Давид Павельев - Карибский капкан

Доклад полковника Гарсии о представлении в аэропорту подтверждал это подозрение.

А вторым «пренеприятнейшим» известием для министра стало сообщение аналитиков его ведомства: попытки наркомафии проникнуть на «чёрный» рынок страны не увенчались пока что особым успехом.

Как уже наверно заметил читатель, министр Рамирес был весьма противоречивым человеком. Во многом потому, что был блестящим министром. Выходец из беднейшей неграмотной семьи, вынужденный с малолетства уйти в партизаны в горы, он горячо приветствовал революцию, свергнувшую режим Мерды. Рамирес помнил о причине, заставившей его и многих других стать по сути разбойниками – поиск пропитания. И это в стране, где еда буквально на каждом шагу – протяни руку да сорви банан! Во время тирании военной хунты Мерды такая вольность каралась расстрелом.

С приходом Гонзалеса всё изменилось. Демократичный президент решил продовольственную проблему природным путём, устроив общественные плантации, куда любой трудящийся гражданин мог прийти и бесплатно набрать столько, сколько нужно. Большинство граждан трудились на этих же самых плантациях, что решало так же и проблему трудоустройства, и проблему оплаты труда (другое дело, что дальше этой реформы дело не пошло, но президент объективно сделал всё, что мог).

Педро Рамирес, пылкий революционер и сторонник реформ, решил встать на защиту нового порядка. Став свидетелем положительного изменения в жизни его страны, он всем своим существом возненавидел криминал, ведь на смену одним разбойникам неизменно приходили другие. Рамирес не понимал этих людей. «Если государство дало возможность жить честно и получать по труду своему, нужно быть безмозглым животным, чтобы быть паразитом и грабить его! – часто повторял Рамирес во время собраний активной революционной молодёжи.

Рамирес поступил на службу в только что сформированную полицию, в отдел уголовного розыска, который он очень быстро возглавил благодаря природной смекалке и служебному рвению. К тому моменту Рамирес, ещё недавно совсем не умевший читать и писать, не только овладел всеми этими дисциплинами, но и освоил юриспруденцию, экономику, теорию управления, словом, пожал все возможные в молодой республике плоды просвещения (к этому периоду его жизни относятся и его неудачные философские опыты).

На него быстро обратил внимание президент Гонзалес и вскоре предложил занять пост министра внутренних дел. Если Гонзалесу и пришлось вскоре пожалеть об этом предложении, то отнюдь не из-за того, что Рамирес плохо справлялся со своими ответственными обязанностями. Благодаря грамотной кадровой политике (именно он, Рамирес, несмотря на личную неприязнь, способствовал продвижению по службе талантливого оперативника полковника Гарсии, и не его одного) и крепкой, хорошо законспирированной агентурной сети, министру удалось сначала полностью контролировать «чёрный рынок», а затем, перекрыв таким образом разбойникам канал снабжения оружием и информацией, задушить все крупные бандгруппировки.

С самого первого дня своего пребывания в должности, Рамирес показал, что он не станет скрывать свою позицию по какому-то ни было вопросу, даже если она идёт вразрез с позицией самого президента. Таким образом, истинный революционер, привыкший бить своего врага до конца, составил единственную оппозиционную силу демократичному до мозга костей Гонзалесу. Яблоком раздора между ними стала нынешняя система исполнения наказаний, приходившаяся Рамиресу мягко выражаясь не по нраву. Будучи главой уголовного розыска, Рамирес не интересовался дальнейшей судьбой преступника, которого ему удалось арестовать. Его обязанности заканчивались на передаче дела в суд республики, и он очень хотел, чтобы его побеждённый враг получил по «самое небалуй». Преступник, по его мнению, не заслуживал прощения. Это особая порода человека, если человека вообще. Рамирес считал, что вор при нынешнем порядке крадёт исключительно в силу порочности своей натуры. А это значит, что никакая тюрьма не сможет исправить его. А если учесть, что в тюрьме многие из них чувствуют себя как в родном доме, и питаются теми же бананами, собранными для них руками честных тружеников…

Став министром, Рамирес узрел суть демократичного и гуманного правосудия. Уголовники, после привычной встречи с сотрудниками полиции, отправлялись на парочку лет «отдохнуть в санатории», как называл это сам министр. Несогласие с этим приницпом сделало его рьяным противником демократии Гонзалеса, да и демократии вообще. Он призывал вновь ввести смертную казнь за самую малейшую кражу. Основным доводом его оппонентов было то, что это вернёт страну в эпоху Мерды, установит гнетущую атмосферу страха и недоверия. Рамирес продолжал настаивать на том, что это – единственный путь, способный привести страну к процветанию.

Президент Гонзалес испытывал к Рамиресу смешанные чувства. С одной стороны он сильно уважал своего оппонента за его безупречную преданность народу и безукоризненное исполнение своего долга (уважал, возможно, больше, чем самого себя). С другой стороны боялся его, видя в нём тень генерала Мерды. Похожие чувства питал к президенту и министр, разве что позволял в его отношение куда большую резкость, ибо критика его была просто безжалостной. Они оба были максималистами.

Политиком в полном смысле слова Рамирес стал уже тогда, когда криминогенная обстановка в стране пошла на убыль. Произошло это отнюдь не потому, что теперь министр мог позволить себе расслабиться и заняться чем-нибудь ради искусства. Просто Рамирес осознал, что при ненавистной ему демократической системе полностью подавить преступность невозможно: после небольшого «отдыха» рецидивисты вновь выйдут на свободу, и отправятся на банановые плантации. Только отнюдь не для того, чтобы на них работать. А с ними пойдёт и новое поколение «порочных».

Но, как было замечено раньше, Рамирес был максималистом. Его отнюдь не прельщала роль пастуха, который провожает уголовников из «санатория» на плантацию, помахивая им вслед белым платочком и смахивая наивную слезу, означавшую надежду на исцеление их душ, а затем возвращает их обратно в кандалах чтобы продолжить работу «по перевоспитанию». Министру очень хотелось изничтожить «порочных» совсем, на корню, а для этого нужно было выйти за рамки демократии, и даже немножко побыть диктатором. А начать с того, чтобы стать президентом. Для этого необходимо из чиновника превратиться в настоящего политика, который с трибун рапортует о своих невероятных успехах и о том, что это всё ещё цветочки по сравнению с тем, что он может сделать, будь у него больше власти.