Сергей Бакшеев - Предвидящая: появление

Михаил подхватил компьютер, Дина сгребла в охапку куртки и по-хозяйски подцепила обувь. Покидая квартиру, Давыдов увидел на видеодомофоне, что Толе-Киборгу удалось открыть дверь.

– Я серьезно переговорю со Скворцовым, и потребую, чтобы Викулов оставил вас в покое, – пообещала на прощание Вероника.

Охранники друг за другом проскользнули в просторный подъезд. Подошвы тяжелых ботинок уверенно застучали по каменным ступеням круговой лестницы. Когда Толя-Киборг ступал на второй этаж, Михаил давил кнопку звонка бабы Шуры на третьем. Он молил, чтобы старушка быстрее подошла к двери. Недавно Давыдов помог настроить ей программы в новом телевизоре, и она знала его.

За двустворчатой дверью по старому добротному паркету неспешно зашаркали тапочки. Михаил изобразил приветливую улыбку, зная, что сейчас его придирчиво рассматривают в глазок. Быстрее, мысленно взывал он, прислушиваясь к шагам снизу. Длинные лестничные пролеты и ниша в виде арки давали ему минимальный запас времени и позволяли оставаться незамеченным, но только до тех пор, пока крепкое тело Толи-Киборга не окажется на третьем этаже. Профессионал обязательно окинет взглядом двери квартир, а спрятаться в полукруглом холе решительно негде.

Охранники миновали половину пролета между этажами. Центр глазка посветлел. Уф! Баба Шура идентифицировала гостя и сейчас откроет дверь. Шаги первого охранника всё ближе. Щелкнул поворачиваемый замок. Михаил поставил перед собой девочку, намереваясь сразу втолкнуть ее в квартиру. Замок снова тихо клацнул, дверь стала открываться. И в этот же момент суровый Толя-Киборг ступил на площадку третьего этажа.

Ему осталось только повернуть голову, чтобы заметить незадачливых беглецов.

– Вы что здесь делаете? – грозный оклик отразился от нижней площадки и рассыпался между этажами.

Толя-Киборг задрал голову вверх и увидел свесившуюся через перила Веронику Самошину.

– Вероника Алексеевна, какими судьбами? – осклабился Толя, даже не пытаясь выразить удивление.

– Бойко, вы не ответили на мой вопрос! – настаивала коммерческий директор. – Вы за мной следили?

Баба Шура, наконец, открыла дверь. Давыдов, не давая ей опомниться, бесцеремонно ввалился в квартиру, показывая жестами, что надо молчать. Словесная перепалка, затеянная Самошиной в гулком подъезде, дала ему возможность проделать этот маневр незаметно. Припав изнутри к глазку, Михаил заметил, как фигуры и голоса переместились вверх. Вероника увела охранников за собой.

– Спасибо, тетя Шура, вы нас выручили, – рассыпался в благодарностях Давыдов, не забывая поддерживать удивленную старушку, готовую рухнуть в обморок. – Сейчас некогда объяснять, мы уходим, но я вам очень благодарен. Если что-то случится с техникой, помогу.

Баба Шура растерянно хлопала редкими седыми ресницами. Давыдов приоткрыл дверь, убедился, что преследователи скрылись в квартире Зои Сергеевны, и покинул вместе с Диной временное убежище. Быстро проскользнув вниз по лестнице, они выбрались на бульвар.

Ярко-красная «Мазда» Самошиной нашлась сразу. Плюхнувшись в уютное кресло, Дина осмотрелась.

– Теперь это твоя машина, Давыдов? – с одобрением спросила она.

– Временно. – Михаил завел двигатель, автомобиль выехал на опустевший бульвар.

– Хорошо, что мы от нее избавились.

– От кого? – не понял Давыдов.

– От Самошиной. Она такая приставучая.

– Вероника нам помогла.

– Тебе что, она нравится? – скривилась девочка, словно ее заставили съесть лимон.

– Она не модель, но…

– Я так и думала! – Дина насупилась и демонстративно отвернулась.

