Игорь Стенин - Караван

– Нашёл общий язык? – подводя итог, прервал разговорившегося прапорщика лейтенант.

– Нашёл, – откликнулся прапорщик. – Как говорится в святом писании – в начале было слово.

– Да, – согласился лейтенант. – Какое оно красивое и цветастое. Ласкает слух. Жаль, что чужое.

– Старик говорит на дари – языке придворных, – пожал плечами прапорщик.

– Афганистан – страна баев и ручного рабского труда, – заметил Дёмин, пристально смотря на старца. – Откуда здесь взяться такому чуду?

– Здесь долгое время правила королевская династия, командир. Это её заслуга.

– Твоими бы устами да мёд пить, прапорщик. Заговорил тебя дед. Встряхнись, приди в себя. Кто эти люди?

– Виноват, – спохватился прапорщик. – Это беженцы. Семья – отец, сын и дочь. Переходили границу с нашим караваном. Отстали по пути.

– Зачем они здесь?

– Хотят попасть в Кабул. Отец – ремесленник, знатный кузнец. Имеет виды открыть своё дело в столице.

– Что в мешках? Кузнечное оборудование?

Прапорщик задал вопрос кузнецу и вслед за ним начал отвечать.

– Мука, сухофрукты… Что? А, половина груза – это наш бакшиш, подарок, командир.

Внезапно из темноты послышался шорох. Раздалось недовольное блеяние. На тропе показался Куманёв, ведущий за собой упирающуюся козу.

– Они хотят знать, что с ними будет, – отвлёк лейтенанта от занимательного зрелища прапорщик.

– Они догадываются кто мы? – спросил Дёмин.

– Думаю, нет.

– Обещай им общий ночлег, наше гостеприимство и радушие. А дальше – видно будет.

Сын и дочь молча и внимательно выслушали отца. Кузнец Сулейман поведал сорокалетнему Касыму и семнадцатилетней Мадине, что всё худшее позади. Всевышний проявил заботу о них. Добрые люди, лишь с виду кажущиеся разбойниками, будут сопровождать и охранять их на дальнейшем пути. Дети приняли отцовские слова на веру. Препровождённые с караванной тропы на дно каменной впадины, они постарались расстаться со всеми страхами и занялись своими походными обязанностями. Лошади были разовьючены, накормлены, напоены, спутаны с козой. Вязанка хвороста дала жизнь костру. В казане, подвешенным над огнём, начала готовиться кукурузная каша. Трое путников, сев вокруг костра, приняли смиренный вид и положились на волю Всевышнего.

Лунный свет, озаряя ночное затишье, струился сверху. Языки пламени, взмывая ввысь, тянулись ему навстречу. Смотря в огонь, лейтенант мучился поисками истины. Кто перед ним – контра, её приспешники или вправду невинные мирные люди? Мельком он бросал взгляды на Сулеймана и Касыма, дольше задерживался на дочери в парандже. Неверный свет костра и луны, отражаясь от трёх скитальцев, говорил: всё возможно.

– Почему они сбежали с родины? – спросил он у прапорщика.

Архимед перевёл вопрос Сулейману. Старец ответил.

– Не надо, – отмахнулся лейтенант от перевода. – Я знаю ответ. Искали лучшей доли. А сейчас, когда Апрельская революция дала свои плоды, жизнь налаживается, они тут как тут. Готовы пользоваться всеми благами. Кузнец Сулейман и сыновья.

– Под паранджой женщина, командир, – вмешался прапорщик. – Я ручаюсь.

Лейтенант не обратил внимания на замечание.

– Я не знаю, кто ты, дядя, – сказал он Сулейману. – Свой ты или чужой. Но я душой чувствую – надо нам провести эту ночь здесь рядом с тобой. Утро вечера мудренее.

Кузнец внимательно выслушал лейтенанта. Лицо его отразило сопереживание. Казалось, и ему тоже не требовалось перевода. Произнеся вслух несколько слов, он умылся ладонями.

– Солнце полой халата не закроешь, – дублируя, сказал прапорщик.

Лейтенант пристально уставился на старца. Кузнец выдержал его взгляд.

– Мы поняли друг друга, – закончил разговор лейтенант. – Архимед!

– Я!

– Сегодня голод важнее каши. Береги себя. Смотри в оба.

Предрассветный час. Тишина. Мир торжествует на посту. Мгла рассеивается. Уходят прочь вчерашние события, страхи и тревоги. Беспокойство уступает место покою.

Крик вырвал его из тьмы. Сон исчез. Он открыл глаза. Распятый на камнях – навстречу взмаху кинжала. Удар нёсся прямо в сердце, считываясь по кадрам – неимоверно длинной и замедленной реальностью. Кинжал был близок, рассекая воздух, он жаждал встречи с плотью и не было ему преград, но в последний момент Олег успел сгруппироваться, принять позу зародыша и защитить сердце. Удар пришёлся в щит. Колени встретили запястье, пальцы разжались, клинок выпал из руки. Спасаясь, Олег покатился прочь.

Погоня в считанные мгновения настигла его. Звериной силой обрушилась сверху. Положила на лопатки и, одолевая, начала душить. Сопротивляясь, он попытался сбросить её. Увы – единственные помощники в этой позиции – ноги, махающие в воздухе подобно крыльям ветряной мельницы, были бессильны. Душитель находился слишком низко. Хрипя, Олег выгнулся дугой, собрался и использовал последнюю уловку приговорённого. Плевок. Реакция приподняла душителя. И ноги не подвели. Мах. Смыкаясь перед врагом, они отжали его назад вместе с захватом. Места поменялись. Теперь Олег находился в седле. Не стоило испытывать судьбу и тянуть время. И рядовой поспешил одержать победу над своим противником без удушения, одним движением, быстро и решительно, как учили – переломом шейных позвонков.

Со стороны впадины донеслась стрельба.

Подъём. Бег.

– Свешников!

Олег очнулся. Он стоял посреди места ночёвки. Дух жестокого побоища витал вокруг. У догорающего костра лежали трупы четырёх душманов. Архимед, склонясь, быстро и сноровисто обыскивал каждого. Сверху над противоположным краем впадины, фиксируя всё напряжённым взглядом сквозь автоматный прицел, маячил Куманёв. Сулейман, Касым и Мадина, обнявшись, жались к лошадям. Лейтенант стоял перед ним.

– Заснул на посту, Свешников? – спросил командир. Лицо его было бесстрастно. Глаза горели.

– Виноват, – ответил Олег.

– Гм… Виноват. А в чём ещё твоя вина?

– Кричу во сне, – потупился солдат.

Лейтенант поднял глаза в небо.

– Крик крику рознь. Однажды гуси своим криком спасли Рим. История повторяется. Ты закричал вовремя, рядовой.

Они шли без передышки несколько часов. Когда солнце разогрело воздух так, что от дыхания стало горячо в горле, лейтенант дал знак остановиться. Лошади, коза, четверо вооружённых и трое гражданских застыли на месте. Позади была дорога на Кабул. Впереди – песчаные холмы. Вестники огнедышащей пустыни.

Сулейман и прапорщик затеяли разговор между собой. Оба были оживлены и многословны. Спустя несколько минут прапорщик поспешил донести до лейтенанта суть диалога.

– Старик говорит, слышал дрожь земли ночью. Как будто с гор движется железная лавина.

– И что теперь? – хмуро отозвался лейтенант. – Ему это приснилось. Какое нам до этого дело? Почему нас это должно волновать?