Макс Кроу - Лучший стимпанк-детектив

Мне вспомнился тот незнакомец из дома Чейза. Неужто он и есть загадочный маньяк? Только что-то он помедлил перед тем, как убить меня. Не придумал, как это сделать?

– Никогда не поздно найти в Отстойнике какого-нибудь подонка вместо меня, – напомнил я. Так как улыбки это не вызвало, я решил спросить, – а как вы попали во Двор Венаторов?

Она не удивилась вопросу. Думаю, ей часто приходится слышать что-то подобное, но другим тоном, и от тех, кто может унизить. Что толку стесняться вора?

– Значит, ты считаешь, что и мне там не место?

– Девушке, у которой есть постоянная комната в «Бубенчиках»? Закрадывалась такая мысль.

Она кивнула, оценив мою искренность.

– Знаешь, многие считают, что «Бубенчики» – рассадник порока. Но приходят в него люди из других домов, и все чего-то ищут. Потому что Асилум вместе со всей Патрией давно погряз в своих грехах. Зато в борделе порой можно встретить интересных людей и при таких обстоятельствах, чтобы потом прийти к ним с вежливой просьбой, а они не посмели бы отказать.

Вот как! Она улыбалась, и я не сомневался, что услышал правду.

– Кого же вы шантажировали, миледи? Вилсона?

– Не смей, – нахмурилась Илайн. – Сквайр Вилсон скорбящий вдовец. Он безмерно любил свою жену, и никогда при ее жизни и после ее смерти не искал утешения у другой женщины.

Я не дождался ответа и решил посмотреть в окно. Что-то мы слишком долго ехали. Вот-вот незримая граница Отстойника, а если там меня увидят в карете егерей, то будет беда.

Но отодвинув занавеску, я в ужасе обнаружил, что мы уже переехали Дамбу.

– Стойте! – воскликнул я. – Назад!

– Простите, Лоринг, – на лице Илайн было написано сожаление, когда она направила мне в грудь револьвер. – Но вы выходите.

– Не делайте этого, – взмолился я, боясь отнюдь не выстрела. – Вы знаете, что это значит для меня?

– Да, – с горечью подтвердила она. – Вам подрезают крылья. Или вы думали, что Вилсон отпустит вас?

Она ударила локтем в стенку. Карета остановилась. Я готов был получить пулю, впиться ногтями в бархатные сиденья, лишь бы остаться здесь, но дверь распахнулась, и крепкие руки ухватили меня поперек туловища.

«Отпусти! Нет!» – кричало мое нутро, но я не мог унизиться до мольбы вслух. Кучер – здоровенный детина – швырнул меня на дорогу. Илайн, глянув на меня напоследок, закрыла дверцу, и карета тронулась.

Я лежал, точно раздавленная жаба, на каменной брусчатке, покрытой слоем песка, и смотрел в серое небо, из которого моросил мелкий дождь. Стоило подняться, и замелькали тени. Там окно закрылось, а тут кто-то юркнул за дверь. Меня выбросили из кареты егерей посреди улицы. Только потому что день, я еще жив. Новости разлетятся быстро. Кого могут отпустить сыщики? Того, кто сдал своих, кто нашел, чем откупиться. Но хуже всего не это, а то, что бежать теперь некуда. Куда бы я ни направился, слухи будут идти следом, и однажды настигнут меня пером под лопатку.

Вилсон не отпустил меня. Он сделал так, что вся Патриа теперь была для меня под запретом.

Всё, что мне оставалось – это выполнить его задание до того, как на меня объявят охоту. Задумываться, куда же пойти в первую очередь, не пришлось. Один человек серьезно задолжал мне спокойной жизни.

Магазинчик Патрика выглядел как обычно. Только на пороге курил самокрутку здоровый квадратный бандит, один из «постояльцев». Он сидел, облокотившись на обтесанную дубинку, и то и дело сплевывал табак себе под ноги. Еще одну голову я заметил в окне на втором этаже. А их ведь там человек пятнадцать, не меньше. Одно слово Патрика, и от меня останется нежная отбивная, хоть на стол подавай.

Но был у дома скупщика один секрет, о котором знали, пожалуй, только мы с ним. Это тайный ход, через который пройдоха мог бы уйти в случае, если дом обложат егеря. Есть у меня такая привычка: рассматривать потайные уголки Асилума, вдруг пригодится. И однажды, встретив погреб подле карьера, что остался от водохранилища, я задумался: кому же оно понадобилось? Грунтовые воды высокие, хранить ничего не выйдет, не ровен час – обвалится. А спустившись, обнаружил там добротную каменную кладку и распорки через каждый фут. Пройдя подземелье до конца, я уже знал, куда выйду. Хоть под землей, хоть на земле я ориентировался в своих городах даже с закрытыми глазами. Сердце кольнуло воспоминание, что после подлого приема Вилсона я могу забыть о всех своих угодьях и начинать с самого нуля в какой-нибудь Мурании или Туальских Княжествах…

На этот раз я проделал тот же путь, что однажды, по подземелью добравшись до решетчатой двери в подвал дома Патрика. Отмычки у меня не было, и пришлось воспользоваться камнем, чтобы банально сбить подвесной замок. Грубо, не спорю, самому неприятно.

Поднявшись по страшно скрипучей и трухлявой лестнице, я остановился у двери и заглянул в замочную скважину. Отсюда мне был виден только небольшой участок холла. Приоткрыв дверь, я вышел и тут же юркнул за витрину, поскольку по лестнице, чуть ли не расшатывая дом тяжелыми шагами, спустился еще один громила. Не разгибаясь, я добрался до двери в каморку, где находились сразу две величайшие святыни Патрика: спальня и сейф. В отличие от очень многих моих знакомых, этот старик хранил часть своих сбережений в банке Асилума, но природная жадность не давала ему покоя из-за понимания, что его деньги обогащают кого-то еще. Поэтому солидный кусок состояния по старинке хранился здесь, под собственным носом.

Я постучал в дверь, решив, что начинать разговор со взлома было бы некорректно.

– Убирайтесь! – послышался сдавленный голос.

Разумеется, я постучал снова.

– Пошел прочь! Я занят!

Подождав немного, я постучал еще раз. Послышался скрип пружин, затем шаги, в которых звучало недовольство, и затем дверь открылась. На пороге стоял Патрик в ночной рубашке, из-под которой торчали старческие коленки, поросшие седыми кудрями, ниже были искривленные колесом тощие икры, и шерстяные носки. Голову скупщика обтягивала сеточка для волос, сквозь которую кое-где торчали белые лохмы. Судя по его одежде и мятой физиономии, старикашка спал перед вечерним наплывом покупателей.

Узнав меня, он совершил ошибку: вместо того чтобы прикинуться удивленным и озабоченным, рванул назад, пытаясь закрыть дверь, а это лишний раз подтверждало, что он осознанно и со всем пониманием сдал меня егерям.

Толкнув дверь, я буквально зашвырнул его в комнату.

– Здравствуй, – запирая замок ключом, произнес я. – Прости, что невовремя, но обстоятельства обязывают.

– А… Арчибальд, я не признал сперва… – проблеял Патрик, почесывая сетчатый затылок. – А какие обстоятельства?

– Такие, что ты гнида и подлый сукин сын, – любезно пояснил я, широким жестом хватая стоящую у стены дубинку, которой он, вероятно, огрел бы меня, если бы успел.