и без проволочек), то теперь в этом уверены и следователь с милицией.

Нину оставят в покое.

— Очень жаль, — с искренней грустью сказала я, — очень жаль, что я не смогу помочь вашей племяннице.

Нина внезапно утерла слезы и села на табурет. До этого она была так напряжена, что не могла согнуть ноги в коленях, и стояла, опираясь задом на кухонную тумбу. Теперь она вдруг села, положила руки на стол и в упор посмотрела на меня.

Андрей прозорливо изображал глухонемую тихую мышь и в бабские разговоры не лез. Мужчины вообще тяжело воспринимают всяческого рода истерики и нервные всхлипы.

— Вы обещаете, что поможете Лерочке? — прямой вопрос и честный ответ:

— Я обещаю вам сделать все, что в моих силах. Я уверена, — вашу племянницу использовали, а теперь подставляют.

— Под убийство? — напряженно всматриваясь в мое лицо, спросила женщина.

— Могут и под убийство подвести, — немного уклончиво ответила я.

— Тогда это ложь. Она никого не убивала.

— Откуда такая уверенность? Вы что-то знаете, или это предположение из области психологии?

Нина покосилась на Андрея, и я чуть было не предложила ему смотаться на улицу. Проверить, не сняли ли колеса с его девятки. Но, так как решила быть честной с тетей Валерии, то в ответ на намекающий взгляд, сказала как можно доверительно:

— Одна, без помощи Андрея, я ничего не могу. Я ни черта не смыслю в розыскном деле, и Андрей моя единственная опора. Пожалуйста, доверьтесь нам обоим.

Нина все никак не могла решиться.

— А вам обязательно нужно докладывать милиции о нашем разговоре?

— В принципе, да. Дело идет о предумышленном убийстве…

— Боже! — выдохнула женщина в ужасе. — О предумышленном! Я так и знала, я так и знала, — запричитала она.