Илья Деревянко - Всадник смерти

г. Долговодск

Московской области.

Воскресенье. 25 мая 2003 г.

Черная «девятка» стояла в трех метрах от крутого склона, покрытого сочной, молодой зеленью. Внизу, закованный в бетонные берега, неспешно катил свинцовые воды Канал имени Москвы. В синем небе с криками носилось несколько чаек. Накануне вечером в окрестностях пробушевала свирепая гроза, сопровождаемая затяжным ливнем, и в результате, невзирая на жаркое, с самого утра палящее солнце, от земли до сих пор веяло сыростью. То там, то здесь вяло шевелились повыползавшие из нор дождевые черви. В углублениях почвы поблескивали небольшие лужицы. Одно слово – мокреть!!! Поэтому приехавшие на «девятке» двое сорокалетних мужчин не стали располагаться на траве, а пили водку прямо в машине. Они прибыли сюда сравнительно недавно (примерно полтора часа назад), однако уже успели опорожнить две пол-литровые «Гжелки» и к настоящему моменту приканчивали третью. Нехитрая закуска – хлеб, сыр, помидоры – была разложена на газетах вдоль лобового стекла. В качестве «запивки» использовали апельсиновый сок в пакетах. В качестве посуды – пластиковые стаканчики.

Владельца «девятки» звали Петр Агафонов. Его друга – Игорь Верстаков. Оба с юных лет активно занимались бойцовскими видами спорта и внешность имели соответствующую: крепко сложенные фигуры, грубые лица, переломанные носы, многочисленные шрамы на коротко стриженных черепах… И тот и другой до поры до времени «работали» в известной московской ОПГ. (ОПГ – организованная преступная группировка.) Потом «отошли». В разное время и по разным причинам. Верстаков «завязал» добровольно, четыре года назад, из религиозных соображений. Агафонов – вынужденно и сравнительно недавно. Дело в том что группировка вдруг трансформировалась в «Хозяйствующий субъект», произведя одновременно крупное сокращение штатов. Под которое Петр и угодил. Так или иначе, но сейчас наши герои являлись добропорядочными членами общества. Агафонов – таксистом. Верстаков – тренером по рукопашному бою. Ребята подружились еще в пору бандитской молодости, вместе побывали в уйме передряг и, невзирая на исчезновение связующего звена, дружбу сохранили.

Почему именно – они сами толком не знали. Может, из-за определенного сходства характеров? Впрочем – неважно!

Сегодняшний пикник состоялся по инициативе Петра, в очередной раз жестоко поссорившегося с женой и немедля позвонившего Игорю: «Ты свободен, братан? Отлично! Давай «оттянемся» по полной, а то на душе так тошно – хоть в петлю лезь!!!»

Перекрывая крики чаек, в машине орало дурниной включенное Агафоновым радио. Наделенный от природы музыкальным слухом, Верстаков недовольно морщился. Когда в динамике пискляво заголосили лесбиянки из группы «Ту-Ту», он, наконец, не выдержал и воскликнул в сердцах:

– Да заткни ты на фиг эту пакость! Уши вянут!

– Ишь привередливый какой, – недовольно буркнул Петр, но приемник тем не менее выключил.

– У-у-уф! – с облегчением выдохнул Игорь. – Премного благодарен!

– Вздрогнем? – деловито предложил Агафонов, вновь наполняя стаканы.

– Ну естественно, – согласился Верстаков.

С трудом протолкнув вовнутрь теплую, противную водку, друзья запили ее соком и, не вспомнив о закуске, сразу закурили по сигарете.

– Полегчало хоть капельку? – сделав четыре глубокие затяжки подряд, спросил Игорь.

– Не-ет, – медленно покачал головой Петр. – Все по-прежнему. С удовольствием бы загнал себе пулю в висок!

– Из-за твоей безмозглой курицы?

– Ошибаешься, братишка!!! – с трудом удержал слезы Агафонов. – На самом деле Валька – лишь предлог. Ну может – дополнительный стимул, а если начистоту – мне просто опротивело жить! Причем достаточно давно. Каждый вечер, ложась спать, – мечтаю не проснуться утром! Веришь?!

Верстаков кивнул.

– И меня подобные мыслишки посещают! – после долгой, напряженной паузы сознался он.

– Да что же это такое в конце концов?! – сквозь зубы простонал Петр. Лицо его исказилось, побелело. Щеки покрылись неровными, красными пятнами. На висках вздулись вены.

– Нечистая сила искушает, – угрюмо сказал Игорь. – Сознательное самоубийство – прямая дорога в ад! Вот они и стараются нас туда направить. С га-а-арантией! Без права помилования! Ведь за самоубийцу даже записку в церкви подать нельзя. Я уж не говорю об отпевании!!!..

С минуту оба молчали.

Внизу, на ленте канала, показался изящный теплоход, разукрашенный флажками и легкомысленными воздушными шариками. Верхнюю палубу заполняла празднично одетая толпа молодых людей. В центре виднелась белоснежная фата невесты. С палубы доносились обрывки магнитофонной музыки, возбужденные голоса, взрывы смеха…

– Го-о-орька!!! Го-о-орька!!! Го-о-орька!!! Го-о-орька!!! – старательно надрывался кто-то очень нетрезвый.

– Свадьбу гуляют, – кисло поморщился Агафонов. – Радуются, придурки! Веселятся… Я тоже когда-то веселился. И-ди-от!!!

– Э-э-э, дружище, хорош заливать! – впервые с начала пикника улыбнулся Верстаков. – Я ж у тебя свидетелем был! Ты, помнится, еще до загса конкретно надрался. А после, в ресторане, малость усугубил и… «поплыл». Сидел за столом, будто зомби, да в одну точку таращился. Вокруг себя ни хрена не замечал. Какое уж тут «веселье»?!

Не став комментировать данное заявление, Петр отбросил в траву пустую водочную бутылку, достал из сумки новую и без видимого усилия сорвал пальцами пробку:

– Вздрогнем?

– Уже по семьсот пятьдесят на рыло приняли, а не берет, зараза! – проворчал Игорь. – Жаль, пива не прихватили!

– Так в чем проблема? Давай в магазин прокатимся! – предложил Агафонов.

Верстаков хотел что-то сказать в ответ, но не успел. За кустами послышались рев мотора подъехавшей машины и вскоре вслед за тем отчаянные женские рыдания.

– Глохни, сучка, прирежу! – злобно тявкнул дребезжащий тенорок.

– Заткни ей пасть тряпкой, – посоветовал сиплый бас. – Трахать лучше живую!

– И то верно! – хихикнул тенорок. – Мертвые не подмахивают!

Плач сменился задушенным стоном.

– Вот ведь ублюдки. Носит же земля! – изменился в лице Игорь, легко соскочил с сиденья и бесшумной походкой тигра двинулся на звук. Пожав плечами, Петр направился за ним. На соседней поляне творилось недоброе. Около бампера кроваво-красной «Нивы» лежала юная, тонконогая блондинка с задранной до предела юбкой. Рядом валялись разорванные кружевные трусики. Чернявый толстозадый тип зажимал девушке рот скомканным чехлом от сиденья.