Михаил Серегин - Притон невинностей

– Ну что, говоришь, не успела домой удрать? – шутливым тоном проговорил Резник. – Вот сейчас ты в этом и раскаешься.

Марина улыбнулась и медленно покачала головой.

– Сомневаешься? – продолжал резвиться Петр Алексеевич, приблизившись к ней вплотную и положив обе руки ей на плечи.

– Я не раскаюсь, – произнесла Марина, продолжая улыбаться. Она уже давно заметила, что если улыбаешься, то голос звучит очень мило. Мужикам это нравится.

Резник тоже улыбнулся. Его руки скользнули по плечам Марины и задержались на ее груди.

Марина вздохнула, как бы трепетно или судорожно, словно нахлынувшая горячей волной страсть переполнила ее – поработай хотя бы с годик в этом бизнесе – и не такой еще ерунде научишься, – и прижалась к Резнику, спрятав голову на его груди.

Маринины руки в это время не висели плетьми и не ползали дурацки по мужской спине, а целенаправленно опустились к «молнии» брюк Резника. Сложив ладони горстью, Марина принялась, постепенно усиливая нажим, массировать снизу вверх именно то, что было нужно.

Петр Алексеевич запыхтел и засопел, Марина расстегнула ему «молнию», ее правая лодонь начала медленно вползать в брюки.

Тут главное все сделать с умом. Эти мужики часто сами не понимают, что им нужно и как им хочется. Откровенно продиктовать свою волю – значит обидеть этих кретинов и не получить от них потом никакой благодарности. А если буквально последовать их дурацким желаниям – значит оставить их неудовлетворенными и опять ничего самой не получить.

Марина имела собственную методику, которую уже удачно опробовала в минувший вечер с Резником, и сейчас собиралась повторить ее, но с некоторыми изменениями – ни в коем случае нельзя быть однообразной. Это очень существенная опасность, подстерегающая профессионалов.

Хотя что может быть нового в этом принципиально не новом деле?

Марина, поработав пальчиками, уже решила, что пора, но тут зазвонил телефон, стоявший на столе.

Петр Алексеевич вздрогнул и, похлопав Марину ладонью по спине, отступил на шаг.

– Сейчас, Мариночка, айн момент, – извиняющимся голосом произнес он, словно это Марине было невтерпеж, и, быстро проведя ладонью по Марининому животу, отошел от нее и схватил трубку.

– Да, – отрывисто произнес он, – да, я. Что? Попробуй еще раз, Оля, он у себя… Вот как… Хорошо, я сейчас зайду к нему и попрошу перезвонить. Возможно, что-то с аппаратом… да, договорились.

Резник положил трубку на место и шепотом выругался.

– Это Ольга, жена нашего Дмитрия Ивановича. Не может она дозвониться до мужа, а ей это очень нужно, – пояснил он Марине, – как будто они редко видятся, черт их подери. Сейчас разрулим, ты только не расстраивайся, все будет о'кейно.

А Марина не думала расстраиваться.

Резник кашлянул, с сожалением посмотрел на кончик рубашки, выглядывающий у него из расстегнутого гульфика, заправил его, застегнулся, одернул пиджак и почти военным строевым шагом направился к двери. Откашлявшись, он открыл ее и вышел.

Марина слышала, как он шел по коридору к кабинету директора. Она достала из своей сумочки сигареты и, закурив, села в одно из кресел.

Девушка была совершенно спокойна, но когда ей нужно будет продолжить свою работу – а иначе она и не думала про дела с Резником, – Петр Алексеевич должен быть уверен, что она завелась по-настоящему.

За все время работы в клубе «Троянский конь» Марина ни разу не слышала, чтобы девчонки оставались с Резником еще и на утро. Но, сказать по правде, она сама по утрам здесь и не бывала. Хотя ее близкие подруги, Оксана и в особенности Надя, бывшая одноклассница, тоже отработавшие несколько раз под Резником, ничего про утро и не говорили. А могли бы.

Марина решила обязательно сегодня же выяснить этот вопрос.

Каждый день, глядя на себя в зеркало, оценивая и лицо и фигуру, Марина была почти убеждена, что по внешним данным она хоть немного, но превосходила средний уровень женских данных.

Однако глубоко в ней засевшее еще со школьных времен и тщательно скрываемое сомнение в своей привлекательности для мужчин заставляло Марину снова и снова находить ему опровержения.

Вот и сейчас, вспоминая события, прошедшие после вчерашнего вечера, старалась убедить себя в том, что произвела на Петра Алексеевича не просто хорошее впечатление, а весьма хорошее.

Без такого самокодирования Марине жить на свете было бы трудно.

Сидя в кресле и потягивая сигарету, Марина прислушивалась к шагам Резника. Она услыхала, как он, подергав ручку двери кабинета директора, постучал и громко позвал:

– Диман, открой на минуту!

Подождав ответ и ничего не услышав, Резник постучал еще раз.

– Дима, Дмитрий Иванович! Это Петя. Открой, пожалуйста, дело есть! – настойчиво и громко произнес он.

Подергав еще несколько раз ручку двери, Резник круто развернулся и побежал по коридору в зал.

– Коля! – крикнул он бармену. – А где у тебя запасные ключи от кабинетов? Давай-ка сюда от директорского!

В зале что-то громыхнуло – наверное, Николай уронил очередную тарелку со своей едой. Затем Резник, позвякивая связкой ключей и тяжело топая, прошел по коридору в обратном направлении.

На всякий случай – мало ли что могло произойти с другом Димой – он еще раз постучал в дверь и, убедившись, что на его стуки реагировать не желают, громко произнес:

– Дима, короче, я отпираю замок!

Резник вставил ключ и повернул его два раза в замке. Открыв дверь, он заглянул в кабинет.

И тут Марина услышала не крик его, а истошный рев.

Не более полминуты провел Петр Алексеевич в кабинете директора и выскочил оттуда так же стремительно, как и вбежал.

Он пулей влетел в свой кабинет и, в два прыжка оказавшись у стола, схватил трубку телефона.

Набрав две цифры, он вдруг замер и, хмуро глянув на Марину, бросил ей:

– Вали отсюда, мухой!

Марина недоуменно подняла на него глаза.

– Во-он! – проорал Резник, и она, вскочив с кресла, только и успела, что испуганно сдернуть со стола свою сумочку и выскочить в коридор.

– Дверь закрой, дура! – крикнул ей вслед Резник, и Марина, толкнув дверь так, что она, ударившись, оглушительно грохнула, перепугалась еще больше.

Что там говорил Резник по телефону и вообще кому звонил, Марина уже не слышала. Прижав сумочку к груди, она в совершенно обалдевшем состоянии постояла перед дверью, а потом тихо подкралась к директорскому кабинету и заглянула в него.

Держась за руки, словно довольные дети, обработанные лохи спешили вдоль ряда лотков к выходу с рынка. Если пять минут назад эти лохи боялись, что их обманут при обмене, то сейчас они уже опасались карманников.

Кино, да и только.

Облегчить их мог только какой-нибудь залетный щипач, а местные уже и так знали, что этих лопухов уже обул Арам с бригадой и ловить там больше нечего.