Сергей Зверев - Акула в камуфляже

– Но как же так?! – возмущенно сказал Лайонс. – Мы собирались завести пластырь, откачать воду, взять яхту на буксир и увести ее в порт! Корыто, говорите? Знаете, мастер, каких денег стоит это корыто? И потом: этим спасательным рейдом командую я!

Верно, Лайонс командовал. Фридрих Роттенберг остался в Монтевидео. Вот он, как человек, отлично знающий море, вряд ли стал бы спорить с капитаном катера.

Существовал в этой ситуации еще один весьма важный аспект. С очень давних времен повелось, что капитан на своем судне – «первый после Бога», будь это судно хоть ржавой лоханкой с полутора матросами команды. Даже если на борту такой лоханки, когда она в море, каким-то чудом окажется король, президент могучей державы или еще какая очень важная персона, персона эта не должна оспаривать решений капитана! Таков морской закон, очень, кстати, разумный, ибо именно капитан отвечает за свое судно и команду перед Богом и людьми.

Тут в разговор, который становился все напряженнее, вмешался третий человек. Стоявший на мостике и молчавший до сей поры кореец Кай Чун Бань.

– Я тоже весьма заинтересован в том, чтобы в составе поисковой группы оказаться на борту яхты, – тихим бесцветным голосом произнес он. – Я бы очень хотел забрать наше навигационное оборудование. Приемо-передающую систему спутникового поиска, аккумулятор…

Английский язык Кай Чун Баня – разговор на мостике велся, естественно, на английском – был безукоризнен. Даже слишком – на фоне техасского тягучего выговора капитана и скороговорки Эдуарда Лайонса, столь характерной для жителей приозерного Детройта. У корейца оказалось поставлено чуть ли не оксфордское произношение, разве что чуть заметное специфическое подмяукиванье в конце фраз можно было уловить, если обладать изощренным слухом.

– Вот видите, мастер! – тут же поддержал корейца Лайонс. – А вы говорите: слишком опасно, невозможно… Как это так, невозможно? Сейчас ведь даже сильного шторма нет, разве я не прав? Вот видите: хотя бы оборудование с яхты снять желательно.

– Что они, из платины с бриллиантами, что ли, ваши система с аккумулятором? – гаркнул вконец обозлившийся капитан. – Жадность замучила? Так жадность – мать всех пороков. В данном конкретном случае она может привести всю нашу теплую компанию на холодное дно. Ага, именно так, я нисколько не преувеличиваю. Сами посмотрите, что творится, разуйте глаза! Тут не до материальных потерь! Не дай господь, сдохнет хоть на три минуты машина…

Словно подтверждая его слова, океан ударил в правую скулу катера тремя особенно крутыми волнами подряд. Фонтаны брызг и клочья грязноватой пены взлетели выше полубака, еще раз окатив капитана, Лайонса и корейца ледяным душем.

– Не в жадности дело, – невозмутимо, ничуть не изменившись в лице, ответил Кай Чун Бань, выслушав отповедь капитана. – Ведь мы не только спонсор гонки, но и фирма-производитель этой сложной техники! Все системы неожиданно засбоили и отключились, что стало одной из главных причин сегодняшнего печального положения вещей. Надо выяснить, почему это произошло. Чтобы в дальнейшем у других пользователей нашего оборудования, тех же яхтсменов, ничего подобного не повторялось…

Ощущалась в построении его фраз некоторая чуждость, оттенок неестественности, книжности, как бывает, когда человек думает на своем языке, а затем, как бы мысленно, переводит на иностранный, который знает в совершенстве.

Он повернулся к Лайонсу и посмотрел тому в глаза очень пристальным, жестким взглядом, который капитан катера заметить не мог. В глазах Кай Чун Баня читалось что-то вроде: «Выскажитесь более твердо. Покажите, кто здесь начальник. Настаивайте на своем решении, пусть оно сопряжено с риском. Мне необходимо снять с яхты оборудование, произведенное нашей фирмой. Поддержите мою позицию более определенно и однозначно».

– Так все же… – неуверенно промямлил полномочный представитель МОК. – Неужели ничего нельзя сделать для спасения яхты? И… э-э… продукции наших корейских друзей? Мы же сейчас подошли совсем близко!.. Нет, право, мастер, должен найтись какой-то выход! Будьте смелее! Вы должны учитывать мои пожелания и э-э… распоряжения. Вам за это деньги платят! И за риск, кстати, тоже.

Последний аргумент в этом бессмысленном споре окончательно взбеленил капитана, ангельским терпением и без того не отличавшегося. Ну что ты будешь делать с сухопутными пеньками, которые по дурости утопиться готовы и других за собой на грунт потянуть?! Получается, что пеньки его чуть ли не в трусости обвиняют?! Ну, сейчас он им покажет, какого цвета у осьминога задница!

Вот чего у осьминога, кстати сказать, нет, так это про себя упомянутой капитаном части тела. Но капитан привык мыслить образно, особенно пребывая в нешуточном гневе.

– Это я на берегу ваши распоряжения учитывать стану! – заорал он. – Если мы доберемся до берега, в чем я начинаю сомневаться. Впрочем, раз вы уж так настырны и храбры… Извольте, акулий хвост вам в глотку! Вы возьмете на себя всю полноту ответственности? Вы лично отдадите приказ о высадке на яхту штормгруппы? Только учтите, смельчак, за последний час барометр упал на десять миллиметров и продолжает падать. А ведь без того было 750 миллиметров. Понимаете, что это значит и чем пахнет? Я вам скажу: могилой. А с зюйда, посмотрите, три айсберга приближаются. Один уже крутанулся на наших глазах, что если и два других надумают? При таком волнении и ветре это запросто. Так что с приказом? Тогда я подумаю, глядишь, и подчинюсь.

Э-э, нетушки! Такой расклад мистера Лайонса категорически не устраивал. Одно дело пожелания, ценные руководящие указания и все прочее, столь милое сердцу чиновника, которым полномочный представитель МОК, по сути, и являлся, а вот прямой и недвусмысленный приказ – дело совсем другое. Ишь, капитан хитрец какой, хочет ловко устроиться! А если кто-то погибнет, что же, Лайонсу отвечать?

Чиновники, независимо от национальной принадлежности и конкретного рода деятельности, чем-то напоминают друг друга. Вот если бы комиссию создать или комитет да решить вопрос коллегиально, чтобы поделить ответственность на всех… Но чтобы так? Самому? Немедленно? Слуга покорный! Нет, Лайонс ни в коем случае не был трусом и перестраховщиком, вот только… На него же, в случае чего, всех собак понавешают! Мало, что ли, у него завистников и недоброжелателей в МОК? Да девать некуда.

Кроме того, полным невеждой и глупцом Эдуард Лайонс отнюдь не был, он прекрасно понимал, что предвещает столь резкое падение атмосферного давления. Приближается настоящий шторм, а торпедный катер не настолько надежная посудина, чтобы гарантированно с антарктическим штормом справиться. Да еще тройка айсбергов, как на грех… Этак правда можно тутошним рыбам на корм угодить.