Виктория Дьякова - «Тигр» охотится ночью

– Они что, связаны? Прикованы? – спросила она Роджерса.

– Я думаю, просто запуганы, – хмуро ответил тот.

Когда пулеметная очередь с вертолета приблизилась к мирным жителям на расстояние пятидесяти футов, стало ясно, что никуда они не побегут. Получая «свою» пулю, каждый лишь вскидывал руки и, словно кружась на месте, плавно опускался на землю… А огонь с вертолета все продолжался, и Наталье показалось, что до того момента, как снайпер был наконец «открыт», прошло очень много времени.

– Есть! – крикнул бортстрелок.

Наталья снова посмотрела в окно: пулеметный ствол свесился вниз, снайпер-пулеметчик недвижно распластался на земле, окруженный мертвыми телами мирных жителей числом не менее дюжины.

Наталья скорбно опустила голову. Она молчала. Впрочем, молчали и все остальные – говорить никому не хотелось. Но потом снизу снова раздались выстрелы. Причем на сей раз уже не одиночные, а залпово-шквальные.

«Слики» сбросили скорость – это означало, что пришел черед действовать «ганшипам». «Ганшипами» называли те же вертолеты «Хьюи» модели В, просто они летали чуть медленнее, имели более надежную защиту и, кроме того, были оснащены тяжелым вооружением. Мелькнули белые вспышки ракет, за ними заструились такие же белые полосы дыма. Заработали тяжелые пулеметы. От взрывов снарядов вверх взметнулись крупные комья земли. Со «сликов» открыли дополнительный огонь – из бортовых пулеметов.

Спустя мгновение снова загрохотал пулемет и в их вертолете. Десантники стреляли из винтовок просто через открытую дверь. Трассеры чертили воздух. Снизу доносились стоны и крики: вьетконговцы сгоняли на верную смерть очередную толпу мирных жителей – на этот раз босоногих чумазых ребятишек, бежавших за ручку с мамами. Больше Наталья уже не смогла заставить себя смотреть вниз. Она знала, что после работы «ганшипов» в живых, скорее всего, не останется никого…

– Они поступают так всегда! – прокричал ей в ухо Роджерс. – Сгонят целую деревню женщин и детей и заставляют их стоять, а сами прячутся за ними. И тогда выбора у нас два: либо крошить ребятишек, либо позволить вьетконговцам подбить все наши вертолеты…

Миновав долину, начали долгий заход на посадку. Деревень в поле зрения уже не было. Растительность виднелась скупая – трава, редкие деревья да сухие рисовые поля.

– Герцоги, начинай боевой! – услышала Наталья голос пилота.

Вперед снова выдвинулись «ганшипы». С помощью пулеметов и ракет они стали «зачищать» окрестности, готовя таким образом зону для высадки и избавляясь от возможной засады. Снова вокруг замельтешили белые дымовые полосы.

Наконец первое звено долетело до дальнего конца выбранной для посадки площадки, и треск пулеметов, бивших по окружавшим ее кустам, несколько ослабел. Когда «зачистка» была полностью завершена, вертолеты один за другим начали опускаться на траву.

– Они в перелеске! – крикнул вдруг Роджерс.

Наталья посмотрела вниз, но не увидела ни одного вьетконговца – за окном мелькали лишь вспышки от выстрелов.

Едва вертолеты коснулись полозьями земли, десантники один за другим выскочили из машин и побежали к краю площадки. Началась яростная перестрелка с засевшим в перелеске противником. Потом разом все стихло.

– Ушли, – устало сообщил Роджерс Наталье, вернувшись. – Хотя и близко подобрались…

Подвели итоги: за время перелета к лагерю двенадцать машин было повреждено и три – сбито. Погибли два пилота и два стрелка.

Лагерь располагался в зоне Лима. За несколько месяцев пребывания здесь это место – усеянная сухими рисовыми полями большая равнина и проходившая неподалеку от нее дорога – стало Наталье уже хорошо знакомым.

Как только раненых выгрузили из вертолетов, «ганшипы», для порядка покружив над полем, улетели. Видимо, «поддерживать» другую группу.

Где-то за перевалом начинались влажные рисовые поля, тянувшиеся на протяжении нескольких миль на восток. Наблюдая, как вынесенных из вертолетов раненых транспортируют в джип для последующей доставки в госпиталь, Наталья заметила шедшего по дороге старика. Перед ним медленно и лениво тянулась цепочка буйволов, на которых восседали ребятишки. Видимо, возвращались с работы. Увидев вертолеты, старик остановился. Потом приблизился к Наталье и сказал:

– Бонжур, мадам. – На его изрезанном морщинами лице обозначилось некое подобие улыбки.

– Бонжур, – ответила Наталья, быстро оглядев его.

Ничего особенного: узловатые руки, покрытые язвами босые ступни, черная рубашка, набедренная повязка… Обычный старик.

– Я рад, что вы вернулись, – улыбнулся он как можно шире.

Наталья поняла, что старик принял их за французов, которые десять лет назад проиграли вьетконговцам в этих же местах крупное сражение.

– Вы воевали? – спросила она его.

– Я был в ваших частях, – кивнул он. (Наталья знала, что на стороне французов выступило тогда много местных жителей, поэтому не удивилась его ответу.) Старик меж тем тоже задал вопрос: – Вы разобьете северных коммунистов?

– Постараемся.

– Хо Ши Мин…

– В чем дело? – подошел капитан Роджерс. – Ну-ка живо убирайся отсюда! – прикрикнул он на деда.

– Зачем ты так, Том? – укоризненно взглянула на него Наталья. – Он сказал, что сражался на стороне французов.

– Вы слишком добры и наивны, док, – Том больно сжал ее локоть. – Здесь никому нельзя верить. Никому! Вьетконговцы далеко не такие безобидные, какими кажутся на первый взгляд. Этот дед запросто может оказаться разведчиком ВК.

Наталья оглянулась: старик уже снова брел по пыльной дороге, устало подгоняя буйволов.

– Тебе виднее, кэп. – Наталья высвободила руку и расстегнула воротник. – Уф, душно!.. Я и впрямь мало что понимаю в этой странной войне.

– А кто понимает? – угрюмо усмехнулся Роджерс. – Думаю, никто. Даже наши генералы ни черта не понимают, только делают умный вид. Но мы уже так увязли, что неизвестно, как выбираться будем… Ты отвезешь раненых и назад, я надеюсь? – Он посмотрел ей в глаза. – Я распоряжусь, чтобы для тебя оставили обед.

– Лучше ужин, – вздохнула Наталья. – Я же их не просто отвезу, мне их еще и прооперировать придется. Так что вернусь к вечеру, не раньше.

– Хорошо. Ужин так ужин. В любом случае я буду тебя ждать.

– Ты что-то хотел рассказать мне.

– Вечером расскажу. Сейчас не до разговоров, сама видишь. Кстати, док, на ужин у нас то же самое, что и на обед. Пайки и кофе. Еще и сигареты, правда, но ты не куришь.

– Меня устраивает, – она поцеловала его в колючую от щетины щеку.

– К тому времени, как ты вернешься, я побреюсь, – пообещал он.

– Меня устраивает, – повторила Наталья и улыбнулась.

– Представляешь, док, я узнал, что раньше на этом месте было старое вьетнамское кладбище. – Роджерс наклонился, покопался в ящике с пайка́ми, извлек пачку галет, протянул Наталье. Иронично усмехнулся: – Но ты не думай, это еще не все. Мы богатые.