За окном мелькала праздничная иллюминация центральных улиц столицы. Когда концентрация ярких огней поубавилась, Дина спросила:

– Куда мы едем?

– В одно очень необычное место, скоро увидишь.

– Угу. На двадцать секунд раньше тебя.

– Дина, ты не рассказала, почему попала в психиатрическую больницу?

– Почему-почему. Потому что я не такая, как все! А значит не-нор-маль-ная! – Девочка сжалась и насупилась. – А еще врачи считали, что я представляю опасность. Они даже решили, что это я сожгла своих родителей.

– Твои родители погибли?

– Наш дом подожгли. Я выбралась, а они нет.

– Кто его поджег?

– Двое страшных дядек, я их видела. Но все тыкали пальцем, будто это сделала я! Они мне не верили, Давыдов, никто мне не верил… Как и сегодня.

– Я тебе верю, – попытался успокоить заплакавшую девочку Михаил. – А ты веришь мне. Вместе – мы сила.

«Мазда» затормозила на плохо освещенной улице около обветшавшего бетонного забора. Давыдов вышел, давая понять расстроенной девочке, что путь закончен. Пройдя по притоптанному снегу, они пролезли сквозь пролом в заборе и оказались рядом с безликой коробкой замызганного производственного здания.

– Это бывшая фабрика, скоро ее снесут. Видишь, рядом строят небоскребы Москва-Сити, а здесь запланирован паркинг или развязка. Тут нас не будут искать.

– Как в кино, – девочка, задрав голову, смотрела на темные громадины небоскребов, облицованных зеленым стеклом.

– Сейчас я тебя как раз познакомлю с одним из работников кино.

– Настоящего кино?

– Самого настоящего.

Он приоткрыл широкую металлическую дверь, удерживаемую тугой пружиной, и пригласил девочку внутрь. Гудящий грузовой лифт поднял их на четвертый этаж. Лязгнула отъехавшая решетка, и Дина увидела бетонный коридор и высунувшуюся из единственной двери фигуристую женщину в длинном обтягивающем свитере с большим приспущенным воротом. Курносая женщина обеими руками подбила вверх копну медно-рыжих волос и шагнула им навстречу, плохо скрывая радость. От бетонных стен отразился ее грубый голос:

– А я думаю, кто это, на ночь глядя, ко мне пожаловал? Привет, Давыд.

– Здравствуй, Маруся.

Хозяйка скосила взгляд на юную пигалицу.

– Давыд, тебе вернули незаконнорожденную дочь?

– Это… это Дина, моя знакомая. Можешь нас приютить на пару дней?

– Вдвоем?

– Ну… – виновато развел руки Михаил.

– Заползай, какие вопросы. – Маруся гостеприимно распахнула дверь в огромную комнату, занимающую чуть ли не весь этаж производственного здания. В ответ на недоверчивый взгляд Дины она пояснила: – Это моя мастерская. Здесь я творю и живу.

– Ну и где тут кино?

– Маруся художница по костюмам, она работает костюмером на киностудии «Мосфильм», – добавил Михаил и спросил хозяйку: – Не боишься, что в одно не очень прекрасное утро тебя неожиданно снесут?

– У меня договоренность с начальником стройки. Он предупредит.

Просторное помещение разгораживалось подвешенными к потолку картинами в дощатых рамах. Причудливые линии подвесных «стен» делили пространство на несколько странных комнат. На картинах на фоне однотипного среднерусского пейзажа были изображены фигуры в самых разных нарядах всех эпох и народов. Если костюмы прописывались точно до мельчайших деталей, то окружающая природа и лица людей очерчивалась грубыми мазками, причем одежда никак не сочеталась со временем года. Все женские фигуры были очень похожи на хозяйку: крутые бедра, утянутая талия и пышная грудь. Череду картин в помещении дополняла разрозненная мебель, носящая признаки списанного реквизита, и несколько длинных стоячих вешалок, увитых десятками пестрых костюмов. Чувствовалось, что одежду художница рисовала с натуры, а остальное дописывало ее однобокое воображение.