Александр Тамоников - Последнее крымское предупреждение

Как же ненавидел майор Романовский эту публику, вообще все, что находилось между Днепром и Японскими островами! Это чувство въелось в кровь, стало его сущностью. Всех двуногих, населяющих упомянутые земли, он за людей не считал.

Он ударил под подбородок носком ботинка. Хрустнула кость, несчастный покатился поленом, уткнулся в землю носом, разбросал конечности с черными нестрижеными ногтями. Есть еще время в запасе?

Романовский подлетел к этому типу, занес корягу, ударил по позвоночнику. Хребет сломался, как ствол усохшего деревца. Мужик трясся в конвульсиях, давился рвотой.

Романовский оскалился. Еще одной нежитью меньше. И совершенно неважно, кто это такой – житель Донбасса, подавшийся в ополченцы, россиянин, приехавший воевать, или вообще ни к чему не причастный мирный житель. Если с Востока, то еще как причастный!

Тут майор краем глаза уловил движение и выбросил локоть. Упорные тренировки не прошли даром. Он попал точно в горло.

Застыла, выпучив глаза, очередная жертва – совсем молодой русоволосый паренек с плаксивым лицом и пушком на щеках. Ни ума, ни фантазии, щенок. По-видимому, майор повредил ему трахею. Парень не мог продохнуть, стоял столбом.

Осталось развить успех. Детский сад какой-то, а не работа.

Он схватил паренька за волосы и толчком, используя подушку ладони, отправил его на бугристый осиновый ствол и услышал треск, уже привычный. Сколько костей майор переломал в течение нескольких минут! Он и сам впал в какую-то прострацию, стоял, тяжело дыша, и пожирал глазами умирающих врагов. Ничего не шевелилось в его сердце. Собакам собачья смерть!

Дед майора Романовского Опанас Григорьевич до начала пятидесятых прятался в лесах на Волынщине, резал, стрелял, сжигал в амбарах совдеповских активистов. Он командовал отрядом, наводящим ужас на москалей, контролировал несколько обширных лесных массивов и даже парочку сел.

Дед погиб в бою, когда карательная рота краснопогонников обложила лес. Полегли все, кто бился с ним плечом к плечу. Святые люди, верные сыны великого Бандеры!

Жена деда, мать малолетнего Тараса тоже погибла от пули. Парень рос сиротой, хранил память об отце с матерью. Он подстраивался под советский режим, который, мягко говоря, недолюбливал.

Сына Тарас воспитал по своему подобию. Будущий майор украинской армии с детства впитал неприятие москалей и исключительность украинской нации – движущей силы мирового прогресса. Он помнил, какие поклоны отбивал отец, простой бухгалтер на винном заводе, в день, когда развалился Советский Союз. С каким восторгом встречал независимость родного государства, сбросившего путы многолетней оккупации.

Тарас бросил работу, вступил в ячейку УНА-УНСО, которые в западных областях начинали действовать почти легально. Стал ярым активистом. Сына он с малолетства приобщил к своей работе. Нещадный психологический прессинг, детские лагеря с патриотическим уклоном – жуткая помесь пионерии, нацизма и скаутского движения.

«Что-то не нравится, сынку? Топай в детдом!»

Скончался старик полгода назад, в злобе, отчаянии, в неверии что-то изменить в этой стране. Он люто ненавидел все руководство Украины эпохи незалежности. От предпоследнего его трясло, от нынешнего – не меньше.

Такую красивую возможность похерил! Войну не закончил, Крым отдал. Даже глупости говорить красиво не может – фальшивит в каждом слове.

Майор снова бежал, наверстывая упущенное время. Он вилял между деревьями, продирался через кустарник и снова подмечал краем правого глаза, как нечто перемещается вместе с ним за кочками, по ложбинке, хоронится в кустах. Есть еще персонаж, желающий убить его. Он поджидает подходящего момента.

Лес разредился, сузились обрывы по краям тропы. Майор замечал камеры видеонаблюдения, закрепленные на деревьях. Устройства современные, последний писк. Вся полоса препятствий у экзаменаторов как на ладони, схалтурить не удастся. Так называемые спонсоры могут себе позволить, у них денег навалом.

До финиша оставалось метров двести. Тяжелый камень выкатился на дорогу. Леонид Тарасович не упустил момент, перепрыгнул через него.

Затрещал кустарник, вылупился последний, самый главный «покемон»! Мужик в расцвете лет, накачанный, челюсть уступом. Били его серьезно, не лицо, а сплошной рубец, но на физическом состоянии это не сказалось. Силы через край, движения уверенные. Он бежал наперерез, собираясь метнуть второй камень.

Майор сменил направление, прыгнул вправо. Ноги тяжелели, проворность была уже не та, что в начале веселых стартов. Но он и мысли не допускал о поражении.

В мужике чувствовалась армейская твердолобость. Он набычился, стиснул зубы. Метатель из него был неважный – майор увернулся.

Противник бросился на таран, распахивая загребущие ручищи! Весовая категория у них была одна, полутяжелая. Но бодаться с этим дядей было глупо.

В обманных вольтах майор поднаторел. Он тоже подался в атаку, но за пару метров до противника рухнул на колено, подался влево, а правую ногу вытянул до упора поперек движения. Мужик споткнулся. С его языка сорвался матерный комментарий. Он замахал руками, валясь плашмя.

Острая боль вспорола икры, но Романовский вытерпел. Он оттолкнулся левой ногой, подался назад, с разворотом ухнул мягким местом на хребет растянувшегося противника, а локтем врезал ему по шее.

Тот всхрапнул, словно лошадь, подавился землей, жухлыми листьями и взбрыкнул. Не иссякла еще сила в утомленных телесах.

Романовский ударил второй раз, третий! Противник хрипел и уже не пытался встать. На что он еще способен? Майору не хотелось оставлять это чудовище в тылу.

Он рывком подпрыгнул и начал бить по загривку врага тяжелой подошвой, втаптывать его голову в землю! Когда он опомнился, противник уже не шевелился. Из проломленной затылочной кости выползала жижа, похожая на брусничный кисель.

Неужели они реально верят, что могут одолеть бывалого спецназовца? Впрочем, всякое случалось в этом мире. Двоим претендентам на «черный берет» (категория диверсанта ультракласса, способного выполнять задачи любого уровня сложности) на прошлой неделе переломали ноги. Третьему – капитану Чекану – пробили камнем голову. Он до сих пор валяется в коме. Карьера под откос у всех троих.

Виновников, понятно, не отпустили, как они ни возмущались. Тех, кто выжил в ходе выпускного экзамена, довезли до заброшенного карьера и расстреляли на обрыве. Потом подошел бульдозер и засыпал тела каменной крошкой, чтобы местные мальчишки не напоролись.

Финальный отрезок пути он тупо бежал, стараясь не упасть. Испытание изуверское, рассчитано на то, чтобы человек выложился полностью. Упадешь и уже не встанешь.