Александр Терентьев - Кондор умеет ждать

– Хорошо, полковник, можете считать, что приказ я уже отдал, – Рамирес обвел собравшихся тяжелым взглядом темных глаз, прикрытых припухшими веками, и вновь обратился к главе службы безопасности государства. – Суарес, как могло случиться так, что ни полиция, ни служба безопасности, ни министерство нефти еще ничего не знали о случившейся трагедии, а ролик с репортажем уже появился в штатовских выпусках новостей?

– Господин Президент, – голос министра был тверд и уверен, – полагаю, это возможно только в одном случае! В том случае, если съемку вели именно те, кто и расстрелял этих несчастных. Думаю, экспертиза подтвердит, что съемка сделана не профессиональным оператором и аппаратура использовалась простенькая, любительская.

– На аппаратуру мне плевать, господа! Это совершенно не важно. А важно то, что эти «операторы» более чем профессиональны в другом… А также важно то, как я буду выглядеть в глазах моих русских друзей, когда сообщу им это страшное известие. Через десять минут я буду звонить русскому Президенту и что я скажу ему? Что?! Люди поверили мне, помогают нашей стране, уже заключены многомиллионные контракты и впереди еще… А я буду мямлить извинения: «Простите, сеньор, у меня тут в стране бардак и ваших ребят кто-то убил, но я, поверьте, ни малейшего понятия не имею – кто, и мне самому об этом только что рассказали в своем выпуске новостей девки из американской телестудии!» – Президент прервался, чтобы отхлебнуть минеральной воды из высокого стакана и, громко стукнув донышком об стол, уже немного другим, сухо-деловым тоном, распорядился: – Полковник, вы должны вылететь на место, проконтролировать все следственные мероприятия и доложить мне. Докладывать каждые два часа – я распоряжусь, чтобы вас соединяли со мной незамедлительно! Пока следователи военной прокуратуры копаются с трупами, вы организуйте розыск и преследование. Хотя… уже столько времени прошло, дьявол их побери. В любом случае – мы должны найти этих убийц и наказать. Привезите их мне, полковник! Желательно живыми и, по возможности, здоровыми. Ваши соображения: кто это мог бы сделать?

– Без серьезных фактов судить трудно, господин Президент, но, возможно, люди из изыскательской партии увидели то, что видеть никак не должны были, и их устранили…

– Намекаете на парней из колумбийских картелей? – Рамирес гневно дернул пухлой, чисто выбритой щекой. – Эти поганцы совсем обнаглели… Впрочем, не будем гадать, как старые бабы, на кофейной гуще. Вы свободны, полковник, отправляйтесь! Да, кстати, вы сказали о десятке бойцов… Не маловато? Возможно, стоило бы задействовать парней из спецназа воздушно-десантных войск?

– Полагаю, господин главнокомандующий, что отряда военной полиции будет вполне достаточно для поимки кучки мерзавцев, бегающих по сельве или ушедших в льянос – там сейчас, как вы знаете, травостой высотой под два метра…

– Хорошо. Пусть хоть два, да хоть пять метров. Наша задача – найти их и упрятать на два метра под землю, – Президент повернулся к министру информации и внушительно покачал пальцем. – Никакой информации, ни слова. Во всяком случае, до тех пор, пока мы не узнаем, кто это сделал… Все, господа, вы свободны! И не забывайте, полковник – каждые два часа…

…Когда в опустевшем зале вновь повисла тишина, нарушаемая лишь едва слышным шелестом кондиционеров и листвы пальм за окнами, Рамирес устало выдохнул и, поставив локти на сверкающую полировкой поверхность стола, тяжело уткнулся лбом в сжатые кулаки.

Бывший десантник, бунтовщик, революционер, а ныне законно избранный народом Президент страны, которая вполне могла вместить в себя Францию, Англию, Швейцарию, Голландию и Бельгию, вместе взятые, да еще и Люксембург взять в качестве мелкого довеска.

Если бы он, уже испытавший на себе и не понаслышке знающий, что такое большая политика, что за невероятной тяжести груз ложится на плечи первого лица государства, мог сейчас вернуться лет на двадцать пять назад… Назад, в те такие трудные и все же такие счастливые времена, когда он, Хуго Рамирес, был еще молодым, полным сил и задора офицером воздушно-десантных войск, мечтавшим о революции и переменах в своей любимой стране. Тогда ему казалось, что в этом мире и в этой жизни для него нет и не может быть ничего невозможного. Если бы можно было туда вернуться…

Кто знает, возможно, он мог бы выбрать и просто военную карьеру и, вполне возможно, был бы сегодня всего лишь министром обороны и спал бы гораздо спокойнее. Хотя, нет. Нет и еще раз нет! Тот молодой, честный и сильный парень ни за что не выбрал бы другой путь.

Разве он мог тогда предполагать, что путь к звездам преграждают настолько густые и колючие заросли терний, рвущих в клочья не только плоть, но и сердце, и даже несчастную вечную душу! И никто не мог шепнуть ему, что рядом с этими звездами так невероятно холодно и одиноко. Одиноко даже в том случае, когда тебя вполне искренне любит народ, а рядом любящая замечательная жена и самые лучшие в мире, прекрасные дети…

Тугая воздушная волна, расходившаяся от мощных винтов двух вертолетов Ми-35, сначала взбила мелкую волнистую рябь на поверхности реки, потом подняла желтоватые облака мелкого прибрежного песка и принялась яростно трепать высокие заросли тростника и густой травы, стеной подступавших почти к самому берегу. Вертолеты заходили на посадку медленно, словно осторожно прощупывая окрестности и выбирая наиболее подходящий пятачок открытого пространства близ бывшего лагеря геологов. Наконец, оба сели, тяжело увязая в песке колесами шасси, еще несколько раз стеганули жаркий и влажный воздух длинными лопастями и затихли, как-то враз обвисая и устало потрескивая остывающими двигателями.

Двери грузовых отсеков с грохотом откинулись и на песок один за другим начали выпрыгивать молоденькие солдаты в касках с аккуратно выведенными буквами «МР», что означало их несомненную принадлежность к очень почтенной силовой структуре, призванной выполнять в армии полицейские функции. Правда, чисто армейские ребята военную полицию традиционно, мягко говоря, недолюбливали и эта неприязнь, кстати, легко прижилась практически во всех армиях мира…

Полковник из министерства обороны, выпрыгнувший из темного отсека первым и еще несколько часов назад беседовавший с самим господином Президентом, с непроницаемым лицом наблюдал за выгрузкой солдат, которыми командовал усатый лейтенант лет тридцати, и за вторым вертолетом, из которого медленно, без малейшей суеты выгружались сотрудники военной прокуратуры.

«Прокурорские ищейки», как мысленно именовал работников военной юстиции полковник, кроме старшего с майорскими звездами на погонах имели в своем составе следователя, криминалиста, фотографа и двоих кинологов, удерживавших на длинных поводках крупных и, судя по всему, довольно злобного нрава собак. Насколько знал полковник, эти напоминавшие черных догов неприветливые зверюги были какой-то помесью разных пород и были очень популярны среди пастухов, гонявших по необъятным просторам льяноса свои стада. Пастухи, народ вообще-то серьезный и к вранью не очень способный, клятвенно утверждали, что пара таких собачек под настроение легко и непринужденно рвет на куски самого американского льва – так уважительно называют в этих краях опасную пуму.