Александр Тамоников - Майор, который мечтал убить

Взяв восемь тысяч, Павел поднялся к мастеру.

– Ну, как работа? – сразу спросил тот, открывая дверь.

– Отлично. Спасибо, вот деньги, возьмите!

Он протянул Скрябину восемь тысяч, но сосед неожиданно отказался:

– Как же я с тебя, бывшего офицера, деньги возьму? Ты же не просил оплату за то, что воевал?

– Я делал свою работу.

– Вот и я тоже, так что никто никому ничего не должен. Пользуйся ванной, душем, не беспокойся, что где-то прорвет. Не прорвет и не протечет.

– Спасибо, Григорий Васильевич.

– Может, зайдешь, выпьем? У меня бутылочка припасена.

Одинцов бы выпил, но он еще должен был зайти к Надежде и помнил ее условие – без запаха.

– Благодарю, Григорий Васильевич. Сейчас, честное слово, не могу. Давайте как-нибудь позже.

– Что ж, насильно мил не будешь, – вздохнул сантехник. – Жаль, жену хотел помянуть.

– Так помяните, никто вам не мешает.

– Да не пью я один, Паша. Вот такая дурная привычка. А позвать некого. Ну, ладно, вижу, спешишь. Ступай. Время будет, заходи, посидим. Я вечером всегда дома.

– Зайду, Григорий Васильевич, обязательно зайду. До свидания.

– Давай, Паш.

Одинцов спустился к шестой квартире.

Соседка открыла дверь не сразу.

– А?! Это вы? Не пунктуальны, обещали в шесть, а сейчас, – посмотрела она на миниатюрные часики, – двадцать минут седьмого.

– Прошу прощения, на кладбище задержался.

– Проходите. Ничего, если на кухню? А то Колька в кои веки за уроки только сел.

– На кухню так на кухню.

– Присаживайтесь. Если курите, то… курите, – выставила Надежда пепельницу. – Выпить не предлагаю. Во-первых, не держу дома спиртного, во-вторых, не терплю пьющих мужчин.

– Это я уже понял.

Он присел на стул, закурил.

– Так что значит проверка, которую вы хотите мне устроить? Надеюсь, это будет не полиграф?

– Нет. Скажите, вы вчера вечером были в сквере?

– Да. Прогулялся перед сном, а что?

– Там же и Кольку встретили, так?

– Допустим.

– Не допустим, а встретили. И защитили его от хулиганов.

– Ну, это сильно сказано – защитил, просто увел из плохой компании. А что, вас что-то в этом не устраивает?

– Да нет, напротив, я благодарна вам. Колька мне все рассказал, если бы не вы, его избили бы.

– Это, Надежда Владимировна, дело прошлое. Ничего особенного я не сделал, так что и обсуждать нечего. Главное, чтобы Николай понял, улица к добру не приводит.

– По себе знаете?

– И по себе тоже. Но мы, насколько помню, должны обсуждать вопрос по ремонту?

– Я попросила рабочих, что ремонтируют нашу больницу, побелить потолок и посмотреть проводку. Обещали помочь за бутылку водки. Так что вопрос решен.

– Уверены, что эти рабочие сделают ремонт как надо?

– У нас их работой довольны.

– Я видел ванную. Побелить потолок, конечно, не проблема, но, пусть немного, пострадали и стены? Вода могла попасть под плитку, а это значит, что скоро она начнет отлетать.

– Предлагаете поменять плитку?

– Да.

– Но это дорого.

– У меня есть деньги. Так что нанимайте нормальных ремонтников и пусть делают ванную полностью, а надо, и туалет. Я все оплачу.

– Вы не похожи на богатого человека, – улыбнулась Надежда.

– Повторяю, я все оплачу.

– Хорошо. Глупо отказываться от такого предложения. Чаю хотите?

– Лучше кофе, без сахара и покрепче.

– У меня растворимый.

– А я и не претендую на то, чтобы вы сварили кофе.

– Тогда подождите, пойду проверю Кольку. Он ведь может как взяться за уроки, так и бросить их. Чайник сами включите?

– Конечно. И кофе заварю, и чай, скажите только, где все стоит.

– А потом и чашки помоете? – с легкой ехидцей посмотрела Надежда на Одинцова.

– Запросто! Могу и полы. Даже постирать что-нибудь.

