Николай Томан - Избранное. Компиляция. Книги 1-9

— А почему же вы не сообщили мне об этом разговоре? — вопросительно поднял брови Киреев.

— А что же тут было сообщать? — удивился Голубев. — Я считал своим долгом доложить вам лишь о вещах определенных, точных. Ну вот, например, о предполагаемой высадке парашютиста. Вы мне и так не очень пока доверяете, и я не хотел бы, чтобы хоть в чем-нибудь из сказанного мною можно было усомниться. А в этом случайно подслушанном разговоре все неопределенно: фамилии агентов я не знаю; они ли должны встретиться в кафе «Светлячок» — тоже неизвестно. Полагаю, впрочем, что все-таки они. И потом, где этот ресторан, в каком городе? Можно предположить, что в Москве, судя по Ленинградскому шоссе. Когда состоится встреча — опять неизвестно. Может быть, она уже и состоялась. Как видите, сплошной туман. На всякий случай я сообщил об этом в Берлине, а вам повторить просто не решился. К тому же я думал, что вы и сами знаете уже обо всем из протоколов моего допроса.

«Хитрит он или говорит правду? Все получается довольно правдоподобно», подумал майор.

— А вы узнали бы этих геленовцев, если бы вам с ними пришлось встретиться? — помолчав немного, спросил Киреев.

— Конечно, узнал бы! — энергично кивнул головой Голубев.

— Будем иметь это в виду, — почти равнодушным тоном заметил Киреев.

Вечером, доложив полковнику Никитину результаты своей встречи с Голубевым, Киреев заключил:

— Пока не могу раскусить его окончательно, товарищ полковник. Думаю, однако, что повозить его в кафе «Светлячок» следует. Возможно, он и укажет нам этих геленовских молодчиков. И, кто знает, может быть, они-то и окажутся посланцами за пленкой Иглицкого.

— А этот «Светлячок» далеко? — спросил Никитин.

— Далеко. Почти у самого метро «Сокол». Придется возить туда Голубева на машине.

— В пути хорошенько присматривайте за ним, — предупредил полковник.

— Это уж само собой, товарищ полковник.

— А как идут поиски на даче Иглицкого?

— По-прежнему безуспешно, хотя мы прощупали буквально каждую пылинку в доме и каждую былинку вокруг дома. Понять не могу, куда Иглицкий девал свой фотоаппарат! С собой, во всяком случае, не мог его забрать. Это исключено.

— Мне на память пришел один случай из дореволюционного прошлого моего отца — старого коммуниста! — оживленно проговорил вдруг Никитин. — Он мне рассказал как-то, что ему довелось однажды сидеть в тюрьме вместе с уголовниками. Целыми днями его соседи резались в «очко». Какие только меры не принимали надзиратели, чтобы отобрать у них карты, — все было напрасно. Обыски производились и днем, и ночью, и в присутствии арестантов, и в их отсутствие результат был один и тот же… И где, вы думаете, они их прятали?.. В карманах шинели то надзирателя, то одного из жандармов! Ловкость рук, понимаете ли! А тем, конечно, и в голову не приходило самих себя обыскивать… — Никитин весело рассмеялся и вдруг спросил: — Понимаете, к чему я рассказал вам это?

— Понимаю, товарищ полковник, — ответил Киреев. — Вы полагаете, что и фотоаппарат Иглицкого где-нибудь в таком месте, в котором нам и в голову не приходит искать его?

— Все может быть, Антон Иванович… — задумчиво проговорил Никитин и, походив немного по кабинету, добавил:-А не съездить ли и мне с вами на дачу Иглицкого?

Они выехали на дачу Счастливчика на следующий день ранним утром. Иглицкий снимал ее у некоего Лопухова, человека весьма занятого и почти никогда не бывавшего в своих загородных владениях.

День был ясный, солнечный. Все сверкало и ликовало вокруг, но это не радовало Никитина. Всю дорогу одолевали его тревожные мысли. Скосив глаза в сторону майора, сидевшего за рулем, он увидел хмурое, сосредоточенное лицо Киреева. Видимо, и он размышлял о чем-то не очень веселом.

— А вам не кажется, что мы придумали за Иглицкого такой ход, которого он не делал вовсе? — задумчиво спросил Никитин.

— Нет, не кажется, — не очень охотно ответил Киреев.

Никитин замолчал и стал внимательно вглядываться в веселый березовый лесок, в который они свернули с шоссейной дороги.

— После того как вы рассказали мне историю с картами уголовников, я уже не сомневаюсь, что Иглицкий проделал с нами точно такой же трюк, — снова заговорил майор.

Он вырулил машину по трудному участку дороги, поврежденной недавно прошедшими дождями, и продолжал:

— Иглицкий, конечно, спрятал свою пленку где-то тут, на даче Лопухова. А то, что пока никто из иностранных агентов не проявлял интереса к этой даче, ни о чем еще не говорит. Могут ведь пожаловать сюда и геленовские агенты, о которых сообщил нам Голубев. А может быть, они уже где-нибудь здесь поблизости…

Никитин не успел ответить, так как машина сделала резкий поворот и чуть не наскочила на дерево. Полковник больно ударился головой и увидел, что Киреев стремительно выскочил из машины, выхватив из кобуры пистолет. Осмотрев ближайшие кусты, майор вернулся на дорогу и приподнял лежавшую поперек проезжей части доску.

— Вот, полюбуйтесь, — обратился он к Никитину. — Видите, какие гвоздики? Такие проколы могли получить, что застряли бы тут надолго.

— Вы полагаете, что не случайно тут эта доска?

— Вне всяких сомнений!

— Но кому это нужно?.. — все еще удивлялся Никитин, внимательно рассматривая доску, утыканную гвоздями.

Доска была старая, потемневшая от времени, а гвозди совсем новые. Вбиты они были так часто, что не оставалось сомнений, с какой целью это сделано.

— Значит, кому-то понадобилось, — ответил Киреев. — Какой-то тип метнулся тут из-за дерева в кусты, как только я выскочил из машины. Похоже, что специально поджидал нас. Нужно будет немедленно выслать сюда наших людей, пусть прочешут хорошенько этот район.

— Очень странно все это, — покачал головой Никитин, — Только что кто-то намеревался «подковать» нашу «Победу», а вчера, как мне доложили утром, какой-то тип пытался угнать одну из наших машин из самого гаража. Случайность это или тут имеется какая-то связь?

…На даче Иглицкого все оказалось в порядке. Старший лейтенант, возглавлявший скрытую охрану порученного участка, доложил Никитину, что за время его дежурства не было замечено ничего подозрительного. Осмотр дачи тоже не дал никаких результатов.

В Москву контрразведчики возвращались молча. Неожиданное происшествие придало новое направление их мыслям, и они думали об этом всю дорогу.

А когда машина уже подъезжала к Москве, Никитин первый нарушил молчание:

— Если эта доска с гвоздями действительно предназначалась для нас, кому-то, значит, хорошо известны номера наших машин. Не поинтересоваться ли вам в связи с этим нашим гаражом, Антон Иванович?