Глэдис Митчелл - Быстрая смерть

Прошло десять минут, пятнадцать, двадцать. Безмолвные вышколенные слуги деловито сновали вокруг стола. Трапеза близилась к завершению. При этом хозяина дома и его наследника все не было. Карстерс, с трудом справлявшийся с волнением, часто поглядывал на дверь. Один раз, напряженно прислушиваясь, он промокнул платком лоб.

– Вам душно, мистер Карстерс? – спросила Элеонор, кивком веля слугам шире отрыть окно.

– Нет, – ответил ученый. – Но, должен признаться, меня не покидают опасения. Прошу прощения, но я, пожалуй, пойду и узнаю, как там наш друг Маунтджой. – И, вскочив из-за стола, он выбежал из комнаты.

– У него в роду шотландцы – забыла, с материнской или с отцовской стороны, – беззаботно произнесла Элеонор. – А их порой посещают странные мысли!

– Иногда среди шотландцев встречаются ясновидящие, – подхватила Дороти. – Взять хотя бы одного знакомого моего отца. Он предчувствовал, когда человек умрет. Скажу я вам, это было ужасно…

Миссис Брэдли улыбалась, но к беседе не присоединялась. Видимо, для нее природные способности шотландцев интереса не представляли. Разговор постепенно увял и прекратился. Атмосфера стала напряженной. Казалось, все в доме, и не только гости, сдерживают дыхание в ожидании каких-то событий. Тишина действовала угнетающе, безмолвная компания напрягала слух, ловя любой звук, который подсказал бы, что происходит наверху.

– Все тихо. Надеюсь, он жив-здоров, – нарушил молчание ерзающий на стуле молодой Филиппсон.

Дороти повела изящными плечиками, будто ей было тяжело нести непривычный груз.

– Полагаю, это ложная тревога, хотя отцу, по-моему, следовало бы держать нас в курсе дела, – заметила Элеонор. – Боже, что за стук?

Стук раздавался этажом выше. Решительные удары в дверь ванной комнаты оставались без ответа.

– Вдруг он потерял сознание? – предположил Гард. – Надо ломать дверь. Я знаю случаи, когда люди теряли сознание в ванне и тонули. Сердечникам противопоказана горячая вода. Я принесу табурет и сломаю дверь.

Когда он шел к двери ванной с прочным табуретом в руках, снизу появился Карстерс. Гард размахнулся и ударил тяжелым деревянным табуретом по двери.

– Подождите! – воскликнул ученый. – Почему не начать с замка?

Он повернул ручку, и дверь, к их изумлению, открылась.

– Будь я проклят! – крикнул Гард, который как студент-медик ворвался в ванную первым. – Это женщина! Вот это да! Она мертва!

– Врача, врача! – закричал его отец. – Я позвоню. Вынесите ее отсюда. Несите ее в комнату Маунтджоя. Кстати, куда подевался сам Маунтджой?

И, не дожидаясь ответа, он с удивительным для его возраста проворством бросился по лестнице вниз, чтобы позвонить по телефону врачу, хотя в данном случае это было излишне: на вполне опытный взгляд Гарда Бинга, в мокром худом теле, выуженном из ванны, жизнь уже не теплилась.

Гард и Карстерс долго предпринимали отважные попытки вдохнуть в бедняжку жизнь искусственным дыханием, но тщетно.

– Безнадежно, – заключил Карстерс, выпрямившись.

Гард, сидевший на краю кровати в комнате, куда они перенесли мертвую, обреченно покачал головой:

– Верно. Нам лучше спуститься вниз.

Молодой человек уже собрался последовать за отцом по лестнице, но Карстерс задержал его:

– Минутку, мальчик мой…

– Вам не по себе? – сочувственно произнес молодой человек. – Да уж, невеселое дело – возиться с мертвецами! Но в госпиталях к ним привыкли. Выпьем-ка бренди, это то, что вам сейчас нужно. Нет, как вам это нравится? Какого черта ей понадобилось принимать ванну в нашем доме? Кто она такая? Как сюда попала? И еще уйма вопросов.

– Каких? – быстро спросил Карстерс.

– Распахнутое окно в ванной, незапертая дверь… А этот Маунтджой? Терпеть не могу таких сладкоречивых типов, но все же где он?

– Он мертв, – тихо ответил Карстерс, указывая на спальню, где лежал женский труп. – Он здесь.

Гард побелел, ноги у него стали ватные, он схватился за перила, чтобы удержаться.

– Где?! Что вы несете? – пролепетал он.

Карстерс крепче взял его за руку.

– Держитесь сами, старина, – властно сказал он. – Такого здоровяка, как вы, я могу и уронить. Знаю, какой это шок, но мы должны смотреть правде в лицо. Это и есть Маунтджой, только лучше не говорить вашей сестре.

– Не говорить моей сестре? Но она все равно узнает!

– О смерти Маунтджоя – конечно, – ответил Карстерс, удивленный малодушием молодого здоровяка. – Но не о том, что Маунтджой был женщиной.

– Теперь я начинаю понимать… Какая неудача: узнать, что твой жених – женщина! – Гард захихикал.

– Чем дурачиться, лучше вытащите из ванны затычку! – прикрикнул на него Карстерс.

Маленькая компания внизу, безмолвная, но все сильнее волновавшаяся, напряженно ждала дальнейших событий. И дождалась. Дверь распахнулась внезапно и бесшумно – в таком безупречном доме дверям не полагалось скрипеть, – явив им бледного, в холодном поту Гарда.

– Он мертв, – хрипло и отрывисто сообщил он.

– Кто? – спросила миссис Брэдли.

– Маунтджой, конечно. Потому и не спустился к ужину. Не смог. Он уже лежал мертвый. Утонул в ванне.

Будь известие не настолько серьезным, Дороти не удержалась бы от смеха, хотя смех у нее вырвался бы истерический, а не веселый. Хорошо зная своего жениха, она понимала – и от этого понимания у нее холодело сердце, – что о естественной смерти он сообщил бы иным тоном.

– Гард! – Она боролась с истерикой из последних сил и чуть не сорвалась на визг. – О чем ты, Гард? Как это – мертв?

– Я не настроен шутить, – проговорил молодой человек, угрюмо уставившись на миссис Брэдли. – Хотя сегодня вечером в этом доме изрядно повеселились. Маунтджой умер еще до того, как все мы вышли к ужину. Вам понятно? Никто еще не спустился, а в наличии уже был мертвец.

– Но послушай… – начал Берти Филиппсон.

– Не перебивай! Врач приедет с минуты на минуту. Я должен буду проводить его наверх. Хотя он, конечно, ничего не сможет сделать. Труп – он труп и есть. Маунтджой утонул, как вам уже известно.

Гард исчез так же внезапно, как появился, с такой силой стукнув дверью, что сидевшие за столом невольно приподнялись с мест. Спокойная, как опускающееся на западе солнце, Элеонор оглядела присутствующих.

– Полагаю, теперь мы можем перейти в гостиную, – произнесла она как ни в чем не бывало.

Все удивились, даже миссис Брэдли.

– Семейке Бинг не позавидуешь, – сказал Берти Филиппсон на следующее утро, изящно прислонившись к деревянной колонне веранды.

Миссис Лестрендж Брэдли кивнула.

– Да и нам тоже, – добавила она.

Берти, пытавшийся отвлечься от сложной ситуации, не мог с ней не согласиться.