Валерий Горшков - Поздняя исповедь

– Ну, а если круто повезет, даже сможем поприсутствовать на съемках! – оскалился Лобастый, до упора вдавливая педаль акселератора.

Сзади мерзко, глумливо захихикал, потирая потные ладони, Верзила.

Со стороны застывшие у алтаря Троицкого храма молодожены смотрелись как пара клоунов в цирке. Толстый и Тонкий. Это сравнение сразу пришло на ум Тихому, едва он увидел брачующихся, и несколько его позабавило, на минуту вырвав из плена прочно засевших в голове неприятных мыслей. Действительно, разменявший пятый десяток, низкорослый и очень упитанный Пузырь, которому как нельзя более соответствовало его погоняло, и совсем еще юная, высокая, очень худая и плоскогрудая невеста выглядели рядом друг с другом на редкость смешно. Как ожившая карикатура на тему «Неравный брак».

– И где он ее, такую прозрачную, только откопал? – словно по заказу, как раз в эту минуту прорвавшись через церковные песнопения, послышался сбоку, из толпы приглашенных, надменный басок.

Тихий повернулся и с интересом посмотрел на стоявшего у колонны крепкого, атлетического сложения красивого мужика, который с презрительной ухмылкой глядел поверх голов и зажженных свечей на неумело прикладывавшихся к подставленной священником иконе новобрачных. Судя по внешнему виду – видневшейся из-под воротника тонкой белоснежной рубашки «голде», демонстративно засунутым в карманы брюк рукам и специфическому взгляду, – этот здоровяк, как и все присутствующие, наверняка принадлежал к питерской братве. А точнее, к ее верхушке. Рядовых быков на свадьбу авторитета если и пускают, то лишь в качестве охраны.

У этого же была своя свита – тройка шкафов, даже в полумраке храма не снимавших квадратные темные очки. Но, как ни странно, Степаныч видел атлета впервые. Наверное, кто-то из новых, не так давно приподнявшихся и занявших ступеньку уровнем выше боевиков, подумал Тихий. Надо же, не боится бросаться такими словами, когда вокруг немерено братков из окружения Пузыря…

– Так они с самого ее детства знакомы, – проявил редкую для своего статуса осведомленность один из телохранителей атлета. – Это его двоюродная сестра, прикинь!

– Ни хрена себе, – фальшиво удивился здоровяк и, словно культурист на подиуме, поиграл проступавшими под огромного размера пиджаком грудными мышцами. – Это же грех, кровосмешение!

– У католиков трахаться с кузинами всегда было можно, – вставил другой охранник. – Западлом не считается.

– Так это у католиков, а Пузырь-то православный… Во, дожили, туши свет! – не унимался амбал, не приглушая голоса.

Как и предполагал Тихий, сразу с десяток братков из сгрудившейся в храме толпы, резко оглянувшись, злобно зыркнули на бесцеремонно обсуждавшего молодоженов бугая. Ага, засуетились. Ну что, орлы, выйти предложите балаболу на свежий воздух или как?!

Внимательно следившему за назревающим эксцессом, разом позабывшему свои тяжкие проблемы Тихому было любопытно, чем вся эта стремная пикировка закончится. Атлет со товарищи, будучи в явном численном меньшинстве, открыто нарывался, без тени страха с ухмылкой наблюдая за ответной реакцией пузыревских братков.

Но что больше всего поразило Тихого, так это бессильная злоба на лицах не сделавших даже малейшей попытки осадить незнакомца гатчинских! Что за чудо такое?! Уж не новый ли это воровской смотрящий вместо Вишни?! С такой физиономией? Бред.

– Слушай, ты случайно не знаешь, от какой семьи тот качок? – осведомился Тихий, оглянувшись на молча стоявшего сзади бодигарда Виталия, и удивленно приподнял седые брови. – Вон там, у колонны. Со свитой.

– А-а, этот… – протянул телохранитель, тоже, как и многие присутствующие, следивший за наглыми громилами. – Семья у него известная. Менты. Старший лейтенант из ОМОНа, а с ним его бойцы. Дмитрий Томанцев. Младший из братьев. Старшой опером в главке, на Литейном, на особо шумных делах специализируется. Недавно, говорят, майора получил. За разгром секты сатанистов.

– Значит, мусора пожаловали, – хмыкнул Тихий, брезгливо скривив бледные старческие губы. – Наглости набрались, в цивильном прикиде на венчание уважаемого человека припереться да еще язык свой поганый распускать. Раньше все больше из машины на пленку снимали, а сейчас вот как… Совсем, суки, оборзели после того, как народ президента-гэбэшника выбрал! Думают, теперь их ментовское время пришло…

– Вход в храм открыт для всех, – с непонятной иронией сказал Виталий. – И для ментов в том числе.

– Мое почтение, Олег Степаныч, – кто-то вполголоса окликнул Тихого, и патриарх увидел подошедшего к нему в сопровождении двух быков опоздавшего к началу церемонии Александра Петровича Мальцева.

На ловца и зверь бежит, сжав челюсти и изобразив на лице улыбку, подумал Тихий. Вслух же проговорил нейтральным тоном:

– Здравствуй, Саша. Как живешь?

– Не жалуюсь, – с достоинством сказал Мальцев. И вдруг, чего совсем не ожидал Тихий, сразу рванул с места в карьер: – Я слышал, у тебя неприятности случились. Товар на несколько «лимонов» увели, людей невинных положили. Беспредел…

– От кого слышал?! – вмиг подобрался Степаныч, уже совсем другими глазами взглянув на надменно застывшего рядом хозяина Новгородского Быка. О трагедии у Старого Изборска знало всего несколько доверенных людей Тихого и… те мокрушники, которые перехватили контрабандные фуры. В утечку информации старик не верил. Значит, фиксатый все-таки действовал по его, Мальцева, команде. Как, однако, быстро правда выяснилась. Вот гнида!

– Такая горячая информация распространяется быстро, Тихий, – процедил Мальцев и, как показалось закипающему от негодования патриарху, добавил с издевкой: – И как, уже нашел обидчиков, Олег Степаныч?

– Нашел, Саша, нашел, – с трудом держа себя в руках, сухо бросил Тихий. – Тем, кто этот кидок заказал и кто исполнил, серьезный ответ по понятиям держать придется! – по-змеиному прошипел старик, глядя в улыбающиеся глаза Мальцева, и кулаки его непроизвольно сжались.

– Ну, желаю удачи, – кивнул уже на ходу нисколько не изменившийся лицом Мальцев. Нагловатая, с черной короткой бородкой рожа авторитета осталась столь же равнодушной и непроницаемой, какой была до начала диалога. Уходя, Мальцев окинул взглядом патриарха питерского криминала и тихо, будто самому себе, добавил:

– Каждой сявке и каждому прыщу на жопе нужно знать свое место у параши. И не зариться на кусок, который он не в состоянии проглотить. Если вдруг надумаешь воевать, Степаныч, мой прямой номер в твоем распоряжении. Гвардия у тебя, я знаю, хоть и бесстрашная, но не слишком многочисленная…

Под торжественно зазвучавшие слова священника: «Венчается раб божий Борис рабе божией…», эхом отражавшиеся от сводов храма, авторитет одного из двух самых влиятельных преступных сообществ Северной столицы в сопровождении пары быков гордо прошествовал вперед, на ходу протягивая руку знакомым из ближайшего окружения Пузыря…