– Пожалуйста, включите только чайник, – выходя, бросила она на ходу.

– Как скажете!

Вскоре Надежда вернулась, успев переодеться в халатик. Заварила чай, кофе, выставила чашки на стол.

– Печенье?

– Нет, спасибо.

– Один вопрос, Павел Алексеевич, позвольте?

– Сколько угодно.

– Почему вы живете один?

– Добавьте еще, как одинокий волк.

– А разве это не так?

– Нет! Вам соседи не рассказывали историю моей семьи?

– Лишь то, что вы когда-то, в девяностых, воевали на Кавказе, тогда же от вас ушла жена, а потом умерла мама.

– Странно, скудная информация.

– Поэтому и спрашиваю. Когда мужчина уходит из семьи, это еще понять можно, встретил другую, помоложе, не сложились интимные отношения, в результате появились любовницы, одна из которых смогла привлечь и увести мужчину, да мало ли еще причин? Но вот женщина бросает мужа гораздо реже. Только тогда, когда уже не в силах больше жить с ним. Не все, конечно, но многие женщины стараются сохранить семьи, в том числе и из-за ребенка. Как бы ни сложилась жизнь, а дети остаются с матерью. Согласна, не всегда. Но каждое правило, как нас учили, имеет исключение…

– Которые подтверждают эти правила, – прервал Надежду Павел.

– Вот именно. Так почему вы один?

– Вы же сами ответили на свой вопрос. По-вашему, женщина уходит от мужчины только тогда, когда больше не в силах жить с ним. Значит, моя супруга не могла больше жить со мной.

– Вы не походите на тирана, я не могу себе представить, чтобы вы подняли руку на женщину. Хотя бы из-за примера с сыном.

– А как насчет сексуальной несовместимости?

– Тогда, получается, ваша бывшая супруга нашла подходящего для секса мужчину? И в этом причина развода?

– Зачем вам все это?

– Хочу понять, что вы за человек. Все же соседи.

– Я отвечу на ваш вопрос, при условии, что и вы расскажете, почему сами остались одна с сыном, договорились?

– Хорошо, – утвердительно кивнула Надежда. – Слушаю вас.

– Моя история, возможно, и необычна, но проста. Окончив военное училище, я женился. На студентке университета, Галине. Первый офицерский выпуск, сразу же после училища был, наверное, самым счастливым месяцем в моей жизни. Казалось, так будет продолжаться всегда. Мать не была в восторге от моего выбора, но кто в двадцать два года слушает родителей? Я окончил училище в 1995 году, а тогда, если помните, вовсю шла война на Кавказе. Меня отправили туда. Но даже если бы и в другое место, в спокойный гарнизон, Галина не смогла бы поехать со мной. Ей надо было окончить учебу в университете. Мне же на Кавказе пришлось с первых дней окунуться в реальные, жестокие боевые будни. Поначалу везло, как-то удавалось выживать в таких условиях, когда шансов выжить было очень мало. Но всякому везению рано или поздно приходит конец. Однажды в бою я был тяжело ранен, меня в бессознательном состоянии взяли в плен. Весь мой взвод был уничтожен, и только нескольким парням удалось прорваться к своим. Брошенные трупы захоронили местные жители. А я очнулся в подвале какого-то дома. Мне оказали медицинскую помощь, даже осколки из легких удалили, в банде был врач из Украины. Дело свое он хорошо знал, за это ему так же хорошо платили. Ну, а когда я оказался в доме полевого командира Казбека Караханова, которого больше знали как Шерхана, жена получила похоронку. В штабах не стали разбираться и вскрывать захоронение, возможно, потому, что поначалу оно было на территории, подконтрольной боевикам, а позже в этом никто не видел необходимости. Матери, насколько мне известно, сообщили, что мой труп не может быть доставлен на Родину из-за того, что я похоронен в горах. Только через год наши все же достали из братской могилы моих ребят. И родители получили цинковые гробы. Но это произошло только через год. Мама после получения похоронки сразу сдала и вскоре умерла, оставив мне квартиру. Супруга горевала недолго, получив все необходимые документы в военкомате, вышла замуж за какого-то предпринимателя, депутата то ли областной, то ли городской Думы, своего однокурсника по университету. Из города они уехали. Я, пройдя курс лечения, вернулся в войска, где и служил до конца прошлого года. Уволился, приехал сюда. Вот и вся история.