Александр Шувалов - Оживший

Не так уж и ошиблась сексуально оскорбленная дамочка Светлана, обзывая меня прапорщиком. Пятнадцать лет назад я действительно был им, правда, очень недолго.

В личном деле, хранящемся в районном военкомате, черным по-русски прописано, что я, Коваленко Игорь Александрович, 1974 года рождения, образование незаконченное высшее, призван в ряды российских вооруженных сил в 1993 году и уволен оттуда же в 2005 году в запас в звании подполковника с должности заместителя командира войсковой части… по тылу. Беглого взгляда на скупые строки характеристик и аттестаций вполне достаточно, чтобы осознать тот факт, что непобедимая Российская армия от расставания с вышеупомянутым офицером совершенно не пострадала, ибо в течение всей своей службы он только и делал, что пьянствовал, приворовывал да к тому же еще и постоянно попадался. Что-нибудь понимающего в военном деле человека, может, могло бы удивить, как же такой пьяница и ворюга умудрился в столь юном возрасте пролезть аж в подполковники, а могло бы и не удивить. В нашей армии сейчас никого этим не поразишь, сильно пьющие подонки, случается, взлетают много выше и стремительнее.

Я и в самом деле подполковник запаса, но прошу поверить: за все двадцать с копейками начисленных лет выслуги не украл ни единой солдатской портянки и не толкнул налево ни банки казенной армейской тушенки. Меня действительно выперли, но из организации, гораздо более серьезной, нежели службы тыла всех армий мира, вместе взятых. А в военкомате находится так называемое «третье» личное дело, то есть добросовестно скроенная и даже выдерживающая проверку «липа».

Как и многим другим, в восемнадцать мне совершенно не хотелось во солдаты, но у мамы денег на «отмазку» не было, а удачливый коммерсант-отчим как раз в то время вложил всю имеющуюся наличку в евроремонт новой, только что приобретенной квартиры в самом престижном районе нашего городка. Поэтому я уехал в Москву и там довольно быстро влился в одну охранно-бандитскую структуру. В то время страна была битком набита подобного рода мутными конторами с крохотным уставным фондом и очень ограниченной уголовной ответственностью за что-либо совершаемое. Порой невозможно было без микроскопа определить, где заканчивалась собственно охрана и начинался ничем не прикрытый бандитизм. И наоборот. Веселое было время, и мы все под стать ему.

Через год я ненадолго завернул домой, навестить маму с сестренкой, и в первую же ночь за мной пришли менты и люди в красивых защитного цвета мундирах. У еще тогда не перешедшего из бизнеса в политику маминого мужа лишних денег опять не оказалось, на сей раз он затеял строительство дома за городом у озера. Подозреваю, кстати, что именно он, по причине природной подлости, позвонил куда надо и сообщил о моем приезде.

Так я все-таки стал военным и попал в окружную бригаду спецназа: медицинскую комиссию привело в умиление состояние моего здоровья, а «покупателей» в погонах приятно поразило наличие у призывника Коваленко И. А. шести первых спортивных разрядов и аттестата об окончании английской спецшколы.

Через год меня перевели и, что интересно, опять в спецназ, но на сей раз в очень и очень серьезный. Вообще-то в нем должны были служить только офицеры, но к 1994 году их уже не хватало, кого выгнали, а кто плюнул и ушел сам. Вот и латали дыры солдатиками срочной службы.

– Назови мне, Коваленко, слово на букву «Т», – с ходу в лоб огорошил меня при знакомстве командир группы подполковник Волков – высокий, спокойный мужик, совсем седой в свои тридцать с копейками.

– Танк!

– Еще!

– Тринитротолуол!

– Слишком сложно. Еще!

– Тупица!

– Дошутишься, еще!

– Тихий!

– Тихий, говоришь? Ладно, пусть будет Тихий.

– Что будет, товарищ подполковник?

– Отвыкай обращаться по званию, здесь тебе не рота почетного караула.

– А как обращаться? – опешил я.

– Меня называй «командир», а с ребятами сам разберешься.

– А при чем тут Тихий, командир? – поинтересовался я.

– Это теперь твой позывной. Мои соболезнования, Тихий.

– По какому поводу?

– Сам скоро поймешь.

И я действительно очень скоро все понял, потому что попал в самый настоящий ад.

Целый месяц нас, троих срочников, Витьку Аргунова – позывной Дрозд, Димку Городова – позывной Синий и меня гоняли как распоследних сидоровых коз, пытаясь как-то вживить в состав группы. Потом я уразумел, что делалось это исключительно ради нас самих: сразу отсеять ненужных и дать шанс уцелеть оставшимся. Через три месяца после зачисления в группу и мне довелось побывать в деле. Не беда, что тогда я был, честно говоря, всем в обузу, зато вернулся на базу живым и не поцарапанным. Хотя и вусмерть перепуганным.

А поначалу все было, мягко говоря, очень и очень хреново. С первого же дня нас буквально придавило и размазало по окружающему пейзажу от непосильных физических и умственных нагрузок. Уставали мы настолько, что однажды втроем так и вырубились в столовой, даже забыв поесть. Думаю, что если бы мне в один прекрасный вечер пришла в голову мысль повеситься и разом покончить со всеми этими муками, то суицид не состоялся бы исключительно потому, что не хватило бы сил, чтобы поднять руки и закрепить брючный ремень на каком-нибудь сучке.

Еще очень страдало самолюбие. Все мы считались не последними бойцами у себя в бригадах. Очень, знаете ли, приятно было наблюдать, как «гестапо» (так мы промеж себя называли занимавшихся наравне с нами молодых офицеров из группы) по окончании ежедневной пытки как ни в чем не бывало шли пить пиво, играть в волейбол или с разрешения командира срывались на ночь к бабам.

Через месяц отсеялся Витька, в одно прекрасное утро он просто не смог или не захотел встать по подъему. Еще через две недели прошли контрольные итоговые учения, по результатам которых был отправлен назад в часть Димка Городов – самый мощный и выносливый среди нас троих. Правда, немного тугодум.

А я задержался в группе. Поначалу казалось, что ненадолго, а потом как-то втянулся. Меня даже начали осторожно похваливать.

– Нападай, Тихоня! – весело скомандовал щуплый на вид паренек Гоша Рыжиков – позывной Шмель. Лейтенант двадцати одного года от роду, самый молодой офицер в группе. Он всегда называл меня так.

Я шагнул вперед и тут же упал. Не совсем удачно заблокировал пинок по ребрам, перекатился, вскочил. Обозначил удар ногой по среднему уровню, а сам попытался пробить «двойку» в голову. Опять, черт, упал. Поднялся, увернулся от удара и, разорвав дистанцию, попытался взять захват. В итоге сам попался на зверский болевой.

– Молодец, – похлопал меня по плечу Гоша. – Растешь на глазах.

– Нашел молодца, – огрызнулся я, баюкая левую руку. – Уделал как дошкольника и еще издевается.